Полина Дашкова - Легкие шаги безумия
Но Кудряш не сомневался – неприятная троица отправилась в Дом ветеранов именно к его отцу. Зачем, почему – об этом он уже не размышлял. Ему надоело гадать на кофейной гуще. Ничто на свете не раздражало его так, как неизвестность. Конечно, взять обоих, и журналистку, и американца, слишком хлопотно. И вообще, с иностранцем лучше не связываться. Он решил, что одной журналистки вполне достаточно. Пусть она все объяснит!
Он успел заранее, через своих людей в Москве, получить кое-какую информацию об этой бабе. То, что она еще и жена полковника МВД, Кудряша вовсе не смущало, наоборот, это было даже приятно.
Посланные к Дому ветеранов боевики держали с ним постоянную связь. В половине десятого ему доложили: фээсбэшник увез американца. Он приказал пустить небольшой «хвост», но не трогать, просто проследить. Сначала все складывалось хорошо. Он даже пожалел, что бросил на одну бабенку столько народу. Но оказалось, он поступил совершенно правильно. Почти одновременно группа, наблюдавшая за шоссе, обнаружила фээсбэшный «газик», а те, кто ждал в кустах у входа в здание, заметили неизвестного, который сидел тоже в кустах, напротив. Разумеется, он там не нужду справлял. Позже выяснилось, что он – майор ФСБ. Замочивший его боевик не поленился обшарить карманы.
Ситуация осложнилась. Надо было срочно что-то придумать. И Кудряш придумал. Одной из трех машин, брошенных на это дело, была старенькая «волжаночка». Она пряталась за деревьями, у самой обочины – на всякий случай. В ней сидело всего двое ребят. Именно они и заметили проклятый «газик». Кудряш приказал ребятам подогнать «Волгу» поближе к обочине и хорошенько бабахнуть ее на глазах удивленной публики из «газика». А самим раствориться в тайге. Вот тогда, под шумок, и можно будет вывезти журналистку без лишней суеты и стрельбы. Главное, чтобы только по времени все совпало.
И совпало-таки. Ребятишки разыграли все точненько, как по нотам. Правда, небольшая стрельба все-таки случилось. На перекрестке «жигуль» подсекла милицейская патрульная машина.
– Сколько там наших ребят на шоссе положили? – тревожно спросил Кудряш, узнав о стрельбе уже не по связи, а от одного из своих людей, бывшего майора-десантника, который исполнял при нем функции то ли личного секретаря, то ли серого кардинала.
– Никого не положили, – весело ответил ему бывший майор. – Там в «жигуленке» хороший мотор. Ребята на просеку свернули и растворились в тайге. Менты побоялись к тачке близко подойти, посветили, увидели, что пустая, и укатили.
– А раненый?
– Все нормально, Хоттабыч уже пульку выковыривает.
– Ну и славно, – кивнул Кудряш. – А что в Москве?
– Завтра утром будет кассета.
Глава 35
Ему снились яркие, цветные сны и не хотелось просыпаться. Раньше сны бывали только черно-белыми, мрачными, тяжелыми. Наверное, поэтому он всегда так мало спал. А сейчас он проживал заново всю свою сорокалетнюю жизнь – но совсем иначе.
Он видел себя во сне маленьким мальчиком, которого нежно и преданно любили родители. У мамы были прохладные, легкие руки, она гладила его по волосам, целовала на ночь, читала сказки. Отец был сильным, веселым, он учил его ходить по тайге, угадывать твердые надежные кочки в болотной хляби, скручивать котелки из пахучей весенней бересты и кипятить в них воду на костре.
Во сне было много тепла и света. Алая таежная клюква светилась на солнце и совсем не напоминала капли крови. Маленькая черноволосая соседка Ларочка сбегала по скрипучей лестнице, празднично улыбаясь и постукивая каблучками. Ее никто никогда не насиловал в весеннем пустом парке. Она не знала, как это больно и страшно, и поэтому ей предстояло прожить совсем другую жизнь.
Шестнадцатилетняя Таня Костылева выходила на берег из спокойной ночной реки, встряхивала длинными мокрыми волосами и, поеживаясь от предрассветного холода, натягивала на влажное тело свое выпускное платье.
– Веня, как же я замерзла! Зачем ты уговорил меня купаться? – шептала она, прижимаясь теплым лбом к его груди.
Таня Костылева была жива, сейчас ей тоже сорок. Были живы и другие шесть девочек. Он никого не выслеживал, не набрасывался бешеным зверем, не душил, не убивал. Они все были живы, и каждая проходила положенный ей путь, проживала свою жизнь, счастливую, несчастную, беспутную или праведную, но свою, единственную и неповторимую, Богом данную жизнь. Четверо из шестерых имели детей, мальчиков, девочек. Дети вырастали, у них тоже рождались дети, внуки тех девочек, которых Веня Волков никогда не насиловал и не убивал…
Где-то далеко, в другом измерении, на другой планете, существовал огромный концерн «Вениамин», железная непобедимая машина шоу-бизнеса, вскормленная головоломными интригами, жестокостью и кровью. Но он, Веня Волков, не имел к этому никакого отношения. Он жил спокойно и счастливо. Лена Полянская смотрела на него своими ясными серыми глазами, ему хотелось прикоснуться рукой к ее лицу, почувствовать, как щекотно подрагивают под ладонью длинные черные ресницы, он протягивал руку, но вокруг была пустота, холодный мертвый воздух. Этим воздухом нельзя было дышать. Он сжигал горло и раздирал легкие. Надо было проснуться, но так не хотелось.
– Вениамин Борисович, проснитесь, пожалуйста, – услышал он издалека чей-то голос.
– Венечка, к тебе пришел врач, он должен тебя посмотреть. Он приоткрыл глаза и увидел над собой два лица – кукольное, тонко подкрашенное лицо Регины и круглое, мягкое, в очках, лицо незнакомого пожилого мужчины.
Ему было больно выдергивать самого себя из сна, он сразу попадал из теплого цветного мира в тусклый, ледяной, черно-белый кошмар. У круглолицего профессора-отоларинголога были сухие шершавые руки. Он щупал шейные железы, заглядывал в горло.
– Заглоточного абсцесса я не вижу. Горло воспаленное, но не сильно.
– То есть ангину вы исключаете? – уточнила Регина.
– Ну какая ангина? Грипп, самый обыкновенный, со всеми истекающими опасностями. Будем надеяться, до осложнений у нас не дойдет. Но я бы не отказывался от антибиотиков. В любом случае требуется всестороннее обследование. Обязательно пригласите кардиолога.
– Да, – кивнула Регина, – я думаю, вы правы. Спасибо, доктор. Мой шофер отвезет вас куда прикажете.
Она протянула ему сто долларов.
Услышав звук мотора отъезжающей машины, она вернулась в спальню, достала из тумбочки упаковку с одноразовым шприцем и картонную коробку с большими ампулами, наполненными прозрачной бесцветной жидкостью. Подпилив алмазной пилкой горлышко ампулы и надломив тонкое стекло, она порезала палец. Порез был неглубоким, но сильно кровоточил. Пришлось аккуратно поставить открытую ампулу на тумбочку и выйти в ванную. Там, в шкафчике, была перекись водорода и йод.
Когда она вернулась в спальню, Веня сидел на кровати, держа двумя пальцами вскрытую ампулу и рассматривая ее на свет.
– Почему нет никакой маркировки? – спросил он.
– Я вижу, тебе уже лучше? – радостно улыбнулась Регина.
– Да, мне лучше. Что ты мне колола все это время?
– Антибиотики, витамины.
– Больше не надо никаких лекарств. И специалистов не надо. И вообще, прекрати делать из меня тяжелобольного. Принеси мне телефон.
– Как скажешь, солнышко.
* * *Лена свернулась калачиком под своей курткой и попыталась уснуть. Она не знала, который час, ее часы пропали. Наверное, порвался кожаный ремешок, когда надевали наручники. За крошечным окошком был виден только кусок неба, уже сильно посветлевший за это время.
"Теперь я почти все знаю, – думала она, – а что толку? Даже если произойдет чудо и выберусь отсюда, ничего нельзя будет доказать. Я не понимаю, зачем понадобилось Регине Градской так рисковать? Ради чего? Она что, смертельно влюбилась в Веню Волкова? Или она решила приручить чудовище, чтобы с его помощью стать красивой и богатой? Пластическая операция в швейцарской клинике стоит безумных денег. Но у нее достаточно мозгов и энергии, чтобы заработать их самостоятельно, без помощи монстра. Она ведь рисковала, не только когда заметала следы и подставляла несчастного Никиту Слепака. Она рисковала все эти годы, живя с Волковым, ложась с ним в постель. Или все-таки она сумела вылечить его?
А Митя Синицын? Почему только через четырнадцать лет он заговорил об этом? И с кем? С самим Волковым! Да, он лишь догадывался, подозревал, но точных доказательств у него, вероятно, не было".
Лена представила себе, как мучился Митя, принимая решение – что делать ему со своими догадками и подозрениями. Он не мог промолчать и забыть. Сначала решил заняться шантажом, но стало противно. Вероятно, он нашел способ встретиться Ь Волковым наедине и задал ему прямой вопрос: «Ты убийца или нет?» Зная Митю, можно себе представить это. Ему казалось, что он поступает правильно, благородно, что нет другого варианта. И чего он добился?
