Дмитрий Серков - Корпорация «Коррупция»
– Может, здесь? – Штурмин оглядел пустынный берег в поисках подходящего для уединения места, и она ощущала на себе его властные руки и жадное дыхание.
– Может, в отель? – Алена не сводила взгляд с ожидающего в отдалении таксиста, который тактично отвернулся в другую сторону.
– Успеем?
– Будем стараться!
Штурмин оказался как всегда прав: терпения не хватило, и они накинулись друг на друга прямо в пути. Благо такси было микроавтобусом, пассажирский салон которого отделялся от водителей перегородкой. Но присутствие третьего постороннего человека даже добавило пикантности ураганному сексу. И Борис был иным, не таким, как прежде: еще более чувственным и чутким.
Собственно говоря, ничего удивительного в нетерпении не было: давно, еще во времена Великой римской империи тысячи паломников из Греции, Ассирии и Египта съезжались в храм, построенный во имя богини любви, с единственной целью – участие в безумных ритуальных оргиях, именуемых Афродисиями. Во время священных мистерий праздника любви и жертвоприношения богине каждая женщина добровольно отдавалась любому мужчине, возжелавшему ее. Но все начиналось с пролога, когда верховный жрец и жрица вступали в связь, копируя акт слияния Афродиты и Кинира. Именно акт любви и считался жертвоприношением богине. Юноши почитали за честь оказаться в объятиях жрицы, а девушки не выходили замуж, предварительно не подарив своего целомудрия храму.
Что здесь вымысел, а что правда, точно не знает никто. Но то, что на острове Борис и Алена предавались любви и были укрыты ее пологом, не вызывало никаких сомнений.
Проведя неделю в объятиях своего мужчины, она обрела уверенность, что уже ничто не сможет помешать все возрастающему счастью. Ведь они созданы друг для друга, а все мирское – лишь тлен…
37Новость, встретившая ее в курилке редакции по возвращении домой, повергла Алену в шок. Казалось, она должна бы радоваться, что теперь может чувствовать себя в безопасности, но чувства облегчения не было. Ведь речь шла о смерти.
– Не помешаю? – Света Малышева прикуривала рядом свои любимые ароматизированные сигареты ядовитого розового цвета.
Соболева неопределенно пожала плечами: ни да, ни нет. Но Свету распирало от желания поделиться новостью, пока этого не сделал кто-то другой.
– Позавчера Роберт Моисеев попал в аварию. С летальным исходом.
Словно гром среди ясного неба. Алена вспомнила измученные глаза и звериный оскал Моисеева, и словно вихрь, перед глазами закружилась цепочка событий. Первая встреча в «Гранд Парке»; побои, после которых пришлось встречать Новый год на больничной койке; уверенные слова Штурмина, что больше ее никто и пальцем не посмеет тронуть; угрозы, покушение на советника, и вот теперь – нелепая смерть в автокатастрофе.
Сомнения колыхнулись в душе с новой силой, возродив подозрения. Ей очень хотелось верить, что это всего лишь несчастный случай, а не чья-то злая воля. Сначала –
Давлатян, теперь – Моисеев. Будто кто-то расправляется с южноморскими аферистами, безжалостной рукой верша правосудие. На ум пришли давние истории про «Белую стрелу» – группу сотрудников правоохранительных органов, приговоривших в девяностые преступных авторитетов к смерти и собственными руками исполнявших приговор.
Истории, не нашедшие документального подтверждения, но в которые многие верили.
Сделав несколько звонков своим информаторам в компетентных органах, Алена Соболева уже через четверть часа имела у себя четкую картину ДТП. Роберт возвращался в Южноморск из поселка Высокое, где по заведенной традиции посещал элитный комплекс «Орлиное гнездо». Попарился в сауне, искупался в бассейне и в половине первого ночи двинул домой. Дорога там – горный серпантин, но достаточно широкая, освещенная, отгороженная от обрыва бетонным парапетом. Машина, по заверениям криминалистов, была исправна, новая, но это не помешало ей, не вписавшись в поворот, который местные именуют не иначе как «ведьминым», пробить ограждение и рухнуть в пропасть почти со стометровой высоты. Там длинный почти прямой спуск, заканчивающийся крутым виражом…
– Хоть у него и Порше, но скорость приближалась к двумстам, – заверили ее в ГИБДД, – в горах это равносильно самоубийству.
Оказалось, что есть даже свидетели аварии. Пожилая чета из Тулы ехала сразу за ним
– Моисеев обогнал их автомобиль перед самым изгибом дороги и едва не совершил столкновение. А затем по прямой, не снижая скорости, сиганул со скалы.
– По показаниям свидетелей, Моисеев не тормозил. Совсем. Стоп-сигналы даже не загорелись. Удар был страшной силы…
В мозгу тут же предстала картина происшедшего. Породистый рев двигателя спортивного автомобиля, визг шин, столкновение, будто машину сунули под большой гидравлический пресс. Скрежет рвущегося, словно бумага, металла, звон битого стекла, хлопок выстрела подушек безопасности, хруст ломающихся костей, нечеловеческие крики. Взрыв бетонного ограждения, разметавший в разные стороны серую пыль и осколки. Летящий в бездонную пропасть, где течет гордая и бурная речка Туношна, не красивый и элегантный Порше-Кайман, а ком искореженного мятого железа с костяным мешком внутри.
– Да реальные свидетели, реальные, – отмел подозрения Соболевой следователь, в производстве которого находилось дело о ДТП, – сам дважды с ними беседовал.
До последнего не верившая в случайность происшедшего, журналистка хотела по крупицам восстановить трагические события.
– Да нет там никакого заговора. И не было никогда. Сам он, себя и девчонку.
– Их было двое?
– Двое. Моисеев и его подруга Ольга Юсупова. Два трупа. Смерть наступила мгновенно.
Соболева прокручивала различные варианты, как могли бы развиваться события, но информатор отмел все их без всякого сожаления:
– Если их и убили, то предварительно закачали кокаином по самое некуда. Обоих…
Известие о том, что Роберт Моисеев пристрастился к наркотикам, не вызвало у Алены удивления. О чем-то подобном она догадывалась после последней встречи в Академии развития предпринимательства.
– Они под кайфом… им не до дороги было… Сексом занимались… оральным…
Последнее уточнение было излишним и сути дела не меняло.
Вот и весь сказ. Плетущий интриги Моисеев сам пал жертвой разнузданной жизни, не выдержав бремени неожиданно возникшего богатства. И советник здесь оказался совершенно ни при чем.
Бог шельму метит!
38Думала, что все забылось, Алена Соболева считала, что подозрения, надломившие отношения с Борисом, прошли безвозвратно. Сначала старалась дистанцироваться от дел, которые – как уверял Вадим – вершил Штурмин, прикрываясь властными полномочиями.
Затем рада была поверить в его кристальную честность, хотя червоточина сомнения неизбежно поселилась в душе. Но ведь она любила его! Любила… Убеждала себя, что они – это отдельный розовый мир, будничная серость над которым не властна. Заставляла себя не думать… День и ночь проводила в редакции, пытаясь найти успокоение в работе. День и ночь торчала перед светящимся монитором, избегая встреч с любимым мужчиной.
Боялась взглянуть ему в лицо, страшилась увидеть его глаза, искала любой предлог, чтобы отказать ему в свидании.
И когда Александр Беловицкий, казалось бы, развеял все сомнения, а совместный вояж на Кипр заставил поверить в чистоту отношений, буря пришла со стороны, с которой Алена совсем не ждала. Последний удар, окончательно сломивший уверенность и волю, нанес Ринат Халикович:
– Я знаю, что вы с ним в хороших отношениях, потому не хочу от тебя ничего скрывать, – главред положил на стол флешку. – Ты имеешь право узнать первой.
Сидя за компом, Соболева подняла на него глаза, не понимая, к чему тот клонит, но искра беспокойства уже вспыхнула в душе. А Ринат продолжал:
– Здесь киношка, полученная из достоверного источника. С Борисом Андреевичем Штурминым в главной роли. Скажу честно: шокирующий фильм, ломающий образ добропорядочного семьянина, честного и принципиального политика. То, что нам ранее было известно о нем – только ширма, легенда, за которой скрывается абсолютно другая личина… Посмотри… я хочу, чтобы именно ты подготовила материал к завтрашнему номеру.
С трудом уняв дрожь в теле, Соболева подключила флешку к ноутбуку и нажала «play». Она сразу же узнала VIP-отделение Фирсановских бань, кремовые стены, лепнину на потолке, серо-розовый мрамор напольных плит и нежную лазурь круглого бассейна, спартанское убранство «Римского кабинета». Сначала в кадре появилась стройная блондинка с небольшой грудью и узкими бедрами, из одежды на которой было только белое полотенце, небрежно перекинутое через плечо. Следом за ней вышла абсолютно обнаженная, пышнотелая брюнетка, с черными, как смоль, волосами, крепкая, налитая, словно наливное яблоко. Ни та, ни другая нисколько не стеснялись собственной наготы, заливаясь веселым смехом, вместе прыгнули в бассейн, извергая мириады брызг. Затем к ним присоединился мужчина, высокий, поджарый, мускулистый, с готовым к бою достоинством, и Алена на секунду залюбовалась фигурой Аполлона. А затем ее глаза застелила пелена гнева.
