Карин Эдстрём - Фуриозо
После многих лет виртуального флирта Анна научилась распознавать ложь сразу. Ей казалось, что в Интернете сделать это проще, чем в реальности: можно анализировать слова, не отвлекаясь на выражение лица и прочее. Пока Mike39 не внушал подозрений, и она с удовольствием поболтала о книгах и фильмах. Общение так понравилось Анне, что она решила внести данные нового знакомого в адресную книгу. Но не успела: Mike39 беззастенчиво спросил, большая ли у нее грудь.
Ничего не ответив, Анна вышла из чата. Обсуждать эту тему с незнакомцем не хотелось. Грудь — часть тела, и Анна не стеснялась глубокого выреза. Ей очень повезло, что правую молочную железу не пришлось удалять. Но с тех пор, как врач заявил, что опухоль под мышкой придется оперировать, ей все время хотелось защитить грудь от посторонних. Так что говорить с Mike39 о своем, глубоко личном она не желала.
Когда Луиза позвонила и сказала, что Рауль заменит ее при записи диска, Анна хотела бросить трубку, забиться в угол и плакать. Но Луиза так долго болтала, ничего не замечая, что первый шок от услышанной новости бесследно исчез. Десятью минутами позже, положив трубку, Анна испытала чувство как при выигрыше в лотерею. Но спустя еще десять минут ее охватило отчаяние.
К счастью, почти все ее время до отъезда на Свальшер поглотила ответственная работа в филармонии, не позволявшая Анне расклеиться, да еще в самый неподходящий момент. Но за день до отъезда мысли о встрече с Раулем не оставляли Анну: хотелось снова увидеть любимого человека. Или нет: хотелось прищемить пальцы дверью, чтобы не пришлось играть в квартете. Вот почему она согласилась отправиться с музыкантами оркестра в бар и напилась в стельку.
Анна поздно поняла, что веселье до глубокой ночи скажется на ее внешности на следующий день не лучшим образом. Позвонив Лине, пыталась отказаться от вечеринки, но Ингрид уже заказала стол в «Принце». Так что пришлось без желания встречаться с подругами в семь вечера и таскаться по питейным заведениям.
Последняя мысль перед сном и первая утром — мысль о встрече с Раулем. До нее оставалось несколько часов. На непослушных ногах Анна проковыляла в душ и минут пятнадцать неподвижно стояла под мощной струей горячей воды. Потом почистила зубы.
В дверь позвонили. Анна набросила халат и с полотенцем на голове, уложенным наподобие тюрбана, поспешила к двери. Маленькая девочка с тугими косичками и щелью между зубов вежливо спросила:
— Анна, пожалуйста, можно забрать Беби? Мама сказала, что уже десять часов, так что можно звонить. Где она?
Пушистая белая кошка уже проскользнула за дверь и терлась о ноги ребенка.
— Беби, Беби, какая же ты милашка! Пойдем со мной.
Анна выставила за дверь приготовленные вещи:
— Вот переноска, туалетный лоток, песок и еда на неделю. Скорее всего, детка, я вернусь в субботу. Желаю вам хорошо провести время. Пока, Беби.
Опустившись на корточки, Анна хотела погладить кошку на прощание, но та увернулась от ласк хозяйки и побежала в открытую дверь квартиры напротив. Анна хотела обнять и ребенка, но девочка скрылась за дверью следом за пушистой красавицей.
Что ж, теперь пора заняться собой. Открыв чемодан, заменила пару блузок, добавила лифчик с поролоновыми прокладками, а потом почти все утро в гардеробной выбирала дорожный наряд. Остановилась в конце концов на облегающих джинсах, блузе с глубоким вырезом и сапогах на высоком каблуке.
Три дня Анна проведет в обществе Рауля. Они будут сидеть рядом в квартете, как на фестивале в Каннах четыре года назад. Тогда, помнится, Рауль пригласил Луизу дать несколько камерных концертов, а поскольку один скрипач заболел, то Луиза позвонила Анне и предложила заменить музыканта. Они должны были исполнять секстет Брамса и два квартета для флейты Моцарта.
Анна немедленно согласилась, хотя у нее уже был подписан контракт с Ховкапеллет (Придворная капелла) на два спектакля «Женитьба Фигаро». Заплатив десять тысяч крон из собственного кармана, она уговорила коллегу сыграть вместо нее. Предупреждать руководство о рокировке времени не осталось. Начальник, разгневанный поступком Анны, вызывал ее потом для серьезного разговора. Тысячу раз пришлось извиняться и пообещать тридцать пять концертов для детей в следующем сезоне.
Конечно, она пошла на этот риск ради встречи с Раулем. За возможность играть вместе с любимым Анна готова была пожертвовать всем, отдать последний эре и пойти на любое унижение. Поездка в Канны того стоила: четыре дня на Средиземноморском побережье вернули ей радость существования. Нет, в отношениях с Раулем ничего не изменилось, но к ней вернулась желание жить. Они вместе работали, ужинали и гуляли в компании музыкантов вечерами по пляжу. Здесь была и Джой, жена Рауля, наполовину японка, наполовину американка, всемирно известная флейтистка. Анна впервые видела ее, но именно такой и представляла: холодная и элегантная. Джой поражала тем, что могла играть в шелковом платье при сорокаградусной жаре и не вспотеть.
Еще в самолете, в самом начале поездки, Анна дала себе слово не выказывать ревности, а стать подругой Джой. Расчет оказался верен: Рауль при встрече обнял Анну и поцеловал в щеку, она таким же образом поздоровалась с его женой. Конечно, Джой ничего не знала о прошлой связи Анны с Раулем, поэтому все получилось. Во время вечерних прогулок, когда Луиза и Рауль оживленно беседовали, Анна с Джой шли сзади, непринужденно болтая. Не раз ей доводилось ловить оценивающий взгляд любимого: уступая Джой в стройности, она превосходила ее размерами бюста. Анна видела восхищение в глазах Рауля, но делала вид, что ничего не замечает, и всякий раз, прежде чем удалиться в свой номер, целовала и обнимала на прощание только Джой.
* * *Роскошный осенний день. Красно-желтые листья резко выделяются на ярко-голубом небе. Солнце, правда, почти не греет, а в воздухе чувствуется приближение зимы. Сидя на чемодане, Анна подставила лицо солнечным лучам, приоткрыв губы, аккуратно подкрашенные алой помадой. Зажмурившись под темными очками, она почувствовала наконец, что похмелье отступает.
За спиной послышались стук каблучков и скрип чемоданных колесиков по неровной мостовой. Повернув голову, Анна разглядела высокую блондинку с футляром для скрипки в одной руке и с ручкой чемодана — в другой: уверенная походка, из прически не выбился ни один волосок, лицо светится красотой и здоровьем, от природы стройная фигура, одежда словно льнет к телу.
И как ей удается все время выглядеть безупречно? Даже после тяжкого похмелья!
Когда Хелену от Анны отделяла всего пара метров, Анна сняла очки и поднялась, раскрыв объятия:
— Привет! Как дела? — Анна надела на лицо дежурную улыбку и, окинув взглядом приятельницу с головы до ног, добавила: — Выглядишь усталой, милочка. Репетировала всю ночь?
Хелена не успела достойно ответить на колкость: рядом с ними остановилось такси. Из машины вышла Каролина с виолончелью, а за ней — Луиза. На Каролине, как на вешалке, болтался старый мужской свитер, купленный в пятидесятые прошлого века бароном аф Мельхиором, длинный серый вязаный шарф обвивал шею, потертые джинсы с дырами на коленях и черные мужские ботинки завершали наряд. Луиза была в куртке «Барбур» с клетчатым воротником, черных просторных штанах и резиновых сапогах. На руке — белая повязка.
Сумки и ящики со снедью и вином из багажника машины водитель перенес на борт яхты марки «Тарген». Хелена и Анна с чемоданами в руках поднялись на борт яхты и устроились на верхней палубе — надели солнцезащитные очки и подставили лица теплым солнечным лучам. Каролина сразу удалилась в каюту и захлопнула дверь.
— Ждем только Рауля, — сказала Луиза и взглянула на часы. — Шель с Яном прибудут завтра на своей яхте и привезут оборудование для записи.
Спустя минут двадцать на пристани появилось такси, резко затормозившее у сходней яхты. Сверху было видно, как пассажир одной рукой прижимал к уху телефон, а другой протягивал водителю кредитку. Водитель вышел, чтобы достать из багажника сумку, а еще спустя пару минут и мужчина выбрался из машины, сжимая в руках скрипичный футляр, в котором покоился бессменный «Соловей» Гварнери дель Джезу 1743 года. Никому этот инструмент Рауль не доверял.
С палубы яхты его внимательно рассматривали.
Среднего роста. Кудрявые черные волосы с проседью убраны со лба. Густые черные брови над карими глазами. Очки в тонкой, едва заметной оправе на кончике носа, покрытого веснушками. Губы красивой формы, но сухие и чуть потрескавшиеся. Под серым пиджаком тонкий темно-красный кашемировый свитер, на шее серо-зеленый полосатый шарф. Помявшиеся за пятнадцать часов пути коричневые вельветовые брюки. В облике не просматривается ничего шведского, а темная щетина и золотой зуб придают сходство с пиратом. Скорее это парижанин, завсегдатай шикарного кафе в квартале Маре.
