Петр Северцев - Хакер и Маргарита
Хозяйка дома молча, слегка пошатываясь, прошла в зал (он, собственно, был отделен от прихожей всего одним шагом) и села на стул, уставившись куда-то в пол. Мое присуствие начисто ей игнорировалось или она на самом деле в эти минуты ничего не соображала и не могла адекватно воспринимать реальность.
Пока я оглядывался по сторонам, мальчишка поставил чайник на плиту и достал с полки хлеб, завернутый в целлофановый пакет.
– А, дядя Коля ножик свой оставил, – заметил он на холодильнике столовый тесак. – Это сосед, он пенсионер-ветеран. Заходит иногда почочь. Вот и вчера заглядывал – вентиляцию прочищал, замазку соскребал с окон. Надо ему вернуть, а то, небось, обыскался.
– А мама? – спросил я.
– Что мама? – не понял мальчик. – Вам покрепче или послабее?
Судя по бледной заварке, разница была бы небольшая. Да и чай оставлял желать лучшего. Не желая обидеть парня, я поблагодарил его за заботу и сделал несколько глотков безвкусного напитка.
– Как же мама его выносит, если она не любит мужчин, как ты сказал, и не разговаривает с чужими? – пояснил я смысл своего вопроса.
– А я сам дядю Колю позвал, – ответил мальчик. – Мама была на работе, а у меня график свободный. Я семечками на вокзале торгую, меня там уже знают. Больше десятки за место не берут. Кстати, раз уж вы здесь, давайте познакомимся. Меня зовут Равиль.
Я представился.
– Чем вы занимаетесь?
– Работаю по найму, – уклонился я от прямого ответа. – Скажем, у кого-нибудь пропадает какая-нибудь вещь, например, портфель, а я его ищу.
– Понятно, – Равиль мигом посерьезнел и взглянул на часы. – Так, мне на работу пора. Чай допили? Давайте двигаться.
– Я хотел бы поговорить с твоей мамой, – напомнил я о цели своего визита.
– Мама сейчас ляжет спать, – твердо сказал Равиль. – Она сейчас в таком состоянии, что ничего не понимает и говорить с ней бесполезно.
Он подошел к Марго, поднял ее под руки и уложил на кушетку. Марго подчинялась его действиям, словно безвольный механизм.
Мне ничего не оставалось делать, как уйти из дома вместе с Равилем.
– Твоя мама болеет? – спросил я, когда мы вышли на улицу.
– Нет, – неожиданно ответил Равиль. – Она со странностями, жизнь у нее была тяжелая, а вообще она нормальная, если вы это имеете в виду.
Мальчик покрутил пальцем у виска. Его понятливость мне импонировала.
– Понятно, – сказал я. – Знаешь что, вот тебе мой телефон. Если вдруг я понадоблюсь, то звони. Чем смогу – помогу.
– Спасибо, – сухо ответил Равиль и спрятал визитку в задний карман протертых джинсов. – Может быть, мама вам и позвонит, когда почувствует себя получше. Она тоже кое-что ищет и не может найти.
Пожав мне на прощание руку, – рукопожатие неожиданно оказалось крепким, – Равиль устремился к вокзалу. Там юный торговец пристроился возле высокого бордюра, на котором расположил два стакана с семечками – один высокий, другой поменьше.
Я вспомнил, что, пока мы шли с ним от дома к вокзалу, мне попался на глаза тот же пенсионер на лавочке. Очевидно, он и был тем самым дядей Колей, о котором упоминал Равиль. Я решил пополнить свои сведения о Марго и ее сыне, и вернулся на несколько метров назад.
Несмотря на сильный ветер, дядя Коля продолжал восседать на своем месте, опираясь на палку и сосредоточенно смотря себе под ноги.
– А, это вы, молодой человек, – поприветствовал он, завидев меня. – Так на чем мы в прошлый раз остановились? Ах да! Ну так вот, командование отдало нашему подразделению приказ очистить советский Крым от пособников врага. И вот, в двадцать четыре часа...
– Вы мне об этом уже в прошлый раз рассказывали, – напомнил я. – Скажите лучше, как вы сейчас относитесь к татарам. Ведь у вас наверняка есть среди них знакомые. Помните, вы давеча говорили о женщине по имени Рита и ее сыне из соседнего дома?
– Про Акаевых, что ли? – отозвался дядя Коля. – И верно, мальчишка золотой, спору нет. Не уголовник. Да и баба тоже, вроде, работящая.
– Она, что ли, больная?
– Да нет, в общем. Кричит только по ночам. Но редко, – добавил дядя Коля.
– А народ как к ним относится? – продолжал я свои расспросы.
– Нормально. Терпят их, – меланхолично отозвался дядя Коля. – Жить-то ведь всем надо. Сам понимаешь, какое сейчас время. Вот смотри: раньше сахар был по восемьдесят четыре копейки, а сейчас...
Сравнительный анализ цен продолжался минут двадцать. После этого дядя Коля, заметив какого-то человека, помахавшего ему рукой издалека, прервал свои мемуары и заспешил к своему знакомому.
– Дельце наклевывается, – подмигнул он мне. – У каждого теперь своя коммерция.
– Удачи вам, – попрощался я и побрел домой под мелкой осенней моросью.
Дома меня уже поджидала обещанная информация. Приятель честно проработал предоставленный материал и теперь познакомил меня со своими изысканиями. Они оказались небезынтересными.
Оказывается, фамилии людей, которые назвал мне перед смертью Лалаев, были связаны одним очень важным обстоятельством.
И Бабенко, и Одинцов, и Дикарев работали в фирме «Марат». Владислав Сергеевич Бабенко числился завом по связям с общественностью, Кузьма Петрович Дикарев возглавлял нефтяной филиал, а Юрий Юрьевич Одинцов являлся тем самым человеком, должность которого присвоил себе Лалаев – заведующим кадровым отделом.
Может быть, мне стоило подольше потусоваться на похоронах?
Но вряд ли работники такого ранга почтили бы своим присутствоем похороны мелкого торговца прохладительными напитками. Соболезнование от дирекции, конвертик с суммой на вспомоществование семье, некролог в холле – вот все, что бывает в таких случаях.
Приятель снова повторил свою версию о шантаже. На мое предложение попробовать определить вероятностный расклад по возможным иным мотивам, он просто отказался отвечать. Что ж, ему видней.
Но Приятель удивил меня другим. Он как-то весь подобрался, сверкнул экраном, поблинковал и, выдав трель, похожую на звук заставочки Windows, вышвырнул на экран надпись, исполненную двадцать четвертым кеглем, начертав ее полужирным курсивом:
– ШЕРШЕ ЛЯ ФАМ!
– Мне, что ли? – спросил я на всякий случай. – Думаешь, жениться пора?
– ТЕБЕ – САМО СОБОЙ. ДАВНО ПОРА, ХАКЕР. СЛУЧАЙНЫЕ ПОЛОВЫЕ СВЯЗИ ЧРЕВАТЫ ВЕНЕРИЧЕСКИМИ ЗАБООЛЕВАНИЯМИ! – предупредил Приятель.
– Какие связи! – возмутился я. – Да я уже вторую неделю живу как аскет!
– ХАКЕР, ЭТО ДЕЛО ЗАВЯЗАНО НА ЖЕНЩИНЕ, – вернулся к главной теме разговора Приятль. – ЕСЛИ ГОВОРИТЬ ТОЧНЕЕ – НА ЖЕНЩИНАХ.
– Ты имеешь в виду и Марго? – уточнил я. – Эту самую татарку?
– СКОРЕЕ ВСЕГО. ПРОЦЕНТОВ НА 99,99999999999999999999, – заверил меня Приятель.
– Какая связь между полубезумной татаркой и сбором компромата на руководящий состав крупной фирмы? – удивился я. – Разве только в том, что и фирма – татарская? Но это, скорее, аура, ореол. По последним данным, там 70 процентов русских, включая евреев.
– ШЕРШЕ ЛЯ ФАМ! – не унимался Приятель. – И ЧЕМ СКОРЕЕ, ТЕМ ЛУЧШЕ.
– Послушай-ка, Приятель, но ведь с таким же успехом можно считать, что если убит некий русский мужик, то разгадка тайны в таком случае коренится в темных делах какого-нибудь забубенного фольклорного коллектива балалаечников, – недоумевал я.
– МОЖНО, – согласился Приятель. – НО ЛУЧШЕ НЕ СПОРИТЬ. ТЫ СПРОСИЛ, Я ОТВЕТИЛ. НЕ ЗАБУДЬ ЗАВТРА СХОДИТЬ НА НАБЕРЕЖНУЮ. САМОЕ УДОБНОЕ ВРЕМЯ – МЕЖДУ ДЕСЯТЬЮ И ОДИННАДЦАТЬЮ УТРА. КСТАТИ, СИНОПТИКИ ОБЕЩАЛИ ПОХОЛОДАНИЕ, ОДЕВАЙСЯ ПОТЕПЛЕЕ!
И Приятель, в подтверждение своих слов, выкинул на экран условную карту области, исчерканную цветными пятнами и плавными эллипсоидами. В углу я разобрал набранный мелким шрифтом гриф «Совершенно секретно. Министерство обороны Российской Федерации» и пришел в ужас. Оказывается, мой Приятель чувствует себя в сверхсекретных сводках военного ведомства как у себя дома!
...Набережная встретила меня хмурым туманом. Было безветрено, но промозгло. Я запахнулся поплотнее в плащ и побрел к указанному мне участку. Пологий склон, ведущий от прогулочных дорожек к опустевшим причалам, был оккупирован гогочущей молодежью, совершенствующей свое умение кататься на роликах.
Я немедленно выделил из толпы детишек свою недавнюю знакомую Киру. Она резко выделялась из общей массы своим ростом – ее шапочка с помпоном возвышалась над головами сновавших туда-сюда детишек, как шпиль останкинской телебашни среди девятиэтажных построек.
– Катаются детки, воздухом дышат, – послышался за спиной разговор двух старушек, выгуливавших одышливого мопса, облаченного в шерстяной жилетик, – все ж лучше, чем водку по подъездам пить.
– У них тут что-то вроде клуба, – поддакнула вторая бабуся, – в городской газете писали. И еще в парке такие же ездят...
Так вот откуда Приятель выудил сведения! Электронные версии газет, насколько я знаю, он просматривает в первую очередь.
