Джон Берли - Уайклифф и охота на диких гусей
Толстуха добродушно улыбнулась в ответ на вопросительный взгляд Уайклиффа:
– Он чех. Приехал сюда после ихней «пражской весны» шестьдесят восьмого года.
Уайклифф продолжал следить за антикварной лавкой. Прохожие иногда останавливались перед дверью, но не пытались войти или хотя бы позвонить.
Отобедав, Уайклифф вышел из кафе и пошел по той стороне Бир-стрит, на которой располагался антикварный магазин. Чуть дальше он увидел узенький проход между соседними магазинами и свернул туда. Сквозь растрескавшийся асфальт пробивалась трава. За каждым домом по Бир-стрит имелся дворик, откуда на эту аллейку выходила калитка. Во дворе у Клементов был еще и гараж. Калитка открылась легко – была не заперта.
Дворик, вымощенный обросшими мхом кирпичами, был тесен – не развернуться. Гараж стоял пустой. Два окна первого этажа выходили во двор; их не открывали, судя по всему, уже много лет, и проемы были затянуты сеткой, но в одном из них тускло посвечивал огонек зажженной лампы – вероятно, настольной, если судить по высоте светящегося пятнышка. Дверь в дом была тяжелой, солидной, но, к удивлению Уайклиффа, тоже отворилась легко, от одного толчка. Он постучал по двери костяшками пальцев, ответа не последовало. Тогда он вошел. Помещение, куда он попал, в свое время явно выполняло роль кухни, но сейчас тут стоял тазик для умывания, а через тамбур был вход в туалет. Направо располагалась дверь, ведущая в комнату, где горела лампа.
Тут располагалась контора магазина – стоял массивный письменный стол, вращающееся кресло, шкаф для бумаг и старомодный черный сейф с бронзовой отделкой. На столе стоял телефон и поворотная лампа – она была включена. Посредине лежал распахнутый торговый каталог, рядом – шариковая ручка. Перекидной календарь и пепельница, почти до краев забитая окурками, а рядом – пустая сигаретная пачка. Впечатление создавалось такое, словно из кабинета выбежали второпях… Но только слишком уж здесь было холодно и неуютно, да еще перекидной календарь показывал субботу вместо понедельника…
Уайклифф прошел через контору к двери, ведущей в торговый зал – тусклое помещение с крепким застоявшимся запахом старья. В конце зала, отделенные от улицы прочной витриной, виднелись столы и шкафы, где под стеклом стоял фарфор, хрусталь, фигурки из слоновой кости и были разложены монеты Не считая монументального лакированного шкафа, тут ничего не говорило об интересе владельцев к искусству Востока.
В углу стальная винтовая лестница вела на второй этаж Уайклифф взобрался по ней до маленькой площадки, где начинался коридор.
– Эй, есть тут кто-нибудь? – позвал он.
Он вошел в первую комнату – это была гостиная. Обычный мебельный гарнитур – диван и два кресла, телевизор и побитый молью ковер… В окно видна была Бир-стрит и кафе напротив. Следующая комната по коридору оказалась спальней. Тут имелись большая двуспальная кровать, гардероб и старый комод в стиле эпохи короля Эдуарда. На тумбочке у кровати стояла в рамке фотография девушки в голубом брючном костюмчике. Она была хорошенькая, но резкие, хищные черты лица придавали ей агрессивное выражение маленького злобного зверька.
С другой стороны коридора, в задней части дома, помещались кухня и ванная, отделанные по моде пятидесятлетней давности, а дальше располагался кабинет, совмещенный со спаленкой Тут стоял у окна письменный стол и… только через пару мгновений Уайклифф увидел рыжеволосого человека, лежащего на полу рядом со столом.
Уайклифф склонился над телом. Человек был мертв, за правым ухом в его голове чернело входное отверстие от пули. Вокруг на рыжих волосах, похоже, имелись следы пороховой копоти. Тело было неестественно изогнуто, голова покоилась на боку, закрывая таким образом место выхода пули – судя по количеству вытекшей крови, там была огромная дыра… Самоубийство? Но оружия нигде не видно. Разве что оно придавлено телом. Вполне возможно – убийство.
Человек явно сидел и мирно занимался своей коллекцией марок – на столе лежало несколько марок в полиэтиленовых оболочках, лупа, пинцет и кляссер. Здесь была и курительная трубка; другие трубки стояли в специальном ящичке на стене у стола. На столе – пепельница и кисет с табаком.
Книги на полках у узенькой софы представляли собой в основном справочники и каталоги по филателии, среди них попалось несколько работ по старинной английской мебели. Уайклиффу нравились такие библиотеки; он испытывал слабость к коллекционерам, считая их милыми чудаками, даже если их чудачества были слегка чрезмерны.
Он покинул комнату и спустился вниз по винтовой лестнице, которая дрожала и гудела от каждого шага. Из конторы магазинчика он позвонил в штаб-квартиру и поговорил с Керси.
Действительно, Уайклиффа привел в этот дом трупом найденный на пляже револьвер, но была ли между этими вещами реальная связь? Ответить на этот вопрос можно будет только после того, как баллистическая экспертиза определит, какой пулей убит рыжий человек.
Ожидая прибытия своих людей, Уайклифф продолжил изучение письменного стола. Каталог, открытый на странице со стеклянными пресс-папье, был посвящен лондонскому аукциону, который состоялся несколько лет назад. Против каждого предмета карандашиком была проставлена цена – очевидно, та, за которую в конечном счете ушел лот; эти суммы колебались от трехсот до трех тысяч и более фунтов стерлингов. Напротив шести самых дорогих предметов на полях были проставлены жирные карандашные галочки.
В проеме между столом и сейфом Уайклифф заметил разбитую статуэтку – фигурку обнаженной девушки, сломавшуюся так, словно ее уронили со стола… Значит, тут была борьба? Если и так, то никаких других следов схватки тут нет.
Первым на место прибыл Керси Уайклифф предупредил своих сотрудников, чтобы они проникли в дом через задний вход и постарались не делать из следственных мероприятий бесплатный спектакль для зевак.
У Керси на лице было написано: «А ведь я говорил!»
– Доктор Фрэнкс был в больнице на каком-то консилиуме, но с ним связались. Думаю, он уже едет сюда, – сообщил Керси.
Фрэнкс был патологоанатомом.
– А кто погибший? – спросил Керси, оглядев тело.
– Вероятно, старший из братьев, Джозеф. Насколько я понимаю, это именно он рыжеволосый.
– Убийство?
– Пока что я считаю это убийством, но кто знает, вдруг это суицид?
– Отчего он умер?
– От выстрела, но оружия пока не видно. Может быть, оно прикрыто телом.
– Или на баллистической экспертизе у старика Мелвилла…
Тут нечего было сказать. Все верно.
– У кого из братьев Клементов была машина?
– У Дэвида – голубой «макси», по-моему.
– Гараж пустой, а Дэвида, похоже, тут нет, – пробормотал Уайклифф. Он вспомнил отчет эксперта о следах протектора…
Прибыл Смит с двумя детективами, но прежде чем патологоанатом осмотрит тело, им нечего делать. Уайклифф отправил их в офис и снова поднялся наверх, еще раз осмотреть дом. И снова его поразила запущенность обстановки. Чувствуется, эти два холостяка не слишком ценили домашний уют: в блюдечках остатки табачного пепла, какие-то недоеденные кусочки, оставленные в буфете, захватанные полотенца на кухне и слабый, но вездесущий запашок нестиранных носков. – Осмотр Уайклифф начал с гостиной. Помимо потрепанного и запыленного мебельного гарнитура, тут стоял книжный шкаф с книгами по антиквариату, а на полу в беспорядке навалены стопки специальных журналов и каталогов. На стене висели настолько выцветшие пейзажи, что казалось, их так и не удалось продать ни на одном аукционе в течение двух-трех веков. Кроме этого, фотография в рамке изображала братьев – однако снимок был сделан много лет назад.
Джозефу было на фото лет двадцать с хвостиком, плотно сбитый молодой человек. Он смотрел в камеру со старательной, если не сказать деланной, улыбкой на массивном лице. Младший брат, еще школьник, не сделал над собой и этого усилия и глядел в объектив с абсолютным равнодушием. Он был словно вылеплен Из другого материала, чем брат, его тонкое, интеллектуальное лицо выражало гораздо большее, чем у Джозефа, умение «жить и вертеться». Винтовая лестница загудела от шагов, и Уайклифф услышал голос Фрэнкса в коридоре. Ну что ж, теперь недолго осталось.
Через пару минут Уайклифф прошел по коридору к кабинетику и встал за спиной у Смита, который делал снимки с порога. Патологоанатом переворачивал тело для обследования. Он исподлобья глянул на Уайклиффа:
– Хэлло, Чарльз! Если это самоубийство, то кто-то спер пистолет. Выстрел произведен в височную кость чуть выше и позади уха – очень необычная точка и для убийства, и для самоубийства. Если он сам себя застрелил, то, вероятно, знал о том, что пуля может пройти через лобные доли, без смертельного исхода. Поразительно, как много у людей медицинских познаний в наше время! Когда я начинал свою практику, мало кто, не будучи врачом, мог отличить челюсть от скулы. У меня ощущение, что народ занимается медицинским самообразованием, чтобы защищаться от глупых врачей… Выходное отверстие – порядочная дыра, как ты уже понял, конечно, по количеству кровищи на ковре… Можно сказать, левой части черепа у него почти не осталось. Думаю, пуля потеряла скорость и сейчас валяется где-нибудь здесь на полу.
