Андрей Троицкий - Черные тузы
– Переклеишь, – отмахнулся Чаусов. – Хочешь совет? Ты не спеши списывать это дело в архив. Поработай над ним капитально, обстоятельно.
– В каком смысле обстоятельно? – не понял Зыков.
– В том смысле, что на этого убитого придурка можно много разных заслуг повесить, – Чаусов подмигнул Зыкову. – Спишешь на него несколько глухих дел. Такой лотерейный билет не часто следователю выпадает. Вот в каком смысле. Усек?
– Усек, – Зыков задумчиво почесал кончик носа. – Но для того, чтобы дела на покойника повесить, нужна доказательная база. Нужны…
– На то ты и следователь прокуратуры, чтобы построить доказательную базу, – Чаусов покачал головой. – Эх, молодежь, своим умом не доходите до таких вещей. Знаешь, в этом же городе, где временно проживал Трегубович, за последние полгода было несколько мокрых дел, в соседних районах тоже случаи были. Вот оно, поле твоей деятельности.
Чаусов потушил папиросу в цветочном горшке, дошел до двери, но на пороге оглянулся.
– Значит, в пятницу ставишь выпивку?
– Обязательно, – Зыков прижал ладонь к сердцу.
Глава тридцать третья
Ранний телефонный звонок разбудил Аверинцева. Сбросив одеяло, он сел на диване, потянулся к журнальному столику, на котором стоял аппарат. Рука прикоснулась к трубке и замерла. Из смежной комнаты, почесывая под майкой голую грудь, вышел Росляков.
– Отец, давай я возьму.
Приятный мужской голос пожелал Рослякову доброго утра и поинтересовался, не разбудил ли звонок хозяина. Зевнув во весь рот, Росляков честно ответил, что ещё спал.
– Простите великодушно, – мужчина откашлялся и попросил позвать Аверинцева.
Крепко зажав ладонью мембрану, Росляков вопросительно посмотрел на отца. Аверинцев кивнул, взял трубку и, сказав пару фраз, стал молча слушать. Росляков поплелся в ванную. Когда он вернулся обратно в комнату, отец уже закончил разговор и, сидя на кровати, развлекался тем, что открывал и захлопывал колпачок хромированной зажигалки.
– Кто звонил? Кого мы ждали?
– Тот самый, – отец крутанул колесико зажигалки, вспыхнул оранжевый огонек. – Кажется, наши дела подходят к концу. Судя по всему, сегодняшний разговор – последняя точка. И этого разговора не избежать. Поговорим спокойно, разойдемся навсегда и станем жить дальше.
– Вы договорились о встрече?
– Естественно, договорились, – отец потянулся к раскрытой сигаретной пачке. – Какой смысл откладывать свидание, если оно неминуемо? А затем я заеду в авиационные кассы и возьму билет на самолет. Не хочу обратно ехать поездом. Слишком долгая дорога.
* * * *Васильев назначил встречу в центре города, в сквере, отделенном от Бульварного кольца серой громадой старинного восьмиэтажного дома. Прождав Аверинцева четверть часа в условленном месте, сделав несколько кругов по периметру сквера, он убедился, что одет слишком легко, не по погоде. Аверинцев показался из арки дома, издалека кивнул Васильеву и даже махнул рукой. Они коротко поздоровались друг с другом, отошли в глубь сквера, за темные голые деревья к одинокой мокрой скамейке. Аверинцев присел на её край, Васильеву ничего не оставалось, как сесть рядом.
– Мне кажется, мы должны понять друг друга.
Васильев откашлялся, полез за пазуху, вытащил милицейское удостоверение и, раскрыв его, протянул красную книжечку собеседнику. Аверинцев минуту разглядывал документ, крякнул и вернул его владельцу.
– Надо же, майор милиции, – Аверинцев всмотрелся в фотокарточку. – У меня есть похожая книжечка, я её у Киевского вокзала в переходе купил и вклеил свое фото.
– Только эта книжечка – настоящая, – сказал Васильев и убрал удостоверение в карман.
– Верю, – кивнул Аверинцев.
– И хорошо, – обрадовался Васильев. – Словом говоря, мы по одну сторону баррикад. И мы найдем общий язык. Должны его найти. Хотя бы потому, что мы заочно знакомы. Я кое-что слышал о вас, а вы немало знаете обо мне. Но не все знаете. Остальное я расскажу. Я оперативник, приехал из города, – Васильев назвал город и тяжело вздохнул. – Вы-то в прошлом птица другого, высокого полета. В вашем понимании я провинциал, вообще работник не слишком квалифицированный. Но это не совсем так. В свое время я учился в Москве, окончил Высшую школу милиции. У начальства на хорошем счету.
– Какая разница, – Аверинцев поежился. – Весна, но ещё холодно. Замерз я. Поэтому давайте сразу о существе дела.
– Собственно, я уже говорю о деле. Где-то около года назад милиции стало известно, что председатель совета директоров одного крупного коммерческого банка Анатолий Викторович Климов замешан в разных сомнительных предприятиях. Ну, мошенничество с ценными бумагами, хищение государственных средств. Главное, по оперативным данным, Климов организовал убийства двух видных московских бизнесменов. Предстояло проверить эти сведения. Дело обещало стать громким. Но доказательная основа оставалась слишком слабой. Короче, милиция решила внедрить в круг лиц, близких к Климову, своего человека. Но для этой операции нужен был оперативник, который не засвечен в Москве. Говорю же, я на хорошем счету у начальства. У Климова был давний друг, ещё с юношеских лет, знакомый вам Марьясов. Вот через него и решили действовать. Тут особой спешки не было, все шло своим чередом. Предстояли большие разборки между бандитами, которые обеспечивали крышу Климова, и кавказцами. Вы понимаете, разборки – хороший шанс проявить себя, выдвинуться. Я должен был кое в чем поучаствовать, ну, чтобы меня заметили.
– Кое в чем? – Аверинцев усмехнулся.
– Это к нашему делу не имеет отношения. Это присказка. Мне помогли свести знакомство с Павлом Куницыным, братом Трегубовича. Рекомендовали меня, как человека верного, согласного на грязную работу. Я должен был войти в доверие к Марьясову, а через него выйти на Климова. Может, это и неплохая задумка. Но когда цепочка слишком длинная, она не очень надежна. Все двигалось слишком уж медленно. А Климов всех опередил. Возможно, он почувствовал, что за ним началась милицейская охота, возможно, был прямо информирован об этом. У них, богатых, своя агентура, свои источники информации. Он перевел часть банковских средств за границу по левым контрактам, а следом и сам выехал из страны. Короче, операция сорвалась. Я должен был уезжать к себе в город.
– А уезжать не хотелось? – вставил Аверинцев.
– Хотелось или не хотелось – меня никто не спрашивал. Вы же знаете, мы пешки в их игре, – Васильев поднял указательный палец к серому небу. – Марьясов следствие не интересовал, в своем городе он царь и бог, а для МВД сошка невелика. Но дело приняло иной оборот. Из оперативных источников стало известно, что, уезжая, Климов передал Марьясову какой-то чемоданчик, но не с деньгами. В чемодане нечто более ценное. Важные видеозаписи. Климов волновался, что с этим грузом его прихватят на таможне, вот и решил перестраховаться. Отдал Марьясову, чтобы тот через знакомого дипломата тихо и спокойно вывез чемодан за рубеж. И ничто не предвещало неприятностей.
Имя дипломата милиции было известно. Мы ждали посылку. Но чемодан до места не доехал. Марьясов лишь догадывался, да и то смутно, какие важные вещи в нем находятся. Со спокойной душой он отдает груз своему водителю, точнее сказать, курьеру Лысенкову. Марьясов доверял Лысенкову огромные деньги, и тот никогда не подводил своего начальника. А по представлению Марьясова на свете нет ничего важнее денег. Но курьер отнесся к поручению слишком уж легкомысленно и не смотрел за грузом в оба глаза. В тот вечер Лысенков довозил до Москвы некоторых бизнесменов, которые участвовали в областном совещании. И, видимо, решил так: раз уж я буду в Москве, доставлю чемодан не завтрашним утром, а сегодня вечером. Чтобы не делать лишних концов.
– Все лень матушка, – кивнул Аверинцев.
– Вот именно. Чемодан не доехал до места только потому, что пьяница Куницын его стянул. Из-за глупейшего недоразумения рухнула сложная спецоперация. Дипломат вылетел без чемодана. А уже на следующий день после звонка Климова Марьясов понял, что случилась катастрофа. Если он в короткий срок не найдет пропавший чемодан, Климов достанет его даже на том свете. Климов очень могущественный человек. И тут, наконец, Марьясов вспомнили обо мне. Он вызвал меня, и начались поиски.
– Начались убийства, – уточнил Аверинцев. – Почему Климову так нужен был этот чемодан? Для перепродажи? Для шантажа?
– Скорее всего, ни то, ни другое, – покачал головой Васильев. – В деньгах он купался. А шантажировать важных государственных мужей – бесперспективное и опасное занятие. И к чему все это? Он решил подстраховаться. Передать содержимое чемодана доверенным лицам, чтобы те, в случае его задержания Интерполом и выдаче России или в ином пиковом случае, могли выложить свои карты, растиражировать и обнародовать все эти вещи. Чемодан – это гарантия безопасности Климова, гарантия спокойной жизни и благополучной старости. Гарантия, что спецслужбы, если и станут его искать, то не очень усердно, спустя рукава, скорее для проформы. Понимаете?
