Матильде Асенси - Последний Катон
Рядом с Патриархом стоял нунций Ватикана, монсеньор Джон Лоренс Льюис, в священнической одежде, который тут же подошёл к нам поздороваться и начал представлять нас всем присутствовавшим. Монсеньор Льюис был поразительно похож на мужа английской королевы Елизаветы герцога Эдинбургского: он был так же высок и худ, столь же церемонен и сверх всего так же лыс и ушаст. Я как зачарованная смотрела на него, стараясь удержаться от смеха, когда меня вернул к действительности женский голос:
— Оттавия, дорогая, неужели ты меня не помнишь?
Подошедшая ко мне, пока монсеньор Льюис представлял нас Патриарху, незнакомка была одной из тех женщин, которые, переступив за черту среднего возраста, чрезмерно привлекают к себе внимание непомерным использованием косметики и украшений. У неё были спадающие каскадом на плечи светло-каштановые волосы и элегантный лёгкий костюм с синим пиджаком и мини-юбкой, и, весело глядя на меня, она удерживала равновесие на тонких шпильках.
— Нет, простите, — сказала я в полной уверенности, что вижу её первый раз в жизни. — Мы знакомы?
— Оттавия, я же Дория!
— Дория?.. — смущённо повторила я. Из глубин моей памяти стали всплывать смутные воспоминания, туманные очертания лиц сестёр Шьярра из Катании. — Дория Шьярра?.. Сестра Кончетты?..
— Оттавия! — радостно воскликнула она, видя, что я её узнала, и бросилась на меня, чтобы сжать в крепком объятии, одновременно стараясь не испортить макияж. — Оттавия, разве это не чудесно? Столько лет прошло! Сколько же?.. Десять, пятнадцать?..
— Двадцать, — презрительно отрубила я.
И какими короткими они мне теперь показались! Если во всём мире и был совершенно невыносимый для меня человек, это была Дория Шьярра, эта маленькая задавака, которая сеяла раздоры, где бы она ни появлялась, и причиняла другим боль, не придавая этому ни малейшего значения. Я ей тоже была не по душе, так что было неясно, к чему всё это сюсюканье и кривляние. Я поняла, что настроение у меня испорчено на весь день.
— Ах да! — мечтательно сказала она, фальшивая и тщеславная, словно кукла Барби. — Разве это не замечательно? Кто бы мог нам об этом сказать! Правда? — Она певуче засмеялась. — Как только не поворачивается судьба?
«Да уж!» — глядя на неё, подумала я: у толстой и смуглой, как головешка, девчонки теперь было анорексическое тело и золотистая копна волос. «У нас некоторые проблемы с семейством Шьярра из Катании», — прозвучал у меня в голове голос моего зятя, а сестра Джакома добавила: «Они суются на наши рынки и ведут грязную войну».
— Мои соболезнования по поводу смерти твоих отца и брата, Оттавия! Кончетта сообщила мне о ней несколько недель назад. Как твоя мать?
Я едва сдержалась, чтобы ей не нагрубить.
— Можешь себе представить…
— Да, это ужасно. Ты даже не знаешь, как я страдала, когда два года назад умер мой отец. Просто кошмар.
— Дория, а что ты делаешь здесь? — перебила её я, и, похоже, мой голос звучал довольно сухо, потому что она удивлённо взглянула на меня. Настоящая королева лицемерия.
— Монсеньор Льюис попросил меня вам помочь. Я работаю атташе по культуре в посольстве Италии в Турции. Я приехала с монсеньором из Анкары, чтобы вам помочь.
Только этого мне недоставало! Дория была тем самым «специалистом по византийской архитектуре», услуги которого предложил нам нунций, и она, несомненно, знала о нашей миссии. Лучше некуда.
— Что, встретились старые подруги? — сказал сам монсеньор, внезапно возникая рядом с нами. — Сестра Салина, нам очень повезло, что ваша подруга Дория сможет помочь вам в работе. Даже сами турки обращаются к ней за советами!
— Им не мешало бы делать это почаще, монсеньор, — слащаво сказала она с упрёком в голосе. — Византийская архитектура для них скорее досадная помеха, чем достойное сохранения сокровище.
Монсеньор Льюис пропустил неуместные слова Дории мимо ушей и, взяв меня под руку, подвёл к Его Святейшеству Варфоломею I, который при виде меня протянул мне для поцелуя руку с пастырским перстнем. Я слегка присела и приблизила губы к перстню, раздумывая, сколько же времени мне придётся выносить присутствие моей «старой подруги». Но ситуация стала гораздо хуже, когда, поприветствовав Патриарха, я обернулась к моим товарищам и наткнулась глазами на шепчущуюся с Фарагом и пожирающую его глазами Дорию. Глупец, похоже, не замечал плотоядного взгляда этой гарпии и с улыбкой отвечал на её намёки. Желудок и сердце у меня наполнились жёлтым и горьким, словно желчь, ядом.
Затем, усевшись вокруг большого прямоугольного стола, в центре которого красовалась инкрустация патриаршего герба (золотистого греческого креста, вписанного в пурпурный круг), мы провели рабочее совещание, затянувшееся до послеобеденного времени. Размеренным тоном, бессознательно отбиваемым правой рукой, Его Святейшество Варфоломей сначала рассказал нам, что храм Святых Апостолов был возведён в IV веке императором Константином с целью превратить его в семейную усыпальницу. Император скончался в Никомедии в 337 году, и много лет спустя его тело перевезли в Константинополь и захоронили в Апостолейоне. Его сын и наследник Констанц также перевёз в этот собор останки святого Луки Евангелиста, святого апостола Андрея и святого Тимофея. Дория перебила Патриарха, чтобы вставить, что два века спустя, во время правления Юстиниана и Феодоры, храм был полностью перестроен известными зодчими Исидором Милетским и Анфимием Траллесским. Поскольку после этого эрудированного замечания добавить ей было нечего, Патриарх продолжил свой рассказ, и мы узнали, что до XI века там погребали многих императоров, патриархов и епископов, и верующие приходили туда поклониться знаменитым останкам мучеников, святых и отцов церкви, которые находились в этом храме. После разрушения Апостолейона эти реликвии в течение веков странствовали по разным местам, пока не оказались в близлежащем патриархальном соборе.
— Конечно, за исключением тех из них, — неторопливо проговорил Его Святейшество, — которые в XIII веке похитили латинские крестоносцы, разграбившие реликварии и золотые и серебряные сосуды с драгоценными камнями, иконы, имперские кресты, шитые драгоценными камнями уборы и так далее. Большая их часть сейчас находится в Риме и в соборе Святого Марка в Венеции. Историк Никетий Хрониат утверждает, что латиняне также осквернили гробницы императоров.
— Естественно, — добавила Дория так, будто оскорбили лично её, — после подобных бесчинств и землетрясения 1328 года Апостолейон пришлось отстраивать заново. В конце XIII века император Андроник II Палеолог приказал начать его реставрацию, но былое величие к храму уже не вернулось. Лишённый реликвий и ценных предметов, он был заброшен и забыт до падения Константинополя в середине XV века. В 1461 году Мехмет II приказал его снести и возвёл на его месте свой собственный мавзолей, так называемую Мечеть Завоевателя или Фатих Джами.
Я обратила внимание, что в то время, как на противоположном от меня конце стола капитан на какие-то мгновения утрачивал терпение и выходил из себя, сидевший посередине стола Фараг был в восхищении от объяснений Дории, когда она говорила, кивал головой, а когда она смотрела на него, по-идиотски улыбался.
— Не могли бы вы описать, какой была церковь Апостолов? — спросил Кремень, чтобы направить разговор в нужное русло.
Дория открыла лежавшую перед ней папку и раздала направо и налево несколько больших листов.
— В основу планировки храма был заложен греческий крест, сверху он был украшен пятью большими голубыми куполами: по одному на конце каждой ветви креста, плюс ещё один громадный купол в центре. Точно под ним находился алтарь, сделанный из чистого серебра и покрытый мраморным балдахином в форме пирамиды. Вдоль внутренних стен ряды колонн образовывали на верхнем этаже галерею, подняться на которую можно было только по винтовой лестнице.
— Если от храма ничего не осталось, откуда у вас все эти данные? — Иногда Кремень демонстрировал чудесную недоверчивость. Я почувствовала себя в долгу перед ним за то, что он поставил под сомнение познания Дории. В эту минуту до меня дошёл первый из листов с чёрно-белым изображением виртуальной реконструкции Апостолейона с его пятью куполами и множеством окон, вдоль и поперёк испещрявших стены.
— Но, капитан!.. — возразила Дория очаровательно милым голоском. — Не хотите же вы, чтобы я перечислила вам все источники!
— Да, хочу, — проворчал капитан.
— Ну, для начала следует отметить, что на сегодняшний день сохранились две церкви, построенные по образцу Апостолейона: венецианский собор Святого Марка и церковь Сен-Фрон в Перигё, во Франции. Кроме того, сохранились описания Евсевия, Филосторгия, Прокопия и Феодора Анагноста. К тому же имеется длинная поэма X века под названием «Описание храма Двенадцати Апостолов», написанная неким Константином Родосским в честь императора Константина VII Багрянородного.
