Антон Леонтьев - Профессия – первая леди
– Мне надо вам кое-что рассказать. Ваша жена – замечательная, смелая, хотя и немного безалаберная женщина. Но главное – она вас любит.
Президент Бунич кашлянул и заметил:
– Еще раз благодарю вас, Серафима Ильинична… – Но отделаться от меня было делом не таким-то простым, даже для президента. Я сказала:
– Вы ведь не будете против, если я немного задержусь у вас?
Бунич едва не поперхнулся от моего заявления. Я успокоила его:
– Вы не должны быть строги к Надежде Сергиевне. Ей есть что рассказать вам, и мне тоже. Кстати, я проголодалась!
Президент иронично заметил:
– В таком случае, Серафима Ильинична, вы можете отобедать с нами и Клэрами.
Я не стала долго ломаться и приняла приглашение президента. Через четверть часа пожаловал английский премьер с супругой. Когда Клэры отбыли, Надежда Сергиевна воскликнула:
– Серафима Ильинична! Что вы сказали Гремиславу? Он больше на меня не сердится!
– Я сказала, что обожаю вашего супруга, – призналась я. – Вы меня не ревнуете? И кстати, Надежда Сергиевна, скажите, в президентском лайнере найдется для меня местечко?
Вечером герцословацкий президент с супругой отбыли на родину. Мировой новостью номер один стало обнаружение тела олигарха Богдановича. Все смаковали пикантную подробность – опального миллиардера лишили жизни в самый неподходящий момент: с официальным визитом в Лондоне находился президент Бунич.
– А теперь, милые дамы, я хочу знать всю правду, – сказал президент, когда Надежда Сергиевна и я очутились в его кабинете в салоне самолета. Мы находились на высоте десяти километров. – Надя, объясни мне, что ты делала в поместье Богдановича? И что делали там вы, уважаемая Серафима Ильинична?
Президент походил на строгого, но справедливого учителя. Я почувствовала себя нашкодившей троечницей. Надежда Сергиевна взглянула на меня и ответила:
– Гремислав, нам в самом деле предстоит очень серьезный разговор. И я хочу, чтобы Серафима Ильинична при нем присутствовала. Речь пойдет о Тане… О моей сестре!
Президент откинулся на спинку кресла, его глаза замерцали.
– Гремислав, – выпалила Надежда Сергиевна, – ответь, прошу тебя, какое отношение имеешь ты к исчезновению моей сестры? Ты ведь был в те дни в Экаресте. Я знаю это! Только прошу, скажи мне правду!
Гремислав Гремиславович выразительно посмотрел на жену, затем на меня и сказал:
– Ты требуешь от меня правды, Надя? Ну что же, ты ее получишь!
И от его слов у меня по спине побежали мурашки.
Дусик Стрешневич
15 – 18 сентября
Мелькали черно-белые кадры, завершилась передача о героях первой революции 1918 – 1919 годов, окончившейся полным фиаско: они эмигрировали, дождались второй революции (после низвержения монархии в 1946 году), вернулись в социалистическую Герцословакию и попали в молох репрессий нашего «карманного диктатора» Теодора Хомучека. Я много узнал об отце дяди Брани Иннокентии Суворе.
Появился и его сын. Генерал выключил телевизор и прокашлялся.
– Так вот, Дусик… Димитрий! – исправился дядя Браня. – Мне только что звонила Фима… то есть Серафима Ильинична. Она в Париже, в полной безопасности. Я очень этому рад!
Генерал Сувор явно собирался сообщить мне что-то важное. Я погладил Василиска, который храпел на моих коленях. Дядя Браня не заставил долго ждать:
– Фима обладает поразительной способностью попадать в самые невероятные истории. Теперь я спокоен – за границей с ней ничего не случится. А это значит, Дусик… тьфу, Димитрий, что настала пора взяться за расследование нам, мужчинам.
– Браниполк Иннокентьевич, вы уверены? – робко спросил я. – Может, дождемся возвращения тети… то есть Серафимы Ильиничны?
Но мои доводы на генерала не подействовали, Сувор рвался в бой. Весь в своего краснознаменного папашу! Но ведь у меня нет в роду героев и полководцев!
– Подумайте о том, что вы еще плохо ходите, и вообще это опасно.
Мои увещевания не возымели эффекта. Дядя Браня желал найти того, кто покушался на жизнь тети Фимы. Вот она, невероятная сила любви!
– Мне удалось кое-что выяснить, – заявил дядя Браня. – Художник Стефан д’Орнэ сдал вчера в ремонт зарегистрированную на его мамашу черную «Лексию». Он якобы попал в аварию…
Дядя Браня выдержал многозначительную паузу, а затем добавил:
– Он сейчас в Лондоне, улаживает финансовые дела. Это точно он! Он пытался переехать Фиму!
Я потрепал Васисуалия Лоханкина по холке.
– Серафима Ильинична просила вас ни во что не вмешиваться, – сказал я жалобно. – Вы не можете нарушить слово, которое дали женщине!
Но переубедить дядю Браню было невозможно. Он решил во что бы то ни стало до возвращения тети Фимы из Парижа найти убийцу и передать его в руки правосудия. Два дня спустя он заявил:
– Так, Димитрий, собирайся, ты должен мне помочь!
– Но, Браниполк Иннокентьевич, за мной охотится киллер, мне нельзя выходить из квартиры…
Генерал столь выразительно посмотрел на меня, что я не мог не подчиниться его диктату.
– Стефан вот-вот приедет из Лондона, он там якобы с деловой поездкой, – сообщил генерал. – Самое время действовать. Я уже договорился с его мамашей о встрече. Они примут нас в галерее.
– Что вы собираетесь делать? – спросил я.
Дядя Браня не без гордости ответил:
– Купить у него пяток-другой картин за несколько миллионов. Он как об этом узнал, так сразу предложил обсудить детали сделки и осмотреть коллекцию его дедушки.
– Вы в самом деле… – начал я. Дядя Браня пояснил:
– Ничего не в самом деле! Этот Стефан из разряда трусливых и истеричных типов. Стоит его хорошенько пугнуть, как он все выложит!
Я не был уверен в том, что тактика Сувора сработает. Все же если он прав, то д’Орнэ вполне мог покушаться на тетю Фиму. Такой человек не остановится перед тем, чтобы заставить замолчать навсегда тех, кто знает о нем слишком много.
Мы оказались в галерее д’Орнэ. Дядя Браня вырядился в бордовый шелковый костюм, надел черную широкополую шляпу и пальто и нацепил солнцезащитные очки. Ни дать ни взять мафиози!
– Браниполк Иннокентьевич, у вас прямо-таки талант перевоплощения! – воскликнул я. Польщенный генерал ответил:
– Ну что же, Димитрий, тряхнем стариной и выведем прохиндеев на чистую воду!
Мне было поручено изображать его телохранителя. Я не знал, что мне следует делать, но утешал себя мыслью, что и Стефан д’Орнэ не имеет ни малейшего понятия о наших планах.
Художник встретил нас с распростертыми объятиями. Дядя Браня вальяжно проговорил:
– И где эти ваши… шедевры?
– Прошу! – Стефан взмахнул тонкой рукой. Мы были в галерее в полном одиночестве.
– У нас вы можете найти любую картину по своему вкусу, – уверял нас д’Орнэ. – Я только что вернулся из Европы, наследием моего деда заинтересовались тамошние коллекционеры…
– И где вы были? – мимоходом спросил дядя Браня. Стефан, поколебавшись, ответил:
– В Лондоне!
Мы ходили из зала в зал. Наконец дядя Браня изрек:
– Я ничего в живописи не понимаю, но мне хотелось бы чего-то… необычайного и единственного в своем роде!
– Уверяю вас, мой дед был чрезвычайно оригинальным художником, – сказал д’Орнэ. – Но только ради вас… Я как раз реставрирую полотна Стефана-старшего, которые обнаружились во Франции, и уверен, что найду картину и по вашему вкусу!
– А если не найдете, то сами ее нарисуете? – спросил неожиданно дядя Браня.
Д’Орнэ дернулся и сказал:
– Что вы имеете в виду?
Дядя Браня небрежно постучал по одной из картин:
– А то, что все это – подделка. Вы искусно копируете творчество вашего деда, не так ли? У вас имеется всего несколько картин, которые были написаны на самом деле им, а все остальное – это фикция. Ведь так?
В темных глазах Стефана мелькнул страх, он фальшиво произнес:
– О чем это вы? Я совершенно не понимаю, что вы имеете в виду…
– Прекрасно понимаете! – рявкнул дядя Браня и снял очки. – Как и то, что именно вы пытались убить Серафиму Ильиничну Гиппиус!
– А вот в этом вы ошибаетесь! – раздался скрипучий старческий голос.
Я обернулся и заметил старуху, мамашу Стефана-младшего и дочку Стефана-старшего. Весняна, вся в белом, сжимала в руке, обтянутой кожаной перчаткой, пистолет.
– Это я была за рулем, – сказала со смешком старуха. – Мне очень жаль, что я не смогла отправить сию любопытную особу на тот свет! Она этого заслуживает! И тебя надо было додавить, назойливое насекомое!
Стефан подошел к ней и произнес:
– Мама, они все знают.
– Я слышала, – сказала старуха. – Эй ты, думаешь, что я не умею стрелять? Ничего подобного!
– Не сомневаюсь, что вам приходилось уже убивать людей, – произнес дядя Браня. Старуха осклабилась. Я похолодел.
– Вы слишком много знаете, – проскрипела она. – Слишком много!
– Мама, – нерешительно произнес Стефан, – быть может, они блефуют?
Старуха заявила:
