Роман Канушкин - Стилет - Обратный отсчет
Вот, собственно, и все, что на него есть. Сегодня за свободу Зелимхана потребовали триста жизней. Еще один сопровождающий и черная "Волга". Они сами решили свести с ними счеты? В машине водитель, плюс Рябчик на переднем сиденье, плюс милицейский "форд", значит, мы с Зелимханом разместимся на заднем... Нет уж, браток, я нацеплю на тебя бронежилет и доставлю целым и невредимым прямо в твои родные горы, к верховьям реки Аргун, а если будет надо, то и еще выше, и сначала мы все же посадим этот несчастный самолет, а потом вы там разбирайтесь меж собой... - Игнат бросил взгляд на приближающееся здание тюрьмы. - Потом меж собой..
Но в этот момент ни Стилет, ни сопровождающие, ни сам Зелимхан вовсе не представляли, как будут развиваться дальнейшие события и как это окажется непохожим на все то, о чем они думают.
Автомобили остановились у ворот Лефортовской тюрьмы. Ворон, вдруг повинуясь странному внутреннему импульсу, нарисовал на запотевшем стекле детский рисунок. Это был заяц с лукаво торчащими ушами. Игнат внимательно посмотрел на нарисованное. То, что он видел, ему вовсе не нравилось. Потом он пририсовал несколько штриховых линий. "Заячьи уши" оказались накрепко схваченными тугой нитью.
- Вот это уже лучше, - тихо проговорил Ворон.
5
Четверг, 29 февраля
12 час. 59 мин. (до взрыва 4 часа 1 минута)
Следственный изолятор в Лефортово, знаменитая Лефортовская, или Екатерининская, тюрьма простояла на этом самом месте уже более двухсот лет. Со времен своей строительницы - императрицы Екатерины Великой - и по день нынешний это была тюрьма особого рода - здесь содержались важные государственные преступники, вечные борцы со всеми существовавшими в России режимами, а уже при советской власти тюрьма попала в ведение КГБ. Мало что изменилось на этих бесконечных просторах от балтийских болот до морских звезд, выбрасываемых на берег волнами Тихого океана, за последние несколько веков, ветры перемен застревали, а потом проглатывались этими огромными пространствами, и следы их воздействия укрывали лютые зимы, радующие живущих здесь людей. Екатерининская, или Лефортовская, тюрьма с высоты птичьего полета представляла собой крупную букву "К" - Катя, - разбросившую свои щупальца-коридоры среди домишек поменьше. Все коридоры Лефортовской тюрьмы, как и в настоящей букве "К", сходятся в одной точке, и Стилет знал, что там, в этой точке, всегда находится регулировщик с флажками, показывающий, свободен ли путь. Это делалось для того, чтобы заключенные не могли случайно встретиться - в этой тюрьме никто ничего не должен был знать, и в этой тюрьме работали и служили те же люди, испытывающие потребность в деньгах и не ставшие богаче за последние несколько веков, поэтому здесь знали о многом. И уж о том, что в одной из камер верхнего луча буквы "К" находится известный террорист Зелимхан, еще совсем недавно своими бесчисленными интервью приводивший жителей столицы в ужас, знали многие. Однако решение менять Зелимхана оказалось столь внезапным, что эта новость не успела распространиться по тюремному телеграфу и в происходящее были посвящены всего несколько человек, собственно говоря, и принимающие решения в этом богоугодном заведении. Когда сначала защелкали тяжелые засовы, а потом отворилась дверь, Ворон, стоявший у окна, - обернулся - он очень много слышал о человеке, которого ему предстояло конвоировать в Чечню, но никогда не видел его "вживую". Зелимхан, обритый наголо, без бороды и папахи, придававшими ему некоторое сходство с легендарным Шамилем, героем подобной же войны, только стопятидесятилетней давности, оказался худым человеком, похожим скорее на юношу-подростка, а не на грозного полевого командира, объявленного чуть ли не государственным преступником номер один. Молва, не важно - позитивная или негативная, придавала его фигуре некоторый оттенок сакральности: бешеный, лютый враг для одних и богатырь, народный мститель для других. А в богатыре оказалось чуть более ста семидесяти сантиметров роста, и, несмотря на довольно широкие плечи, явно полученные им только в результате каждодневных тренировок, даже тюремная роба не смогла скрыть его природной, почти изящной худобы.
- Да уж, - ухмыльнулся Рябчик, обращаясь к Ворону, - и этот пацан наделал такого шороху. Нет, мужик-то он скорее не худой, а сухой, жилистый, а такие бывают очень крепкими.
- Да, - кивнул Игнат, недобро глядя на Зелимхана, - и еще неизвестно, сколько он теперь шороху наведет.
Когда все формальности были завершены, Игнат протянул Зелимхану кевларовый бронежилет:
- Надеюсь, тебе ничего объяснять не надо про такое нательное белье...
То, что за выходом из тюрьмы наблюдают, - свершившийся факт, и подобный бронежилет легче скрыть под одеждой. От попадания в голову это, конечно, не спасет. И Стилет должен показать ребяткам (про себя он уже начал именовать их "заячьи уши"), что вывозимый объект - именно Зелимхан. Но он покажет пленника таким образом, что даже самый искусный снайпер, имейся таковой поблизости, не успеет поймать Зелимхана в оптику.
- Чего волком смотришь, надевай... - обронил Стилет. - Для твоей же пользы! - И мысленно добавил: "Я не дам тебе быть мишенью, по крайней мере до пяти сегодняшнего вечера".
Зелимхан взял протянутый ему бронежилет и недоверчиво посмотрел на Стилета - зеленые джинсы, тяжелые горные ботинки, брезентовая куртка горноспасателя, вязаная шапка, - затем перевел взгляд на Рябчика. Тот был в форме при погонах капитана.
- Что-то ты не то задумал, капитан, - процедил Зелимхан, пристально глядя на Рябчика. ("Странно, - подумал Игнат, - кавказец с голубыми глазами и скорее всего рыжий...") - Куда меня везут? Адвокат...
- Меньше говори, - резко оборвал его Рябчик. - Адвокат... Домой едешь, хотя я бы пристрелил тебя прямо здесь. Сверху наденешь цивильное... Ну, время пошло!
Чуть позже Ворон защелкнул наручники на запястьях Зелимхана.
- Одно резкое телодвижение, и я отправляю тебя к Аллаху, - проговорил он негромко. Пытаться подавить психику таких, как Зелимхан, ором и грубостью - дело бесполезное. Игнат сразу понял, что перед ним вовсе не истеричный уголовник. Подобное сообщение, переданное ровным и спокойным голосом, оказывает гораздо большее воздействие - теперь и Зелимхан знал, с кем ему предстоит иметь дело. Он это тут же продемонстрировал легким кивком головы. - Следуй за мной шаг в шаг - немножко покачаемся, если не хочешь, чтобы тебя отправил к Аллаху кто-нибудь из своих...
6
Четверг, 29 февраля
13 час. 6 мин. (до взрыва 3 часа 54 минуты)
Автомобили двинулись по расписанному маршруту. Ясно, что на всем пути следования за ними будут наблюдать представители обеих сторон, и заменить пленника для одних или попытаться его отбить для других - занятие бесперспективное. Отбить - да, но физически уничтожить? "Заячьи уши" ребята очень ушлые... Вот я уже заговорил почти стихами".
- На кого меня меняют? - тихо спросил Зелимхан.
Стилет бросил на него быстрый пристальный взгляд, но ничего не ответил.
- Шакалы, - процедил Рябчик, не поворачивая головы, - привыкли воевать с бабами... С бабами и детьми. Твари...
Стилет видел, как сжались кулаки Зелимхана, потом он потянул руки, сталь наручников впилась в кожу, но лицо оставалось непроницаемым. Зелимхан не имеет больше ни своих баб, ни своих детей, и Рябчик это знает, но мы находимся на войне, и мы всего лишь солдаты, и жалость, наверное, не совсем то, что мы можем себе позволить, а в воздухе находятся триста женщин и детей, и мы обязаны их защитить. Такие вот получаются дела. Ворон еще раз взглянул на запястья Зелимхана - зубья наручника явно где-то уже проникли сквозь кожу, должно быть, это адская боль, на лбу чеченца появилась капелька пота... Он что, собирается продержаться так до конца?
Потом Стилет проговорил спокойным и ровным голосом:
- Полтора часа назад взорвали военный вертолет и с ним пять молодых ребят... Сейчас в воздухе находится пассажирский лайнер, триста пассажиров, в том числе женщины и дети... Он заминирован на пять часов вечера. Умная бомба - сажать самолет нельзя, при высоте тысяча шестьсот бомба сразу срабатывает. - Игнат посмотрел на запястья Зелимхана, сдавленные зубчатой сталью наручников, кивнул, потом поднял взгляд на лицо пленника. Глаза Стилета были совершенно холодными. - Все это из-за тебя, дружок. Так что напрасно ты цокаешь копытом. Я сейчас ослаблю наручники, джигит, но если ты намерен увечить себя дальше...
- Не намерен. - Зелимхан спокойно протянул Игнату руки, затем недобро усмехнулся: - Что это за историю ты мне плетешь?
- Я не прялка, джигит, - тихо отозвался Стилет.
- А я не конь.
- Что?!
- Я не цокаю копытом, я не конь.
Игнат некоторое время молча смотрел на Зелимхана, потом быстро открыл и снова защелкнул наручники. Отвернулся. Достал пачку "Кэмела" и какое-то время смотрел в окно.
- Спасибо, - негромко проговорил Зелимхан, чуть приподняв руки.
