Виктор Мясников - Изумруд - камень смерти
- Знаешь, нет, не сказали, - Ченшин отрицательно покачал головой. - У меня от такого наката мозги помутились, начал права качать, потом дверью хлопнул...
- Вот видишь! - многозначительно сказал Вершинин, подняв указательный палец. - Ты их не понял, а они впрямую не сказали. А с чего им на тебя так наезжать? Не знаю, в чем там у вас дело, но они ведь тоже участвуют. И ты, как опытный следователь, знаешь, как их ловчее за хвост поднять. Так что в их интересах помочь тебе прятать концы и самому ховаться. Я правильно рассуждаю? Ты меня поправляй, если ошибаюсь.
- Логично, - Ченшин заерзал, в глазах вспыхнул интерес. Не утерпев, соскочил со стула, принялся быстро ходить по кабинету из угла в угол. Точно! Что-то им из-под меня надо. И, похоже, что-то такое, что не могут назвать впрямую. Вот и завели меня, чтобы обложить, прижать и вынудить. И я даже знаю, что им надо. Убить кого-то!
- Нет, ну это ты чересчур хватил, - замахал руками Аркаша, - не думаю, что до этого может дойти. Но тебе следует вернуться и переговорить спокойно. Только не с обоими, а с одним Кентавром. Он мужик умный, спокойный, с ним легче найти взаимопонимание. Давай, иди прямо сейчас, а я дозвонюсь до босса и уговорю тебя принять.
Ченшин прекратил метание по кабинету, остановился, размышляя, даже ноготь большого пальца принялся машинально грызть - дурная привычка, от которой он, вроде, давно сумел избавиться, но в минуты сильного волнения забывался и принимался за старое. Очевидно, прокрутив в голове ситуацию, он решительно направился к дверям, на ходу коротко бросив:
- Звони!
Когда дверь за ним закрылась, Вершинин ещё пару минут посидел, замерев в птичьей позе: подавшись вперед, втянув голову в плечи и чуть склонив её набок. Так ему лучше думалось. В глазах стояла отрешенность, а на губах играла иронически-глумливая улыбка. Потом он встряхнулся и ткнул пальцем в клавишу телефона, подавая сигнал автоматического дозвона на вызванный из памяти аппарата номер. Кентавр ответил почти сразу. И Аркаша, продолжая улыбаться, негромко сообщил:
- Клиент готов. Он сам понял, какая предстоит работа. С ним сейчас надо помягче. Извинись, поругай партнера и сделай деловое предложение. Держись как с равным, и все пройдет гладко. Любашу предупреди, чтоб не мурыжила в приемной, а то мужик остынет.
Пока все шло именно так, как замыслил Вершинин.
* * *
Ченшин удивился, насколько другим, совершенно дружеским, стал тон Кентавра. Не называя впрямую, какую работу требуется выполнить, он тем не менее доходчиво объяснил, что весь компромат уничтожается, все расписки и денежные документы, где фигурирует подпись Ченшина, - тоже, ему заплатят пятьдесят тысяч долларов и отпустят с миром на все четыре стороны, если он "устранит препятствие". Затем Кентавр продиктовал номер и шифр ячейки в автоматической камере хранения на железнодорожном вокзале.
Ченшин успокоился, взял из гаража свою "ниву" и отправился на вокзал. Там достал из ячейки средних размеров потертый коричневый чемодан и поехал домой. В чемодане оказалось двадцать штук видеокассет, папка с бумагами, пакет с фотографиями, компьютерная дискета и пистолет ТТ с глушителем. Остальной объем чемодана заполняли зеленые резиновые перчатки, словно на дело должен был идти целый батальон киллеров. Ченшин засмеялся, представив такую картину: человек триста в спортивных костюмах и черных трикотажных шапочках, а на руках зеленые перчатки, в каких дачницы землянику пропалывают. Вообще им овладело какое-то ненормальное веселое настроение, словно на дискотеку собирался. Впрочем, он понял, что перчатки своей упругой массой плотно прижимали содержимое чемодана, и внутри ничего не брякало, не двигалось. И весу лишнего было немного, старые газеты куда тяжелей. И, видимо, у тех, кто "заряжал" чемодан, под рукой как раз оказался мешок перчаток, а может, и целый вагон.
Видеокассеты, досье в папке, фотографии и содержимое дискеты рассказывали о привычках, образе жизни и характере человека по имени Иван, а по фамилии Кацман. Вот этого ухаря-еврея, уроженца Удмуртии, до женитьбы носившего фамилию Козлов, и надо было ухлопать.
Ченшин до двух часов ночи смотрел отснятый неизвестно кем бесконечный фильм о бесконечной пьянке жизнерадостного израильтянина, постоянно торчавшего в кабаках и снимавшего там девочек на ночь. Время от времени он вступал в контакт с подозрительными мужиками и покупал у них необработанные изумруды. Было только непонятно, куда он их девает и откуда деньги берет? Повсюду его сопровождали два телохранителя. Один, правда, в основном рулил на машине, а второй был настоящий профессионал. Постоянно следил за обстановкой, прикрывал своего босса с опасной стороны и всегда был готов выхватить пистолет. Постепенно Ченшин приходил к выводу, что в первую очередь придется гасить его, а потом уж валить Кацмана. Сам Иван казался человеком совершенно беспечным, говоря по-русски, законченным разгильдяем, легко идущим на знакомство с кем попало.
Постепенно Ченшин подустал от однообразного поведения Кацмана и стал пускать пленку на ускоренный просмотр. Ленивый Иван сразу начинал двигаться быстрее, опрокидывать в баре одну рюмку за другой, а его телохранители крутили головами, как заводные. Интересно, что при этом становилась очевидной шаблонность их действий, определенная заштампованность приемов охраны. Ченшин тоже оживился: он пытался угадать, как в следующий момент поведут себя охранники, и уже через полчаса шутя мог предсказать каждый их шаг. Телохранители нервничали в толпе, зато успокаивались на безлюдной вечерней улице. Если приходилось идти пешком, они старались прижать хозяина к стене, а сами двигались со стороны проезжей части. Ченшин выключил видеомагнитофон, сладко потянулся и отправился спать. Теперь он знал, что выполнит работу легко, чисто и с максимальной безопасностью. Для себя, разумеется.
* * *
На следующий день Ченшин снова пришел к Вершинину. Его мучил один вопрос: а не обманет ли Кентавр? Если бы Аркаша держал приготовленный гонорар у себя, было бы легче. Ему Ченшин доверял гораздо больше.
Но Вершинин пустился в пространные рассуждения о том, что Кентавр не такой человек, да и деньги для фирмы не такие большие, чтобы зажимать. Потом осторожно поинтересовался, как идет подготовка акции. Ченшин сказал, что уже сегодня, возможно, решит вопрос. Никто из них не называл вещи своими именами, словно собеседники стыдились того, что должно произойти. Впрочем, возможно, так оно и было на самом деле.
Вершинин позвонил Кентавру, чтобы сообщить о близком мероприятии. Тот удивился, что так быстро, высказал свое начальственное одобрение и попросил уточнить "у нашего друга" время акции. На это Ченшин уклончиво ответил, мол, после девяти вечера.
- Вот и отлично, - Кентавр, похоже, был чрезвычайно рад, чего нельзя было сказать о все более мрачневшем Ченшине, - скажи ему, что сегодня у нас банный день, то есть вечер. Пусть сразу приезжает в сауну. Там и рассчитаемся. Передай мои наилучшие пожелания.
Передавать ничего не пришлось. Вершинин предусмотрительно отрегулировал громкость на своем супер-телефоне таким образом, что Ченшин все слышал сам. Он состроил кислую физиономию и недоверчиво покачал головой. Аркаша понял его без слов, сунулся в стол и вынул пластмассовую коробку. Открыл крышку. Внутри лежал маленький приемник с телескопической антенной. Подвинул его к Ченшину.
- Пользоваться умеешь?
Тот утвердительно кивнул.
- Это тебе, Коля, на всякий случай. Там, в сауне, пара закладок сделана, так что можешь предварительно послушать, о чем боссы говорят, какое у них настроение. Если с бабами и пьяные, значит, празднуют и готовы озолотить. Можешь смело идти и получать свои баксы.
- А если трезвые и злые? - мрачно спросил Ченшин.
- Подождешь, пока налакаются. Микрофоны там чувствительные, новые, батарейки свежие - все услышишь. А там уже решишь. Главное, чтобы поверили, что твое дело сделано чисто.
* * *
У Козлова-Кацмана имелись свои излюбленные места отдыха - ночные клубы, казино и рестораны: "Каньон", "Катариненбург", "Эльдорадо", "Старая крепость", "Водопад", "Русалка" и пара заведений попроще. Одни он посещал чаще, другие реже, но каждую пятницу неизменно появлялся в "Русалке". В ночь на субботу там проходило эротическое "Экзотик-шоу", страстным поклонником которого был Иван, вообще неравнодушный к дамскому контингенту ночных заведений.
Рестораны в последнее время росли в Екатеринбурге, как грибы после теплого дождя. Они открывались на месте столовых и домовых кухонь, в домах культуры и кинотеатрах, сейчас в ход пошли уже административные здания, помещения которых подвергались переделке. "Русалку" приютил институт "Уралгидропроект", стыдливо спрятав за спину злачное заведение. Вход в ресторан находился позади здания, со двора. Но в этом были и свои плюсы: огороженная, хорошо освещенная, охраняемая стоянка, никаких прохожих и зевак.
