Сара Лаветт - Темная алхимия
Я читаю ваши мысли, хотя не смею разделить глубину моих познаний с вами. Пока нет.
Вечная жажда познания:
— когда яд устремляется по венам, проникает в органы, достигает клеток и синапсов мозга.
Ты спрашиваешь:
Где больнее всего? Дрожишь от жара или холода? Твои веки подрагивают — это первый признак наступающих конвульсий? У тебя пересохло во рту? Твой мозг взрывается от боли? Твой желудок скручивается в узлы? Твои мысли рассеяны? Ты слепнешь и глохнешь?
Ты знаешь, что смерть рядом… ты знаешь, что смерть рядом… ты знаешь, что смерть рядом?
Тебе страшно?
7Луна заглядывает в окна. Комната озарена светом. Сильвия заставила себя выбраться из постели, от теплого тела Мэтта. Она едва не заснула после занятий любовью.
Но теперь к делу — нужно рассказать Мэтту о предстоящей поездке, работа со Свитхартом не терпит отлагательств.
— Нам нужно поговорить, — тихо сказала она. — Милый…
— М-м-м.
Она открыла рот и снова закрыла. Слова застряли в горле. Не будь смешной, сказала она себе, вперед.
— Я посылала тебе сообщение на мобильный. Хочу поговорить с тобой насчет завтрашнего дня.
— Шшш. Мне снится хороший сон. — Мэтт перевернулся, глаза крепко закрыты. — Подожди минутку… посмотреть, чем кончится.
Сильвия вздохнула. Минута ничего не решает. Затем раздался короткий всхрап. Еще пять-десять минут.
Она надела поношенный махровый халат и тапочки, взяла с комода сумочку и прошлепала в ванную. Дверь тихонько скрипнула, закрываясь за ней. Сильвия умылась, почистила зубы и посмотрелась в зеркало — похожа на лгунью?
Она открыла сумочку, достала маленькую косметичку; днем врач выписал ей два рецепта. Вынула флакон с антигистаминами и поставила его на среднюю полку аптечки. В косметичке осталось еще кое-что — розовая пластиковая коробочка с контрацептивами.
Она быстро сунула их в потайное отделение сумочки, словно в самом деле — с глаз долой из сердца вон. Но не в этот раз. Ее укололо чувство вины — она лгала человеку, за которого собиралась выйти замуж.
Мэтт знал, что она допила последние противозачаточные таблетки. Намереваясь пожениться, они решили завести ребенка. По крайне мере она думала, что решилась. Но когда таблетки закончились, она неожиданно для себя позвонила доктору и попросила новый рецепт. Причем тайком, ужасаясь самой себе, своей бессовестной лжи.
Изучая себя в зеркале, Сильвия вздохнула. В общем-то, она хотела ребенка. Она представила себе Рози Санчес, лучшую подругу, как та сидит на краю стола, болтает тонкими ногами в туфлях на высоченных каблуках, на щиколотке поблескивает браслет: «Из тебя выйдет прекрасная мать, jita.[5] Поверь в себя».
Но всякий раз, когда она думала, что окончательно преодолела все психологические препятствия, какое-то внутреннее чудище, полное сомнений, поднимало голову. Она знала, что, как бы Мэтт ни заверял, что возьмет на себя половину ответственности, бремя воспитания ребенка все равно ляжет на ее плечи. Она думала об этом постоянно, друзья шутили, что после первых восемнадцати лет станет легче. Независимо от планирования, добрых намерений и политической осведомленности, у природы есть своя древняя задача.
Но сомнения были глубже, сложнее, нежели просто тяготы забот о ребенке, — сомнения в собственной пригодности и желаниях.
Женщина, смотрящая на Сильвию из зеркала, выглядела жалко. Разумеется, не хотелось слишком затягивать с материнством. А Мэтт даже острее, чем она, чувствовал, что время уходит. Много лет назад он пережил смерть первой жены и сына. К тому же он не из тех мужчин, кто хочет стать дедушкой своему ребенку. Он боялся, что будет слишком старым и не сможет поддержать сына или дочь.
Она шагнула назад, скрестила руки на груди и нахмурилась. Она знала, что сказала бы другой женщине в подобной ситуации, знала, какой совет дала бы клиентке на консультации.
Будь честной. Будь правдивой. Расскажи своему мужу, любовнику, бойфренду о своих тревогах и сомнениях. Не скрывай, не лги.
Хороший совет. Женщина в зеркале выпрямилась и кивнула.
Но внутренний голос — рациональный голос, который заключал соглашения и совершал сделки, — нашептывал Сильвии в ухо: Всего один месяц. К тому времени ты будешь готова к материнству, к тому же избавишь Мэтта от лишнего беспокойства из-за твоих невротических сомнений.
Она проглотила первую таблетку, засунула коробочку поглубже в карман сумочки и застегнула «молнию» — теперь можно в путь.
Сильвия вышла из ванной, Рокко следовал по пятам. Никки наблюдала за ними со своего излюбленного места — большой замусоленной ворсистой подушки рядом с кроватью.
Спускаясь по лестнице, Сильвия пробежалась в уме по списку последних свадебных приготовлений, множество забот она переложила на Рози Санчес: заказать цветы, забрать платье у портнихи; решить, нужно ли приглашать еще музыкантов, или ограничиться ансамблем сальсы. И самый животрепещущий вопрос: какие тарелки купить под энчиладу — красные, зеленые или в полосочку.
На первом этаже Рокко пружинистой рысью устремился в кухню. Он навострил уши, короткий хвост будто бы дергали за нитку. Сильвия включила свет, открыла холодильник и равнодушно посмотрела на остатки индейки, сэндвич с зеленым чили, пакет молока, земляничный йогурт, козий сыр с черным перцем и маслины для мартини.
Она взяла молоко, закрыла холодильник, достала с полки в кладовой пачку хлопьев с изюмом и орехами. Встряхнула ее, пытаясь определить, хватит ли там на одну порцию.
Рокко уселся на задние лапы и заворчал сквозь усы, бесстыдно попрошайничая.
— Ты же знаешь, что тебе нельзя, — ласково пожурила она пса, но все-таки запустила руку в коробку и бросила ему несколько орешков. Он проглотил их на лету.
Сильвия принялась завтракать. Обычное действие, которое так часто повторялось в ее жизни, иногда она даже не понимала, как много для нее значит эта кухня, тополь за окном, тамариск (прекрасный, но опасный гость пустынной экосистемы), земля, принадлежавшая ее семье уже больше пятидесяти лет.
Ее взгляд блуждал по комнате — яркой и вместе с тем практичной — и остановился на блестящей зелено-голубой куртке приемной дочери. Серена уехала на четыре дня к своему отцу. Хотя Кэш Уилер являлся опекуном дочери, он не проявлял желания изменить условия совместной опеки, к радости Серены. Последний год все шло гладко. Возможно, Серене нравилось в разных домах и семьях, потому что первые десять лет своей жизни она провела в глуши. Она родилась на границе США и Мексики, в пригороде Хуареса, тамошнее общество состояло из нескольких человек. Но Серена пережила это благодаря своему воображению и художественному таланту, рисование заменяло ей общение с людьми.
Роль приемной матери давала Сильвии радость общения и любви, избавляя при этом от полной ответственности за ребенка. Она улыбнулась, вспомнив теперешнюю двенадцатилетнюю Серену: уверенную в себе, чуткую, полную света и грации. Это преображение научило Сильвию верить в чудеса.
Она не сомневалась, что Серена с пониманием отнесется к ее решению работать со Свитхартом, другое дело — Рози Санчес, которая сделает все, чтобы заставить Сильвию почувствовать себя виноватой.
Она вздохнула, поднялась и отнесла посуду в раковину. На темно-синем небе висел бледный серп луны. В столь поздний час Сильвия почему-то не чувствовала усталости. Возможно, сказываются остатки адреналина после сегодняшних событий. На миг она снова очутилась в темной лаборатории с умирающими животными, смертоносными токсинами, вновь пережила встречу с Кристин Палмер, и мурашки побежали по спине. Тарелка выскользнула из пальцев и со звоном упала в раковину.
— Привет, милая, — донесся из коридора голос Мэтта, через секунду его руки обвились вокруг ее талии. Он уткнулся лицом ей в шею и спросил. — Все хорошо?
— Я немного испугалась, но уже все нормально, — она с улыбкой повернулась к нему. — Я тебя люблю.
— А я люблю, когда ты меня так будишь. Но уже за полночь.
Она поцеловала его, потом откинула голову и посмотрела в глаза.
— Ты правда проснулся?
— Ты говоришь, как моя бабушка Эффи: «Эй, Фрэнк, ты проснулся?»
— Я не к тому. — Сильвия с улыбкой прервала семейные воспоминания. Она еще раз поцеловала Мэтта, затем ее лицо посерьезнело. — Что тебе известно о смерти ученого из ЛАНЛ на 285-м шоссе?
Он помедлил, понимая, что это не праздный вопрос.
— Он скончался на месте, встречный грузовик протащил его машину на триста футов от перекрестка. — Мэтт пожал плечами, с подозрением посмотрел на нее. — Почему ты спрашиваешь?
