Анна Данилова - Вспомни обо мне
– Скажи… А тот маньяк, ну, помнишь, о котором она тебе рассказывала, а ты еще не верил и думал, что она с приветом…
– Леня!
– Ты сначала дослушай. А что, если этот ребенок, которого она носила, был вовсе и не твой, а его? И они были или… или потом стали любовниками? Словом, может, это тот самый маньяк все это и подстроил, чтобы ты оставил ее в покое?
– Вроде бы трезвый, а такую ахинею несешь! – в сердцах воскликнул Анатолий. – Вот ты сам-то понимаешь, что говоришь?
– Да ты понимаешь, – заорал на него Охрименко, – что в этом гробу вместо твоей жены лежит мужик?! Какой-нибудь бомж наверняка… Она улучила момент, выскользнула из гроба, а вместо него кто-то очень уж ушлый положил для веса мертвеца, первого попавшегося. Слушай, Толя, я хочу выпить, умираю. Звони Марку, поедем к нему, будем что-то решать.
– А как же гроб? Так оставим? – растерянно моргал Концевич.
– Тогда звони ему и проси, чтобы приехал.
Марк приехал через час. Его машина мягко притормозила возле скамейки, на которой сидели и курили Концевич с Охрименко. Марк выскочил и набросился на Анатолия:
– Ты что, в тюрьму хочешь? Загреметь года на два?
– А ты бы как сделал? – убитым голосом спросил Концевич. – Все по закону?
– Ладно… Чего нарыли-то?
Марк достал из кармана свой фонарь.
– Умники! Надо же, могилу раскопали! Не могли раньше предупредить? Говорила мне Рита, намекала, она уже поняла, в каком состоянии ты находишься, но я недооценил. Так… Что-то я не пойму… Вы ничего не перепутали, это действительно та самая могила?
– Марк!
– Да я просто так спросил. Вы же сами видели, что в гробу мужчина. Зубы, как у коня. И кто такой? Господи, во что вы меня хотите втянуть?
– В интересное дело, Марк, – огрызнулся Концевич. – Во всяком случае, твоя жена считает именно так.
– Ага, в интересное. По дороге я кое-что придумал. К примеру, тебе, Толя, кто-то неизвестный позвонил и сказал, что могилу твоей жены разрыли. И тогда ты взял с собой друга, и вы поехали на кладбище. Вот.
– А этот… человек, который нам помогал…
– Не беспокойся, ему ничего не будет. Здесь знаешь сколько разных историй случается? Он не может отвечать за всех мародеров.
– Отличная идея, – сказал Охрименко. – Знаете, я так замерз! И ветер, и дождь вон начинается! Все, как в фильме ужасов. Не хватало еще, чтобы могилы сами вскрывались, и мертвецы…
– Леня! – Концевич даже съежился от страха. – Ну что такое ты несешь?! Ты что, ребенок, что ли?
– Оставляем все как есть… – начал было Марк, да потом вдруг призадумался. – Подождите. В гробу труп неизвестного мужчины. И это вместо твоей жены, Толя. Нельзя допустить, чтобы с ним что-нибудь случилось. Нам необходимо будет узнать, кто это. И где твоя жена?! Неужели… Хотя нет, не следует так рано делать какие-то предположения, мы еще ничего не знаем. Я сейчас позвоню одному человеку, и он нам все устроит. Обещаю, что часа через два мертвец будет находиться в нашей судебной лаборатории. Ну и работку вы мне подкинули!
Концевич рядом с Марком чувствовал себя более спокойным, он стоял, слушал его голос и чувствовал, что все сделал правильно. И, главное, что он теперь не один, есть человек, которому можно довериться.
И снова эта мысль, отравляющая, разъедающая душу, убивающая изнутри: Вера… Как же ей было страшно и больно, и почему он не почувствовал этой боли, почему не принял? А вдруг маньяк действительно был, угрожал ей, а потом сделал все, чтобы сделать ее своей?! И эти похороны были лишь инсценировкой, которую устроил он, этот психически ненормальный человек? А на самом деле он мог сам убить Веру или обколоть наркотиками и положить в гроб, да и доктора Нольде запугать или подкупить.
От таких мыслей его затошнило.
Боже, и что только не придет в голову человека, совершившего эксгумацию тела собственной жены. А этот ненормальный…
Как же его звали… Она же произносила его имя… Как, как?
И тут он вспомнил. Алексей.
– Марк, того маньяка, который преследовал Веру, звали Алексей. Может, тебе это поможет. Хотя как можно быть уверенным в том, что этот человек имеет отношение к нашему трупу. Я уже ничего не понимаю. Она же была мертва, мертва! Она не дышала!!!
… В три часа ночи Марк, Концевич и Леня Охрименко зашли в ресторан «Серебряный гусь», работающий круглосуточно. Уставшие, продрогшие, они заказали водки и горячего супа.
– Меня Рита убьет, – сказал Марк, вернувшись из туалета, где он долго мыл руки, словно это он сам грузил полусгнившее тело неизвестного в судебный микробус, а не его помощники.
– Не убьет, – покачал головой Концевич. – Позавидует.
– В смысле? – Марк даже выронил салфетку, которой нервно чистил и без того чистую и сверкающую вилку.
– В том смысле, что ты присутствовал на кладбище, когда в гробу обнаружили тело мужчины вместо моей жены. Она же обожает такие вещи. К тому же, я видел как у нее глаза заблестели, когда рассказал всю историю.
– Да, ты прав, Риту хлебом не корми – дай поучаствовать в каком-нибудь необычном расследовании. А тут тем более – появление женщины, точной копии твоей жены.
– Мужики, так что будем делать-то? – спросил Леня.
– Сначала экспертиза, надо попытаться выяснить личность этого человека, – сказал Марк. – Осматривая тело, я не увидел пробитого, скажем, черепа или каких-либо явных повреждений, но осмотр был поверхностным. Пусть поработают эксперты, а там видно будет. Возможно, если мы установим личность этого парня, то выясним, какое отношение он имел к твоей жене, Толя, если, конечно, вообще имел, и этот покойник не случаем. А может, труп криминальный, да только к Вере не имеет никакого отношения.
– Я никогда не прощу себе, что был так невнимателен к ней, считал, что у нее крыша едет, когда она говорила мне о маньяке. Но это все мой брат виноват. Это он настроил меня так.
– А у тебя у самого башки, что ли, нет? – Леня Охрименко покрутил пальцем у виска. – Дурак ты, Толя. Давайте выпьем за Веру. Такая красивая была женщина.
И тут он замер. В ресторан вошел высокий молодой человек в черном плаще, подошел к официантке, и она, явно знавшая его, кивнув головой, с готовностью унеслась куда-то. И буквально через минуту вернулась с пакетом, который вручила ему.
– Марк… Марк, ты слышишь меня? Взгляни вон туда. Видишь, мужик в черном плаще с белым пакетом в руках? Этот тот самый парень, с которым я видел в «Европе» Веру. Толя, ты слышишь, что я говорю?
Концевич медленно поворачивал голову, словно боялся, что не сможет увидеть реального человека, сопровождавшего его нереальную жену.
Но Леня оказался прав. Мужчина был молод, красив, элегантен и не производил впечатления фантома, монстра или ожившего покойника, который разгуливал бы по ресторанам и рынкам с его покойницей-женой. Он был живой. Живее некуда.
Марк встал и направился в его сторону. Но мужчина быстро вышел из ресторана. Марк выбежал за ним в сырую, холодную ночь и увидел лишь хвост отъезжающего «Мерседеса». Он достал блокнот и записал номер. Вернулся в ресторан.
– Ну вот, номер хотя бы записал. Уже полегче.
– Надо же, как все странно, – Леня продолжал смотреть на дверь, за которой скрылся таинственный молодой человек. – Только заговорили о Вере, как сразу же появился ее ухажер.
– Нет, – вдруг замахал руками Концевич. – Все это смахивает на бред. И женщина эта просто похожа на Веру, вот и все. Если бы это была Вера, то вряд ли она спокойно, можно сказать, на глазах у всего города, то есть, рискуя быть узнанной, гуляла по улицам, зная, что рано или поздно на нее обратят внимание. Если она скрывалась или тем более ее скрывали по каким-то причинам, то почему она, вырвавшись на свободу, ведет себя так странно? Не ищет встречи со мной…
– Послушай, Концевич, не хотел я говорить, но все-таки скажу… – вдруг тихим и каким-то неестественным голосом проговорил Охрименко и опрокинул в себя большую порцию водки. – Ты знаешь, что говорят наши общие знакомые?
– Что? – Анатолий бросил на друга встревоженный взгляд. – Что?!
– Что это ты убил свою жену… Извини, друг…
12
Из дневника Анатолия Концевича
Ночь и без того казалась бесконечной, наполненной страхами и тревогой. Я переволновался, у меня расстроился кишечник, поэтому, как только я вошел к себе домой, первым делом бросился в туалет. Я презирал себя за все, что происходило и еще, я чувствовал, будет происходить со мной в ближайшее время. Пока все не прояснится, пока всем не станет ясно, где моя жена, где ее ожившая сущность, где правда, а где ложь…
Когда я вернулся к себе, было около пяти утра, и все вокруг было холодновато-серым, унылым и холодным. И даже моя квартира показалась мне выстуженной, нежилой. Вот когда была жива Вера, все было иначе, и квартира пахла теплыми пирогами, гороховым супом или чем-нибудь еще вкусным или просто чистотой, цветами, новыми шторами или мебелью. Это был запах семьи, благополучия и ожидания чего-то невыразимо прекрасного, дивного. Ожидание ребенка – это ли не чудесное чувство?
