Раф Валле - Прощай, полицейский
- Рассказывай, - попросил Альмара, закуривая сигару.
Вержа говорил целый час.
- Ты правильно сделал, - сказал венесуэлец. - Я на твоем месте поступил бы так же.
Он успокоил Вержа. Вредное лицемерие не было монополией Франции: с ним могла бы произойти такая же история.
- Я уже призрел здесь одного полицейского из Нью-Йорка, которого прогнали со службы за взяточничество. Если поступать по справедливости, то все американские полицейские должны были бы перебраться сюда. А может быть, нельзя служить в полиции и оставаться с чистыми руками? Но тогда так и надо об этом сказать.
* * *
Префект вернулся из Парижа поздно вечером. Он отказался сесть за стол. Напрасно уговаривала его жена, присмиревшая после письма, хоть ей и удалось убедить мужа, что пошла она на это не ради удовольствия. Некоторое время он сомневался: его нежная супруга млела при одной только мысли о мужчине, что, между прочим, было одной из причин, почему префект не разводился. Чувственность жены неизменно волновала его и после двадцати лет супружества.
У него были другие причины отложить свой ужин, хоть он и был страшно голоден. Целый час провел префект с министром и начальником его кабинета. Он получил некоторые указания и хотел немедленно сообщить о них заинтересованным лицам, и прежде всего прокурору.
Помощник префекта срочно вызвал прокурора, а также секретаря прокуратуры, человека цветущего вида, который в связи с предстоящим выходом на пенсию, сделался добродушным и ко всему безразличным. Прибыли также мэр, Лардат, некий нотариус, не обремененный предрассудками, Сала и один генеральный советник, бойко спекулирующий земельными участками, купленными по низким ценам.
В своем кабинете, обставленном довольно уродливой мебелью в стиле псевдо "Людовик XVI", префект угостил собравшихся виски и миндалем, на который сам же и набросился. Рамес привел слова министра: не заниматься же мелочами, когда всех волнуют космические проблемы. Стало быть, Вержа преследовать не стоит. Неизвестно, что у беглеца в чемодане. И лучше никогда этого не знать.
Прокурор, казалось, был шокирован.
- Но все же была совершена целая серия преступлений, - сказал он.
- Исключая ограбление почты, доказательств того, что он замешан в других преступлениях, нет. У министра есть сведения: Альже - главный виновник. Он представлял мафию во Франции.
Лардат шумно выразил одобрение.
- Что касается событий в университете, министр усматривает тут заговор левых. Подобных событий следует ожидать почти повсюду в стране. Особенно опасаются за Гренобль.
Префект подозревал, что министр потихоньку готовит хорошенькую провокацию. Но это его дело. Мэр взял слово. По его мнению, следовало хранить молчание. Миллиард приходит, уходит, переходит в общественные фонды, и никто не обращает на это внимания. Так или иначе, страховку выплатят. Не стоит затевать громкий процесс, на которые обычно являются гнусно настроенные журналисты, особенно из Парижа, устраивают отвратительные сцены и выплескивают свою желчь на всех без исключения. С мэром единодушно согласились.
* * *
Несколько дней спустя Альмара сообщил Вержа, что продается владение у подножия Андов в районе Ланоса. В него входило несколько тысяч голов скота будущее богатство Венесуэлы, когда ее запасы нефти будут исчерпаны. Альмара заехал за своими друзьями на машине, и они отправились в дорогу по панамериканской автостраде. Альмара был за рулем, Вержа сидел рядом с ним. Когда они отъехали на двадцать километров от Каракаса, Альмара повернулся к своему другу:
- У меня есть для тебя новости о некоем Вентури.
Изумление Вержа вызвало у него улыбку.
- Он умер. Очень глупо. Он явился без предупреждения из Колумбии и начал вести поиски. Он разыскивал одного французского полицейского. Это не понравилось моим друзьям. Его обнаружили с двумя пулями в голове.
Альмара положил руку на локоть Вержа.
- У них есть сообщники всюду, это верно. Но у меня тоже. Теперь они оставят тебя в покое.
Окруженное горами поместье выглядело довольно красиво. Вержа долго стоял в задумчивости перед коралями, где держат скот до продажи. Все животные выглядели одинаково безразличными и смирившимися.
- О чем ты думаешь? - спросил Альмара.
- О моих соотечественниках, - проговорил Вержа.
