Раф Валле - Прощай, полицейский
- Потому что мне хочется, - сказал он.
Ему было немного грустно. Он понимал, что брак не удался по его вине. Он сожалел о том далеком прошлом, когда еще любил Монику. У них были радостные минуты, вечера наедине, когда они не скучали. Приятные воспоминания.
Он спустился в погреб и принес металлическую коробочку, которую открыл, улыбаясь, как настоящий гурман. Моника выглядела счастливой, и он подумал, что поступает неправильно: боль, которую причинит ей, будет только сильнее. Он выругался, порезавшись об острую крышку коробки. Вержа терпеть не мог неловких жестов. Это доказывало, что он не полностью владеет собой. А это было некстати.
Моника забинтовала ему палец. Потом молча прижалась к нему. Он почувствовал волнение, но мягко отстранился. По его расчетам, им едва хватит времени, чтобы съесть баночку гусиной печенки. Он попробовал ее, присвистнул и взял немного на палец, чтобы дать жене. Она восхитилась:
- Лучшая в этом году.
Они поели за кухонным столом.
- Что с твоим делом? - спросила Моника.
- Сегодня утром я был у следователя. Он хочет знать размеры моего состояния.
- Если они те, это я знаю, - сказала она, - следователь будет разочарован.
- Цифра совпадает с той, которая известна тебе с точностью до тысячи франков.
Ее взгляд погрустнел.
- Если бы ты не спал с этой женщиной...{} - начала она.
- Это касается тебя, но не их.
Зазвонил телефон. Моника сделала раздраженный жест.
- Теперь-то уж они могли бы оставить тебя в покое, - сказала она.
- Возможно, это пустяки, - сказал Вержа и направился в прихожую, где стоял телефон.
Как он и думал, это был Сала. По его голосу было ясно, что произошло нечто важное.
- Приезжайте быстрей, - сказал ой.
- Вам нужен такой человек, как я?
Сала разнервничался.
- Вы по-прежнему начальник отдела по борьбе с бандитизмом или нет?
- И я себе задаю тот же вопрос.
- Не валяйте дурака, Вержа. Убиты Донне и Леру.
- Где?
- В своем гараже.
- Этим должна заниматься уголовная полиция.
- Она уже на месте. Но мне нужны вы. Произошло еще два преступления. Я думаю, что это очень серьезно.
- Я еду, - сказал Вержа вполголоса.
Он вернулся на кухню, сообщил Монике новость.
- Ну что же, - сказала она. - Пойду спать одна. Я привыкла.
Он поцеловал ее. У нее были влажные глаза. Она утешится. Вечные печали...{} Они проходят очень быстро.
Вержа взял свою БМВ. До сих пор он старался не делать этого при исполнении служебных обязанностей. Теперь больше не было нужды скрываться. Впрочем, сейчас Сала не упрекнет его. Он паниковал как мальчишка. Чем выше вы поднялись по лестнице, тем больше она трясется, и вы тоже. Большое облегчение знать, что нечего больше терять. Вержа понимал, почему так часто лез в драку грудью вперед: он не так уж дорожил жизнью. Довольствовался сегодняшним днем - нечаянным подарком неба.
* * *
Цепь полицейских преграждала доступ к гаражу. Приехала "скорая помощь(, чтобы забрать тела. Поблизости собралось человек пятьдесят. Их удерживали полицейские. Вержа услышал голос, на всякий случай обвинявший палестинцев. Сержант полиции узнал комиссара и поприветствовал его. Он вошел в гараж, увидел свет в служебных помещениях и направился в ту сторону. Появился Мора.
- Странная резня, - сказал он.
Он последовал за Вержа в комнату. Эксперты делали снимки. Помещение было полно полицейских. Сала находился в соседней комнате с женщиной, которую Вержа узнал: жена Донне, одна из его бывших служащих, женщина с головой, сумевшая женить его на себе, блондинка с пышным телом и увядающим лицом. Она ведала прокатом автомобилей. Сала позвал комиссара.
- Занятный вечер, - сказал Сала.
Он оставил мадам Донне и удалился вместе с Вержа.
- Вот для вас возможность отличиться.
Вместо ответа Вержа грустно улыбнулся.
- Кроме Донне и Леру, еще владелец бистро, которого вы, наверное, знаете, Овернец. И Толстая Берта. Убиты таким же образом.
- Имеются улики?
- Пока никаких. Мобилизованы все люди из уголовной полиции. Они ищут свидетелей.
- Донне был не самым лучшим человеком. И Леру тоже.
Сала взглянул на Вержа.
- Знаю. Но Донне нам оказывал услуги. Большие услуги. То же можно сказать и об остальных жертвах. Это были ваши осведомители?
- Толстая Берта, конечно. Владелец бистро - это скорее человек Леро. Донне, разумеется, время от времени. Но вы ведь его знали. Он использовал как можно больше людей.
- Нам их будет не хватать. Особенно Донне.
Подошел длинный худой мужчина с высоким лбом - начальник уголовной полиции Пивад. Он пожал руку Вержа. Это был неплохой человек, лишенный чувства зависти, делавший свое дело хорошо, но без излишнего рвения.
- Сведение счетов, - констатировал он.
- Чем оно вызвано?
- Донне только что дал нам очень полезную информацию.
- Наркотики?
Было вполне естественным, что Вержа в курсе дела, хотя в принципе каждый полицейский сохраняет в секрете свой источник информации. Но часто, зная дело, достаточно было сопоставить некоторые факты, чтобы установить личность "осведомителя, который пожелал остаться неизвестным", следуя принятому выражению.
- Ты думаешь, это сведение счетов?
- Да, потому что оба шофера, которых мы взяли, приходили несколько дней назад к Толстой Берте.
Это тоже было известно Вержа. Поэтому Толстая Берта и была осуждена. К тому же она была настоящей сутенершей, плохо обращалась с девицами, которых обкрадывала и эксплуатировала, и нажила много недоброжелателей.
Вержа прошел в комнату, из которой уходили эксперты. Уносили изуродованное тело Донне. Вержа не испытывал никаких угрызений совести. Донне был вредным человеком. Во время войны в Алжире он решил, что лучше сражаться на стороне ОАС. Чтобы заслужить право вступить в ее ряды, он однажды вечером предпринял вылазку в арабский квартал и обстрелял из пулемета кафе. Четверо были убиты, из которых один - двенадцатилетний мальчик, сын владельца кафе. Вержа помнил маленький труп. Он не испытывал особой симпатии к северо-африканцам, но и враждебности тоже. Он не был расистом и не ударялся в крайности: от умиления до проклятий. Но, гладя лоб убитого, мальчика, он говорил себе, что негодяи, совершившие это, заслужили виселицу куда больше, чем любой преступник. Позднее он узнал, что убийство было делом рук Донне. Но объявили амнистию.
Что касается Леру, это была незначительная фигура, шпик, готовый на все, лишь бы это принесло выгоду, награду, деньги, продвижение по службе, охоту в выходные дни, украшение для жены, ненасытный в своей жадности. В гараже Донне он занимался персоналом. Все члены профсоюза его ненавидели. Его звали "псом Донне". Он плевал на это: ему перепадало много костей.
Вержа проследил за тем, как увозили тела.
К нему подошел Мора.
- У вас есть какая-нибудь версия?
- А у тебя?
- Никакой.
- Я знаю одного человека, который вздохнет с облегчением: Альже.
Мора удивился.
- Донне мечтал его уничтожить. Оба были хитры. Без Донне нам никогда его не поймать.
- Мы так давно оставили его в покое! - заметил инспектор.
По всей Франции в главных городах один человек управлял преступным миром. Обычно его знали. Все покорялись: его невозможно было убрать, если только он не совершал крупных ошибок, чего, впрочем, никогда не случалось.
Подошел Сала.
- Отправляетесь по следу, Вержа?
- Попытаюсь.
- Попытайтесь с Альже. Шансов на успех немного, но заслуживает внимания.
Сала вел себя точно так, как предвидел Вержа. Теперь он мог видеться с Альже сколько ему будет угодно. Со всеобщего благословения. Донне и Леру были убиты не только ради этого; это была еще одна выгода от операции.
- Из него много не вытянешь.
- Прощупайте его. Я, со своей стороны, наведу справки.
Он принял таинственный вид. "Блефует", - подумал Вержа. Слишком давно Сала просиживал штаны в креслах. В лучшем случае он получал информацию о политическом мире. О преступном - незначительные сведения. Эта вечная жажда полицейских добраться до власти и интересоваться, следовательно, больше словами и поступками людей из оппозиции, чем профессиональными преступниками.
Появился Пивад. У него были новости: кто-то видел двух парней на мощном мотоцикле. Это становилось традицией: убийцы предпочитали два колеса, позволяющие им улизнуть с большой легкостью.
- Они далеко, - вздохнул Сала.
- Хорошая техника, - отметил Вержа.
- Наверняка твои клиенты, - заключил Пивад.
Вержа улыбнулся. Ему уже пришли в голову два имени: ребята двадцати пяти лет, один с Корсики, второй из Экса, которые обратили на себя внимание своим хладнокровием и жестокостью. Они уже подозревались в четырех преступлениях. Это хороший знак, что Альже удалось так легко мобилизовать их. В табели о рангах он занимал высокое положение, что удивляло даже Вержа. Однажды, может быть, и перед Альже возникнет какой-нибудь злоумышленник.
