Дмитрий Серков - Корпорация «Коррупция»
Видео хорошего качества и высокой четкости воспроизведения не оставляло никаких сомнений в том, что главным героем являлся именно советник, а не человек, «похожий на Штурмина». Дата в правом нижнем углу экрана свидетельствовала о недавности разворачивающегося действа. Давно свыкшись с мыслью, она по умолчанию готова была делить Бориса с законной супругой, прекрасно понимая, что всегда будет на вторых ролях, но его развлечения в бане с проститутками находилось за гранью допустимого и разумного! Невозможно было принять, что все, что между ними происходило, сплошная ложь, приправленная изрядной долей цинизма. Неужели более полугода ее жизни прошли в цепких лапах обмана?
Это измена! Предательство, простить которое Алена не могла! Никогда!
А события на экране между тем продолжали развиваться. Совершенно не догадываясь о наличии внимательно следящих за оргией камер, действующие лица продолжали предаваться разврату. Кадр сменился, и камера показала роскошную широкую кровать под балдахином – Алена хорошо помнила ее, ведь совсем недавно они занимались на ней любовью. А теперь там же Штурмин покрывал другую…
Стало противно, и она отключилась. Все встало на свои места. Сразу, четко и ясно.
Словно туман рассеялся, и Соболева увидела картину целиком. Между ними никогда не было правды – только ложь. Гнусная и циничная. А его образ – только маска лицедея, за которой всегда скрывалось чудовище. И если Алена действительно любила Штурмина, то он ее грязно использовал в собственных интересах. Не только спал ради удовольствия, но и умело направлял журналистское перо в нужное русло. Все это время она была лишь инструментом в его руках, бездушным орудием для достижения поставленной цели.
Руками слепо любящей женщины убирал конкурентов. Без насилия, под тщательным контролем возмущенной общественности, при громком одобрении граждан, под видом соблюдения законности и борьбы с коррупцией расправлялся с неугодными. А затем спокойно занимал освободившуюся нишу, подминая под себя все финансовые потоки.
Он, а не Юшкевич, как опытный гроссмейстер, играл свою шахматную партию, неторопливо и уверенно, шаг за шагом продвигаясь к финалу. Его не могла устроить ничья – только выигрыш. Ему требовался единоличный тотальный контроль над краем, неделимая власть над всем, что происходит в Южноморске и окрестностях. И надо было признать, Борис Андреевич Штурмин своего добился. В администрации не осталось ни одного человека, способного противостоять натиску и напору советника, ставшего серым кардиналом. Даже губернатор послушно плясал под его дудку.
Ничто не должно было происходить без его ведома. Потому-то он первым делом и подчинил себе местную прессу, задушил свободу слова и волеизъявления, яростно преследуя любое инакомыслие. По этой причине Соболева не смогла выйти на след Дмитрия Смелова, разоблачительная статья которого положила начало расследованию, из– за этого бесследно исчезали люди, позволившие себе высказывать критическое мнение о событиях в крае. Сильную брешь в его крепости пробили несогласованные публикации о деятельности начальника ГУ МВД Южноморского края генерала Бирюка и о нелегкой судьбе решалы, бизнесмена Рубена Давлатяна. И если вопрос с генералом удалось замять почти безболезненно, то с Давлатяном пришлось резать по живому. Предприниматель наверняка обладал опасной информацией и имел прямые контакты с советником, так что его проще и безопаснее было убрать, чем доводить уголовное дело до суда, на котором обязательно бы всплыли любопытные факты. И история с покушением на Штурмина пришлась как нельзя кстати. Горожанам доходчиво и с завидной оперативностью с экрана телевизоров объяснили, что во всем виноват нечистый на руку бизнесмен, и под аплодисменты быстренько зачистили силами ОМОНа. Киллера Кибирова отправили в отпуск подальше от чужих глаз, а прямолинейного и несговорчивого Осипенко просто отодвинули от решения некоторых задач.
Вывод из игры Давлатяна пошатнул четко выстроенное здание корпорации «Коррупция», выбил из-под него основу, заставив советника заниматься несвойственными ему делами. Штурмину пришлось самому лететь на Кипр, спасая наворованные деньги, обагренные кровью, а ее с собой взял, как это ни прискорбно, исключительно в качестве спермоотвода.
Из дневника Алены Соболевой:
«…Но все это – вновь умозаключения и не более. Доказательств в моем распоряжении нет и быть не может. Архив Иосифа Соломоновича Бродника украден и наверняка уже уничтожен. Никто из живых не осмелится давать показания против
Штурмина в суде, а мертвые уже рта не раскроют. Выходит, мое расследование подошло к концу. Дело раскрыто, а на выходе – пшик! Так что умный и изворотливый преступник сумеет избежать наказания, как это удавалось ему и ранее.
Самое же страшное кроется в другом. То, что именно советник губернатора
Штурмин является предводителем преступного клана, бессовестно обворовывающего бюджет, я уже знала, хотя и не могла заставить себя поверить в очевидное. И новый образ Максима Юшкевича пришелся как нельзя кстати. А вот то, что уходя от меня, он шел к другой женщине, веселился в бане со шлюхами – это задевало куда больше и ранило сильнее. Всему в жизни можно найти объяснение, все можно простить, но только не предательство и измену. Как смотреть в глаза человеку, который только что в одно мгновение разрушил твой тщательно хранимый мир?
Плюнул и растоптал святое.
Я не знаю!
Не знаю, как простить. Но точно знаю, что при всей боли и разочаровании не смогу удовлетворить Рината в его пожелании развенчать образ Штурмина как непримиримого борца с беззаконием и самоуправством».
Находясь в подавленном состоянии, Алена Соболева хотела получить объяснения.
Прямые и логичные, которые помогут разобраться в себе и в происходящем. Ей нужно было увидеть Бориса…
39До последнего момента ее не покидали сомнения. Вдруг видео – всего лишь умелая подделка, фальсификация призванная опорочить честного человека, вдруг улики и свидетельства очевидцев – хорошо продуманная провокация, как бывало уже ни раз.
Не спав всю ночь, Соболева вышла из дома засветло, зная, что советник прибудет в администрацию ранним утром, когда можно спокойно поработать в одиночестве, не отвлекаясь на посторонних.
Ее пугала страшная очевидность открывшейся правды, но отступать назад было поздно. Она, словно во сне, вновь видела себя со стороны: обошла пост охраны на входе, попав в здание администрации через крыло, занимаемое редакцией «Губернского колокола», открыла дверь своим ключом. Прошла темными безлюдными коридорами, где гулкое эхо вторило шагам, поднялась на третий этаж по запасной лестнице и, миновав череду никогда не запиравшихся дверей, попала в приемную, за которой расположился кабинет Штурмина.
Борис, отложив бумаги, радостно поднялся навстречу.
– Аленка, я так соскучился…
Стоило огромных усилий, чтобы удержать себя в руках и не кинуться к нему в объятия. При всем негативе, который стал известен, Алена Соболева оставалась под его влиянием, в его власти, словно под гипнозом готова была идти за ним на край земли и даже дальше. Наверное, так теряли волю моряки, слыша волшебное пение сирен.
– Что-то случилось? – Штурмин видел произошедшие в ней перемены.
– Случилось!
Без предисловий она стала последовательно излагать все, что знала и о чем догадывалась. Про себя подивилась четкости формулируемых фраз, собственной железной выдержке и самообладанию. Именно так выступает на суде представитель обвинения, требуя максимального наказания для подсудимого, приводя ужасающие факты его правонарушений, характеризую чрезвычайную общественную опасность. Слова сами срывались с губ, заготовленный ранее и тщательно отрепетированный текст оказался совершенно не нужен. Все, что она говорила в глаза Штурмину, был экспромт. Жестокий, безжалостный, хлестко бьющий по щекам экспромт, рожденный потрясенным сознанием.
Ни один мускул не дрогнул на лице советника. Ни жестом, ни взглядом он не дал понять, что напуган услышанными откровениями или разочарован. Ни слова не произнес до окончания монолога, ни разу не кивнув в подтверждение и не отрицая сказанного.
Когда же Соболева, наконец, замолчала, сделав небольшую паузу, чтобы передохнуть, ей показалось, что Борису даже стало легче. Точно камень с души свалился.
– Может, кофе?
Вопрос Алену обескуражил, выбил из колеи.
В абсолютной тишине Борис встал из-за стола и вышел в секретарскую, откуда вернулся с чашкой отменного, как всегда, кофе.
