Андрей Константинов - Решальщики. Развал/схождение
— Оба на! А на меня-то за что?
— Был бы человек, а статья найдется, — расхохотался Петрухин. — Вот оно, бумерангом возвращающееся наше с тобой доблестное служивое прошлое. Как аукнулось, так и…
— Ладно, поржали и будя, — погасил смехострасти хозяин кабинета. — На чем мы остановились?
— На оперативном эксперименте.
— Ну, и что там у вас за эксперимент?
— Помнишь, Витя, финал «Собаки Баскервилей»? Когда сэра Генри ночью, после пьянки у Стэплтонов, заставили прогуляться по болотам?
— Допустим. И чего?
— Нам потребно, чтобы мадам Нарышкина еще раз скаталась за покупками в универсам «Всячина». Для чистоты эксперимента в гордом, разумеется, одиночестве. А мы это дело на свою камеру запишем, раз уж местные, эсбэшные, подвержены воздействию магических сил. А там — чем черт не шутит? Вдруг еще какая мистическая фигня приключится?
Виктор Альбертович задумался и озадаченно покачал головой:
— Даже не знаю, братцы… Нарышкина всяко может не согласиться. Ее ведь только-только в клинике в порядок привели. А тут — опять… А без Конан-Дойля никак нельзя обойтись?
— Нельзя, — убежденно сказал Петрухин. — Поэтому, давай, Витя, звони. Вот прямо сейчас. Только не мадам, разумеется, а Самому. Мужик он или кто? Пусть там… не знаю… пусть кулаком по столу стукнет, что ли? В конце концов, кому это нужно — ему или нам?
— Но если Станислав Аркадьевич предпочитает отныне спускать всю свою чиновничью зарплату на шестикрылого Серафима, тогда, конечно, можно обойтись и без спецэффектов, — смиренно докончил Купцов.
Брюнет снова шумно выдохнул, еще более шумно выругался и…
…и протянул руку за мобильным телефоном.
Санкт-Петербург, 26 октября, ср.
На проработку операции, на техническое оснащение «фердинанда», а самое главное — на уламывание мадам Нарышкиной в общей сложности ушло чуть больше суток. Так что приступить к реализации оперативного эксперимента решальщики смогли лишь утром среды.
К универсаму «Всячина» они подъехали загодя, с немалым временным запасом, дабы выбрать оптимальное место для ведения скрытой съемки. В итоге таковое сыскалось практически впритирку к невысокому заборчику, отделяющему вип-парковку от площадки, на которой оставляли машины все прочие, то бишь «земные» посетители и покупатели.
За двадцать минут до озвученного Елене Ивановне времени появления Петрухин затушил сигарету, достал из походной сумки термос и завернутые в фольгу бутерброды с котлетами. Последние выглядели непривычно аппетитно.
— Неужто магазинные? — невольно усомнился Купцов.
— Обижаешь! Натаха с утра нажарила. Самый свежак. Угощайся.
— Вот теперь я вижу, что быт у инспектора Петрухина неминуемо налаживается, — одобрительно отозвался Леонид, вгрызаясь в котлету.
— И, замечу, не только быт. Налаживается. А как там у тебя с Яной?
В ответ напарник натянул на лицо маску глубокой скорби и с максимальной тоской в голосе соврал:
— Ведутся затяжные позиционные бои.
— А ведь я тебя, дурака, наставлял: бери с наскока — пока в движениях ограничена! Знаешь, как в народе говорят? «Хорошо зафиксированная девушка в предварительных ласках не нуждается». А теперь, когда гипс сняли, все — тю-тю. Уехал паровоз до Кубы.
— Как был ты, Димыч, пошляком, так пошляком и остался. Невзирая на обустроенность быта, — заключил Купцов. Впрочем, сделал это вполне беззлобно. — Кстати, ты не в курсе: чего вдруг Брюнет столь нервно среагировал на имя «Ольга Глинская»?
Петрухин равнодушно пожал плечами:
— Понятия не имею. Может, у него когда с этой бабой было что? Потому как наш Брюнет по этой части — тот еще ходок. Был.
— Теперь, с его-то Алиной, особо не разгуляешься.
— Согласен. Баба-бой!.. Опять же, сдавать Витюша стал.
— Это ты про его спину?
— И про нее тоже. А вообще в последнее время частенько стал жаловаться на хронический недосып. Типа, бессонница и все такое прочее.
— Может, его тоже того? Спортили? — предположил Купцов. — Может, и ему настала пора к белому магу Серафиму иттить?
— Не. В таком разе лучше мы его с нашей бабой Маргаритой сведем. А с нее срубим комиссионные.
Приятели дружно, до истерики расхохотались, а потому не сразу заметили, как на вип-парковочку зарулила серебристая «Хонда».
— Стоп, Лёнька! Кажись, она?
— Она и есть.
Петрухин досадливо посмотрел на часы.
— Вот зараза, позавтракать не дала. На целых тринадцать минут раньше заявилась. Давай, брателло, запускай шарманку.
— Уже! — подтвердил Купцов и потянул на себя рычажок зуммера, увеличивая размеры объекта. Который в образе и подобии госпожи Нарышкиной в данную секунду выбрался из машины, особо тщательно проверил «закрытость» багажника и с несчастным видом потащился к универсаму.
Где, согласно полученным накануне инструкциям, обязан был провести не менее двадцати минут. И, по возможности, провести честно. Сиречь, без проявления своих пагубных наклонностей.
* * *— Базовая! Это зал. Седьмой на связи.
— Слушаю тебя, седьмой.
— У нас очередной визит «миссис Клювдии». Как поняли?
— Понял тебя, седьмой. Очередной визит. Продолжайте наблюдение…
* * *— Чегой-то никакие злобные привидения из воздуха не материализуются? — разочарованно протянул Леонид после напряженного десятиминутного ожидания/всматривания.
— Агась. Так поневоле и сам уверуешь.
— Во что? Уверуешь?
— Намедни белый маг Серафим в течение получаса совершал некие ритуальные магические пассы над тачкой Клюевой, — пояснил Петрухин.
— Изгонял бесов из карбюратора?
— Типа того… Погодь! А вот этот озирающийся товарищ, случáем, не к нам подтягивается?
Со стороны служебного входа к стоянке быстрым шагом направлялся плотно сбитый мужик в фирменной универсамовской спецовке. В правой руке он нес непрозрачный полиэтиленовый, явно тяжелый пакет.
— Похоже на то, — согласился Леонид и протянул руку за фотоаппаратом. — Сейчас я его, до кучи, из фоторужья щелкну.
Мужик целенаправленно подошел к машине Нарышкиной и, опасливо озираясь по сторонам, принялся ковыряться в замке багажника.
— Есть контакт. Клюнула рыбешка! Лёньк, ты снимаешь?
— Само собой.
Сноровисто справившись с замком, мужик достал из пакета не подающую признаков жизни черную кошку и пихнул животину в багажник.
После чего уже неспешно направился обратно — но не к служебному, а к центральному входу.
— Бли-ин! Черная кошка! Черт возьми, как романтично!
— Не вижу никакой романтики. Гринписа на него нет.
— Значит так, Купчина! Я выдвигаюсь за посланцем Ада, — Петрухин толкнул в бок дверцу микроавтобуса. — А ты давай-ка, сфотографируй эту животину во всех ракурсах, а потом убери ее оттуда на фиг. Не то Нарышкину по возвращении стопудово кондратий хватит.
— Давай лучше ты — и сфотаешь, и ликвидируешь? А я послежу?
— Хренушки! У тебя нет до́лжного опыта оперативно-сыскной работы.
С этими словами напарник выскочил из салона и припустил следом за мужиком.
— Угу, опыта у меня нет, — проворчал Купцов и непроизвольно поежился. — А ничего, что я покойников боюсь?..
* * *Подхватив в качестве средства маскировки пустую корзинку, Петрухин заскочил в торговый зал, осмотрелся и «упал на хвост» живодеру. А тот, как ни в чем не бывало, продолжал движение в направлении сектора, где, согласно план-схеме, располагались служебные кабинеты и подсобные помещения.
Дойдя до поворота, за которым должен был начинаться уводящий в глубь здания коридор, Дмитрий притормозил и осторожно выглянул из-за угла.
И правильно сделал. Так как проход в коридор преграждал пост охраны, состоящий из стула и сидящего на нем человека в камуфляже.
— Я не понял, Колян? — вербально притормозил мужика охранник. — А разве ты сегодня не на развозке?
— На ней. Сейчас только до Игоря Алексеевича дойду, и обратно — за баранку.
— Сегодня футбол, не забыл?
— Само собой. Я уже и места в нашем баре забронировал. Так что подходи часикам к восьми.
— Замётано, — подтвердил Колян и двинулся дальше по коридору.
Избавившись от ненужной теперь корзинки, Петрухин выждал паузу и выкатился на финишную, хочется верить, прямую.
— Мужчина! Вы куда?
— Слышь, браток! Колян, он часом не сюда? Не к начальству пошел?
— Он у Игоря Алексеевича. А что?
— Да мы его обыскались. Этот придурок тачилу так поставил, что теперь ни туда — ни сюда. Ни въехать, не выехать.
— Это он может, — интонационно «зажег зеленый свет» охранник, и Дмитрий продолжил движение по коридору, по обе стороны которого располагались двери кабинетов. — Эй! Слышь! Ты промахнулся… Ага, сюда…
