Го Осака - Косые тени далекой земли
Но спешить ни к чему. Лучше не трогать Рюмона до тех пор, пока тот не разберется, жив Гильермо или нет, на это вряд ли уйдет много времени.
Если Гильермо еще жив, Рюмон наверняка вызнает у него место, где спрятано золото. Вовсе не поздно разделаться с ним, сначала выпытав у японца подробности о его местонахождении.
Слабое место Рюмона – та девица, которую он все время таскает за собой. Наверняка можно будет застать его врасплох и как-нибудь разлучить их. Если взять ее в плен, Рюмон на сто процентов будет выполнять все его желания, и это сильно упростит Маталону работу.
В Лондоне, как и в Мадриде, было много улиц с односторонним движением, и, чтобы добраться до цели, нужно было часто ехать в объезд.
Такси с японцами проехало немного по Оксфорд-стрит, затем свернуло на юг, на улицу Монмут, и, сделав круг на Трафальгарской площади, въехало на улицу Пэлл-Мэлл.
Свернув направо перед Сент-Джемсским дворцом, такси проехало по улице Сент-Джемс и остановилось. Японцы высадились.
Маталон тоже отпустил такси.
Расплачиваясь с таксистом, краешком глаза он уловил, как те двое вошли в ресторан «Овертон».
Стоя на противоположной стороне, Маталон некоторое время смотрел на окна ресторана.
По белой оконной раме с изогнутым арочным верхом растекался идущий изнутри оранжевый свет. Сначала отель «Браунз», теперь «Овертон»? Ну роскошествуют японцы паршивые. Ладно, перед смертью пускай набивают себе брюхо сколько им угодно.
Маталону однажды довелось пообедать в «Овертоне».
Этот ресторан ему запомнился своими высокими потолками и круглым потолочным окном. Наверное, потому, что дело было днем, ресторан был наполнен лучами дневного света, ярко освещавшими все помещение. Маталон решил, что зайти внутрь было бы неблагоразумно – он рисковал быть узнанным.
Но, если он не ошибался, прямо у входа стойка устричного бара. Там можно будет перекусить, не спуская с японцев глаз.
Он подошел к ресторану и через окно увидел, как управляющий проводил Рюмона и Тикако к столику в глубине зала: не иначе как они заказали столик заранее.
Он убил минуты две-три, разглядывая витрину соседнего шляпного магазина «Рока». Затем поднял воротник куртки и толкнул дверь «Овертона».
Подошел управляющий.
– Вы заказывали столик?
Ну да, еще чего вздумал.
– Нет, просто хотел выпить рюмку-другую, закусить устрицами. Хотя бы там, у стойки.
Маталон заказал полдюжины устриц с громким названием «Овертон Ройялз» и шерри «Педро Домек».
Вино с устрицами не идет, да и вообще пить здешнее паршивое французское вино у него не было ни малейшего желания.
Рюмон вместе со своей девицей сидели за столиком в глубине. Помещение было громадное, и посетителей, наверное потому, что время еще раннее, было не так уж и много.
Устричный бар освещен был довольно скудно, и с их места ни Рюмону, ни его спутнице его точно не разглядеть.
Этот ресторан славился устрицами, креветками и другими продуктами морского промысла. И недаром: шеф-поваром здесь был испанец по имени Домингес. И не только в этом ресторане: во многих ресторанах высшего класса шеф-поварами были испанцы, итальянцы или греки – выходцы из Средиземноморья. Если бы не они, питание англичан, с их и так чрезвычайно скудным меню, стало бы просто невыносимым.
Когда Маталон поднес ко рту пятую устрицу, Тикако встала со стула.
Маталон положил раковину на блюдце.
Девица шла прямо к нему. Видимо, она направлялась в уборную, но, чтобы попасть туда, ей нужно было спуститься по узкой лестнице, находящейся как раз между помещением ресторана и устричным баром.
Если внизу захватить ее, потом можно будет подняться по лестнице рядом с кухней и вывести ее незаметно на улицу.
Маталон запустил в рот последнюю устрицу, сосредоточенно прислушиваясь к шагам спускавшейся по лестнице девицы. Шаги постепенно затихли.
Маталон слез с высокого стула и направился следом за Тикако.
Внизу никого не было.
Глядя на дверь женской уборной, Маталон сунул руку в карман куртки. Его пальцы сомкнулись на рукоятке ножа.
Удостоверившись, что на ведущей вверх темной лестнице по-прежнему никого не было, он решительно протянул руку к двери.
– Уборная для джентльменов – вот тут, сеньор. Маталон вздрогнул и обернулся.
Перед дверью мужской уборной стоял низенький человек с поварским колпаком на голове. Он вытирал руки передником.
Разглядев Маталона, он весь расцвел.
– Ола, Маноло! Это ты, что ли?
На лбу Маталона выступил холодный пот.
Это был шеф-повар Домингес. Маталон вспомнил, что, когда он обедал здесь в тот раз, Домингес подошел к его столику поговорить.
– Ола, Домингес.
Сдержав волнение, Маталон пожал руку шеф-повару. В тот раз он, кажется, назвался Маноло – фамилию он уже вспомнить не мог.
– Давно тебя не видел, Маноло! Вишь, усы какие отрастил – я тебя едва узнал. Ну, рассказывай, как поживаешь? – радостно проговорил шеф-повар, тряся руку Маталона.
– Неплохо, неплохо. Ты и сам, вижу, в добром здравии, а?
Шеф-повар пожал плечами:
– У меня последнее время что-то печень барахлит… Врачи, знаешь, пить запретили.
Пока они беседовали, сзади открылась дверь женской уборной, и затем послышался звук шагов поднимавшейся наверх девицы.
Черт возьми, что за невезение!
Из-за этого типа упустил такой шанс.
Когда Тикако вернулась, как раз подали горячее.
Рюмон заказал дуврскую камбалу в гриле.
Тикако, глядя на поставленную перед ней тарелку с жарким из шотландской куропатки, вздохнула:
– Какая огромная порция. После супа из омаров со сливками в меня уже, кажется, ничего не влезет.
– Еще бы, он был тяжеловатый. Но шотландской куропаткой полакомишься не каждый день.
– Тоже верно…
Рюмон налил в бокал вина.
– Французское вино мне что-то не нравится. Любая испанская дешевка и то лучше.
– Тогда советую не особенно налегать. Мы ведь скоро поедем на важную встречу.
– Потому я и заказал маленький кувшинчик.
Отрезав небольшой кусок куропатки, Тикако положила его Рюмону на тарелку.
– Попробуй.
Рюмон положил кусок в рот.
– Недурно. И вкус не такой уж резкий.
– Все ругают английскую еду, а вот я думаю, что не так уж она и плоха. Но кроме того, в Англии так много ресторанов иностранной еды, что выбирать – одно удовольствие.
– У этого ресторана тоже еда то ли итальянская, то ли испанская. Да и упор здесь, видно, делают на морские блюда.
– Я слышала, что давным-давно в квартире над рестораном жил Грэм Грин и часто приходил сюда поесть.
– Верно, так и есть. Помнишь, этот ресторан вскользь упоминается в «Человеческом факторе».
– Помню. Потому я и хотела сюда заглянуть. Но как нам все-таки повезло: нашелся столик.
– И с отелем «Браунз» тоже… У нас со вчерашнего вечера настоящая полоса везения.
– Со вчерашнего вечера… и правда… – проговорила Тикако и покраснела.
Рюмон тоже покраснел и сменил тему:
– Слушай, а у Грэма Грина ведь тоже в фамилии на конце «е» было, да?
Тикако пригубила вино.
– Интересно, эта Леонора Грин, к которой мы сейчас поедем, что ей известно про Гильермо?
– Я бы сказал – немало. И у меня, кстати, такое предчувствие, что он еще жив.
– Откуда?
– Сама подумай: если бы его уже не было в живых, Леонора вполне могла бы сказать об этом и таким образом отделаться от меня. Именно потому, что он еще жив, она и настроилась на встречу, хотя ей она в тягость.
Тикако задумалась.
– А я все-таки не советую тебе особенно рассчитывать на успех. Не нужно расстраиваться, если твои ожидания не оправдаются.
Район Хаммерсмит находился на окраине города, в нескольких километрах к западу от центра.
За Хаммерсмитским мостом, перекинутым через изогнутую дугой Темзу, начинался тихий спальный район.
Водитель такси лишь мельком взглянул на бумажку, на которой Дональд Грин написал адрес, и безошибочно довез их до цели путешествия, Бернс-Хай-стрит. Лондонские таксисты действительно, полностью оправдывая свою репутацию, держали в голове все улицы города.
Лондон состоял из бесконечного переплетения улиц и площадей, больших и маленьких, делящихся на «авеню», «стрит», «роуд», «лейн», «корт», «гейт», «кросс» и «плейс». Всю эту массу информации трудно запомнить.
Оставив пассажиров в машине, таксист в ближайшем пабе разузнал, где находится склад букинистического магазина Грина. Выяснилось, что склад располагается в конце переулка, начинавшегося у фруктового магазина.
Рюмон и Тикако вышли из машины под дождем и направились в указанный переулок.
Прямо впереди в свете уличного фонаря показалась окаймленная рядом кирпичей белая дощатая стена с вывеской: «Дональд Грин энд Компани».
Подойдя поближе, они увидели в стене маленькую дверцу, в которую можно было войти, только низко пригнувшись.
В разговоре Дональд Грин употребил слово «склад», но, судя по фасаду, здание было не таким уж большим.
