Фредерик Пол - Встреча в Майл-Хай-Билдинг
Обзор книги Фредерик Пол - Встреча в Майл-Хай-Билдинг
Фредерик Пол
ВСТРЕЧА В МАЙЛ-ХАЙ-БИЛДИНГ
В те далекие-предалекие дни (а минуло аж полстолетия) мы были не только молоды, но и бедны. А еще нас отличала худоба, чего, конечно, не скажешь, если посмотреть на нас сейчас. Я-то знаю, потому что у меня есть фотография нашей дюжины, сделанная в 1939 году. Я нашел ее по просьбе пресс-агента моего издателя и долго смотрел на нее, прежде чем отправить ему вечерней почтой. Внешне ничего особенного мы из себя не представляли: двенадцать юных, улыбающихся в камеру лиц, безбородых, полных надежды. Если б кого-то спросили, кто изображен на фотографии, полагаю, нас могли бы принять за посыльных «Вестерн юнион» (помните посыльных «Вестерн юнион»?), собравшихся на пикник в свой выходной, или членов дискуссионного клуба средней школы для мальчиков в большом городе. Ни первое, ни второе предположение не имело к нам ни малейшего отношения. В действительности мы состояли в клубе страстных любителей фантастики и называли себя футурианцами.
Старая фотография не лгала. Просто она не говорила всей правды. Камера не могла запечатлеть те узы, что связывали нас воедино, потому что узы эти находились в наших головах. Во-первых, каждого из нас отличал острый ум. Мы это знали и с готовностью сказали бы любому. Во-вторых, мы запоем читали научную фантастику, как ее тогда называли эн-эф, но это уже совсем другая история. Мы полагали, что эн-эф очень интересна (все эти ракеты, космические корабли, смертоносные лучи, широкогрудые марсиане, злобные монстры с Юпитера), но этим ее достоинства не ограничиваются. Мы также думали, что эн-эф исключительно важна. У нас не было ни малейшего сомнения в том, что именно эн-эф позволяет из настоящего заглянуть в БУДУЩЕЕ, где нас ждали чудеса технического прогресса, социальная Утопия и вообще прекрасный мир, имеющий так мало общего с той пугающей действительностью, в которой мы сейчас живем. И еще, нельзя не отметить, что все мы были, по меткому определению одного нашего футурианца, Деймона Найта, «лягушатами». Мы не занимались спортом. Мы не очень ладили с нашими сверстниками. И с девушками тоже. Поэтому мы проводили большую часть свободного времени за любимым занятием — чтением научной фантастики. А читали мы много.
В принципе, мы соглашались с тем, что мы — «лягушата». По крайней мере, знали, что девушки не могут прийти в восторг от крепости наших мускулов или ширины плеч. При этом не тянули мы и на уродцев.
К примеру, Дейв Кайл, Дирк Уайли и Дик Уилсон были высокими, симпатичными парнями. Это видно даже на плохонькой фотографии. Я думаю, наша проблема заключалась не только в том, что где-то мы боялись девушек (они могли смеяться над нами, а некоторые наверняка смеялись), но и в нашей системе приоритетов.
Мы предпочитали беседу — теннису, а книги — обжиманиям.
Было это полстолетия тому назад. Другими словами, в далеком прошлом. Мой секретарь, она же мой главный помощник, говорит, что 62,8 процента ныне живущих людей тогда еще не родились, а сей факт безусловно указывает на то, что 1939 год так же чужд и странен для большинства читающих эти строки, как для меня — война Соединенных Штатов с Испанией.
Наверное, следует отметить, что этот 1939 год нам тоже не очень нравился. Нелегкое это было время.
Наше поколение затесалось в промежуток между Гувером и Гитлером. Очереди за хлебом остались не в таком уж далеком прошлом, а ближайшее будущее грозило нам нацистскими полчищами. Поэтому, когда мы смотрели на реальный мир, в котором жили, нам очень даже не нравилось то, что мы видели.
И, отворачиваясь от реальности, мы утыкались носом в журналы эн-эф, которые мы обожали, а потом заглядывали в собственные головы. Мы много читали, и мы пытались писать. Не могу также не сказать о том, что мы умели работать и отличались честолюбием. Поскольку нам не нравилась наша жизнь, мы пытались изменить ее к лучшему. Мы собирались раз или два в месяц в чьем-нибудь подвале или гостиной, говорили о том о сем, потом ели мороженое, пили газировку и расходились. Некоторые сразу отправлялись домой, особенно те, кто вставал рано утром, как Айзек Азимов (он работал в кондитерской родителей, и первые покупатели приходили в магазин за утренними газетами и булочками в половине шестого). Остальные еще долго гуляли по улицам по двое или по трое. Я шел с Дирком и Джонни Мичелом к их станции подземки. Но обычно, когда мы подходили к платформе, выяснялось, что начатая у кафе-мороженого интереснейшая дискуссия в самом разгаре (отражает ли Футурама «Дженерал моторс», представленная на Всемирной ярмарке, с ее двенадцатиполосными автострадами и сорокаэтажными домами мир будущего или можно ли сравнивать по уровню мастерства «Эркота» Джона Кэмбелла и рассказы Уэйда и Мори со «Звездным жаворонком» Дока Смита?), поэтому мы шли к моей станции подземки…
Потом огибали квартал… потом снова куда-то шли.
И говорили. Говорили и говорили. Разговоры, жаркие споры имели для нас немаловажное значение. Но мы не только говорили, мы и писали. Барабанили на купленных в комиссионках портативных пишущих машинках каждый у себя дома, но с твердым намерением показать написанное другим. Мы осознавали значение слов, но особенно нам хотелось, чтобы мир услышал, увидел и оценил наши слова. Когда-нибудь. Мы, разумеется, не знали, каким образом это произойдет и когда, но, оглядываясь назад, я могу сказать, что мы своего добились. Если мы и были «лягушатами», как говорит Деймон Найт, тогда в какой-то момент жизни каждому из нас встретилась сказочная принцесса, поцеловала, и мы превратились в кого-то еще… иначе мы не собирались бы сейчас на крыше Майл-Хай-Билдинг на пятидесятую годовщину нашего клуба, репортеры не слетались бы со всех сторон, как пчелы на мед, и нас бы не показывали миру в шестичасовых выпусках новостей.
Прямого рейса с Мауи до Нью-Йорка нет, потому что самолетам-амфибиям не разрешено летать над материком. Мне пришлось делать пересадку в Лос-Анджелесе. Естественно, на нужный мне рейс я не успел, вылетел в Нью-Йорк следующим и уже, приземлившись в Айлдуайлде, знал, что опаздываю на встречу.
Носильщик в мгновение ока достал мне такси: пятидолларовая купюра творит в аэропорту чудеса. Усевшись на заднее сиденье, я тут же уставился на далекие силуэты нью-йоркских небоскребов, над которыми одиноко высился Майл-Хай-Билдинг — длинный-предлинный охотничий рог, поставленный на широкую часть… если, конечно, можно представить себе охотничий рог с дырками. Инженеры говорили, что им необходимы сквозные каналы для протока воздуха, иначе сильный ветер может повалить здание набок.
Может, так оно и есть. Мне бы хотелось верить, что эти каналы повышают безопасность, но по телу пробегала дрожь, когда я видел тонкие стойки-карандаши, соединявшие массивы этажей.
