Яна Розова - Девушка с ложью на сердце
…Утречком он проснулся вместе с Элей, но сделал вид, будто продолжает смотреть сны. А когда его подруга выскользнула за дверь, быстро вскочил, натянул брюки, свитер и бросился за ней следом.
Эля вышла на остановку, дождалась маршрутки, села в нее. Пашка вскочил в такси, дежурившее на остановке. Эля вышла почти в самом конце маршрута, в районе частных домов. Седов сделал то же самое. Девушка со светлыми волосами свернула в проулок, прошла три дома и вошла в зеленую крашеную калитку. Пашка подождал немного, вернувшись за угол. Через двадцать минут она снова появилась. За руку Эля вела мальчишку лет восьми, похожего на нее как две капли воды. Седов проследовал за ними до ограды школы и растворился в утреннем тумане.
После променада и до самого вечера, трезвый и мрачный, он ходил из комнаты на балкон, курил, глядел на кроны деревьев во дворе, возвращался в комнату, долго сидел на диване перед телевизором. Никакого разумного выхода не находилось.
Время, совсем недавно такое быстротечное, такое легко пропиваемое, теперь клейко липло каждой секундой к каждой мысли и не хотело двигаться, стопорило решение. Паша знал, что консистенция времени изменится, как только он поймет, что ему делать, и начнет действовать.
К вечеру позвонила Эля. Ее голос звучал мягко, но настойчиво. Сначала она сообщила, что муж ее готов действовать в самое ближайшее время: вчера вечером он увез сына в санаторий, а этого раньше не планировалось. Вот-вот и случится страшное!
– Что же теперь? – спросил Пашка девушку со светлыми волосами и убийством на сердце.
– Нам надо успеть первыми! Завтра.
* * *Они встретились в десять утра на Загородной улице, в самом престижном предместье гродинских богатеев. Это был вовсе не тот район, куда Эля уехала этим утром и где находился ее малыш.
Эля приехала на затонированной до черноты серой «восьмерке», остановила ее, чуть не доезжая до нужного дома. Паша, ожидавший ее на запланированном месте, сел в машину.
Поцеловав его в поросшую рыжей шерстью щеку, она начала инструктаж:
– Ты перелезешь через забор дома напротив, войдешь в него и найдешь место, откуда лучше всего будут видны ворота. Он подъедет ровно в семь, перед воротами остановится и выйдет из машины, чтобы отпереть их. Я сделаю так, что он будет долго с замком возиться. Мне придется пойти к подруге – ради алиби. Обязательно до мужа дозвонюсь и точно сообщу, когда он домой поедет. Вот, возьми мобильник. Потом протрешь и выбросишь.
Эля повернулась к Паше. Тревога металась в ее глазах, пот выступил на алебастровой коже над верхней губой, и незамеченная им ранее морщинка пересекала чистый лоб.
«Большой куш на кону, – пришло Паше на ум. – Она дергается совершенно натурально. Если я откажусь – найдет другого идиота».
– Винтовка уже у меня. – Она кивнула на заднее сиденье, где лежал длинный брезентовый сверток. – Я подвезу тебя до дома, и ты возьмешь ее к себе. Проверь все, посмотри. Ты оружие раньше в руках держал?
Сомнительная своевременность вопроса заставила Пашу криво усмехнуться. Похоже, она очень торопилась, иначе подготовилась бы лучше.
– Я в армии служил, – ответил он.
– Паша, – тихо произнесла девушка со светлыми волосами, – ты что-то бледный. Пашенька, не подведи нас…
Она отвезла своего киллера домой, предложила свою компанию на вечер, но Паша сказал, что ему надо морально подготовиться к предстоящему делу. Она снова поцеловала его и уехала.
А Седов остался один на один с орудием убийства.
Налив себе водки, он долго рассматривал 7,62-миллиметровую, четырехкилограммовую снайперскую винтовку Драгунова, рисуя себе их совместное будущее.
«Длиннющая какая!» – подумал он с восхищением, вскидывая ствол на уровень сердца предполагаемой жертвы. Пусть это и машинка для убийства, но очень красивая.
Вот он уперся локтем в подоконник заброшенного дома и положил прохладную сталь цевья в наивно раскрытую ладонь…
Вот припал рыжей бровью к окуляру, удобнее установил локоть на подоконнике и неторопливо навел прицел на спину мужчины, в свете фар склонившегося к замку на воротах…
Вот он задерживает дыхание на вдохе, с полсекунды «держит» цель. Палец мягко ложится на спусковой крючок…
Глава 10
КЛЕЙМО ПЛЕБЕЯ
– …И забери из садика Эмилию, – закончила список распоряжений жена.
Она была беременна, на восьмом месяце, и оттого капризна до неврастении. Беременность оказалась тяжелой с самого первого дня: тошнота, плохие анализы, угроза выкидыша, неблагоприятный генетический прогноз, пигментные пятна, токсикоз на поздних месяцах, преждевременное старение плаценты и всякое другое, что каждый раз озабоченно провозглашала платная докторица и что стоило все новых денег, денег, денег. Вообще-то Анька и раньше знала, что ей нельзя рожать, но она вбила себе в голову, что хочет второго ребенка, и все тут.
Теперь все льстиво восхищались ее капризным безголовым героизмом, тем более что ожидался мальчик, а сын в семье – это главное.
Сам Борис Васильевич ожидал появления наследника без особого трепета. У него уже был сын от первого брака, и Борис с ним не ладил.
Мальчик рос странным, в точности как и его мамаша. Все попытки отца возобновить отношения принимались им в штыки.
Борис приезжал в брошенную им ради дочери ректора Гродинского университета семью с огромными сумками, полными продуктов и подарков.
Он входил в убогую однокомнатную квартиру, где все стены были скрыты книжными шкафами и картинами отца его бывшей жены – знаменитого на юге России художника-пейзажиста, с неизменным чувством своего носорожьего несоответствия атмосфере этого жилища.
Сын односложно отвечал на его вопросы, делая отчаянные глаза в сторону своей матери. Та понимающе кивала. Потом мальчик быстренько испарялся из поля зрения надоедливого папаши.
– Инна, что ему купить? – снова и снова спрашивал Борис, вполне искренне думая, что покупка может стать мостом к сердцу мальчика. – Что он хочет? Велосипед? Компьютер?
Все это и многое другое беспрерывно хотела его шестилетняя Эмилия, и все это у нее было, поэтому папа был любимый, его целовали, без него не ели, не ложились спать.
Бывшая неизменно отвечала:
– Алешка ни в чем не нуждается. И перестань носить нам еду. Мы не голодаем. Квартиру, что ты нам оставил, сдаем, у меня есть работа. Недавно выяснилось, что Алешка теперь художник и его картины уже покупают.
– Покажи мне их! – потребовал Борис.
Она принесла нечто невообразимое: не дерево, не зверь, не человек, не луна…
– Что это за бред? – скривился он, а Инна улыбнулась, и в ее глазах появилось некое выражение, будто она не глазами видела мазню Алешки, а другим, специальным органом, которого у плебея Бориса и быть не может.
…Двадцать лет назад он приехал в Гродин поступать в сельхозинститут. В кармане у Бориса только и было, что направление на учебу, выданное районным отделом образования, и рублей пятьдесят денег. В институт он поступил и сразу стал комсомольским лидером, активистом, отличником.
Стал продвигаться по комсомольской линии, сумел остаться в Гродине после института. Вскоре выпускник вуза уже работал на Гродинском химическом, куда простых смертных без химического образования не брали, а его взяли, вот так!
Потом встретил Инну, женился на ней просто потому, что она ему нравилась, и это было так удобно: городская прописка, домашнее питание.
Год за годом карьера Бориса набирала высоту, но жена этим не интересовалась совершенно. Витала себе над землей в эмпирических потоках, кропала какую-то ненужную диссертацию – то ли про Ван Гога, а то ли про Гогена, которых Борис не различал.
Поначалу равнодушие жены к его успехам Бориса не трогало, но со временем он ощутил потребность в признании своих заслуг, в уважении со стороны женщины, с которой делил постель и которая жила за его счет. Этого не было. Недопонимание разжигало ссоры, все чаще перераставшие в настоящие скандалы, и однажды Борис услышал в свой адрес:
– Ты всего-навсего плебей. Цепкая деревенщина.
И это задело его до самых печенок как раз потому, что было правдой.
Вскоре он бросил Инку и женился на Аньке. Родители жены помогли молодой семье, подарив квартиру в самом престижном доме города, как раз напротив здания мэрии. Да и загородным домом, купленным через три года уже на Борисовы деньги, можно было гордиться вполне!
Теперь Борис занимал должность заместителя директора по маркетингу Гродинского химического завода. Уровень жизни поддерживать помогал контрольный пакет акций заводика по розливу уникальной минеральной воды в Курортном. Пакетик этот Борису удалось урвать благодаря знакомствам и незацикленности на соблюдении законов.
* * *В своем кабинете, в своем «мерседесе», в своей квартире, на беспрерывных банкетах он чувствовал себя большим человеком, непререкаемым авторитетом в любой области.
