Леонид Словин - Из хроники кладбища «Шмерли»
Откуда-то из глубины его памяти возник образ старых, в деревянном черном футляре часов с маятником, с римскими цифрами на циферблате. Неожиданная мысль пришла в голову:
«Убийство мог совершить такой же старый, немощный человек, как и сами потерпевшие…»
— Это у Зельды, — Полина взглянула на свои пластмассовые часики. — Через минуты четыре начнут бить часы у Нейбургера. Они у него позади. А если бы тетя Влада была здесь, она завела бы и свои… — Полина уже изнывала в облегавшем ее синтетическом купальном чулке.
— Можно? — Дверь террасы заскрипела, Лида-Зельда все же решилась войти. — Я не помешала? Сидите, как ангелочки…
Через дверь Лида-Зельда бросила быстрый взгляд на тахту.
— Входите, — сказала Полина.
— Влада сегодня не приедет, — объявила Лида-Зельда. -Оказывается, она за неделю предупредила; к ним сегодня приедут чинить холодильник. Я только сейчас вспомнила.
— А садик? — огорчилась Полина.
— Что я знаю?! Останется неполитым… — Лида-Зельда потрясла огромными кулачищами. — У меня нет на это сил!
— И у вас тоже цветник? — Денисов обернулся к Лиде-Зельде.
— А-а… «Нежность», душистый горошек…
— Тюльпаны?
— Немножко тюльпаны.
— Вы высаживали их у сестры на могиле?
— Боже упаси! Кто сажает тюльпаны на могилах? Сколько времени уже? — Толстая женщина все время спешила. — Ого! Ты знаешь, Лейбла? Уполномоченный показал Нейбургеру фотографии… Так, знаешь, что сказал тот старый прохвост? «Какие-то старухи!…» Я говорю: «Вы хотели, чтобы вам показали голых девочек!» — Лида-Зельда захихикала. — Нам вы тоже покажете?
Весь дом тут же узнавал обо всем по тончайшим капиллярам, которыми были соединены все комнаты, террасы и даже соседи, как сообщающиеся сосуды. Что перегонялось по ним?
Он достал фотографии, которые перед тем показывал Нейбургеру.
— Может, кто-то из этих женщин бывал в вашем доме или был знаком с Сусанной Маргулис… Снимки, правда, не очень качественные. Но, может, вы кого-то узнаете…
Обе женщины подошли ближе.
— Действительно, уже немолодые… — Лида-Зельда взяла фотографии, принялась быстро их перебирать, пока не дошла до снимка, на котором изображена была погибшая в вокзальной комнате матери и ребенка. Фотография убитой вызвала в ней безотчетную тревогу, Лида-Зельда долго смотрела на нее, потом подняла глаза на Денисова.
— Знаете, кто это? — прокричала она куриным своим голосом. — Не про нас с вами будет сказано! Это же вылитая Влада Вайнтрауб! Жена Ёси! Лопни мои глаза, если я вру!
4
Денисов взглянул на часы у туннеля: Ваникевич опаздывал.
Поезда метро шли с короткими интервалами, но через каждые полторы-две минуты станция была вновь наполнена людьми.
После разговора с Ваникевичем по телефону Денисов вернулся в изолятор (осмотр трупа еще продолжался), коротко доложил.
— Нераскрытое убийство пятилетней давности. Пожилая женщина. Множественные разрубы головы. Запертое помещение. Нападение во время сна…
Эксперт прекратил диктовать, Королевский задумался.
— Я встречаюсь с Ваникевичем в метро, там узнаю подробности.
— В огороде бузина, а в Киеве — дядька… — комментировал Вилов, Денисов был ему антипатичен, и он не пытался это скрыть.
Денисов не удостоил его взглядом.
— Я поехал. Ваникевич, наверное, уже в дороге.
Он еще на минуту задержался, спросил у эксперта:
— Если погибшая действительно приехала в Москву к медику-специалисту, то к какому? Можно предположить?
— Пока нет! — эксперт серьезно взглянул на Денисова. — В равной степени старчески изношен весь организм.
— Спасибо.
Он едва не сшиб лейтенанта, подслушивавшего под дверью.
Денисов прошел по платформе метро. Часть поездов шла с переполненными концевыми вагонами, в других больше людей было в средних. Поезда, видимо, формировались на разных станциях — часть уходила с той, где было два выхода — в конце и в начале платформы, другие — со станций, куда вход был в середине перрона.
Какой-то человек, по виду приезжий, заметил в пустоту.
— И что спешат? Что они выгадывают — что бегут!
Он не подозревал, что секунды, сэкономленные на эскалаторе, оборачиваются минутами, если человек успевает в отходящий поезд, а затем и часом, если спешишь в электричку, в автобус…
Никто, однако, не вступил с ним в диалог.
«Общее отчуждение: все вместе и каждый в отдельности…»
— Привет, Денис!
Ваникевич был не один. Приехавший вместе с ним -обросший ранним жирком, мордастый, медлительный с виду парень в «варенках», в тяжелых, на крепко сбитой подошве, ботинках, похож был на отставного спортсмена, занявшегося фарцой или рэкетом. Время от времени он незаметно оглядывался, словно постоянно проверял, кто у него за спиной.
— Знакомьтесь, — Ваникевич кивнул на мордастого. — Зам по оперработе… Город Видное.
— Валентин, — представился тот, одновременно разворачиваясь градусов на девяносто в сторону, чтобы увеличить обзор.
Они прошли к началу туннеля, где была скамья.
Ваникевич не стал тратить время на разговоры, приступил к делу.
Валентин, — предложил он коллеге, — рассказывай…
— Ну что? — Тот нашелся не сразу. Снова взглянул вдоль платформы. Ждал ли он кого-то или опасался нечаянной встречи? — Убита ночью. Несколькими ударами топора. Следов подобранного ключа или отмычки не обнаружено. Ходили слухи, что она получила вызов в Израиль. Могли быть ценности. Золотишко… — Он коротко изложил фабулу и первоначальные версии. — Безусловно, убийство совершил кто-то свой. Чужого Маргулис бы в дом не впустила. Близкий. Но свои-то все старые, немощные. И для чего им убивать? Какая от этого корысть? Наследство? Дом? Все обеспечены жилплощадью…
Из тоннеля тянуло сквозняком. Набитые людьми конечные вагоны одних составов сменялись другими, где главный наплыв приходился на середину.
— Глубокие разрубы?
— Головы? Да.
— Орудие убийства нашли?
— Топор лежал под столом, на кухне. — Зам по оперработе ненадолго отвлекся от наблюдений, которые он вел не прерываясь все время с тех пор, как оказался на платформе.
— В действительности у Маргулис было что взять?
— Неизвестно. Во всяком случае, никто не показал. Может, что-то хранилось в чулке… Вот у ее брата — Вайнтрауба, полная квартира добра…
— Там ночевал кто-нибудь в ту ночь?
— Сам Вайнтрауб находился в больнице для старых большевиков. Жена — дома, в Москве.
— По делу вообще не проходят золото, деньги?
— Нам не удалось найти. Может, вам, транспортникам, повезет!
— Дело большое?
— Два тома. Но существенного на десять страниц. Главное я сказал.
— Что-нибудь делается? Арест на корреспонденцию?
Мордастый кивнул.
— У меня все ее соседи и родственники под колпаком. Все глухо…
Пока они говорили, Ваникевич что-то тихонько насвистывал под нос.
— Преступление совершено вроде просто, но толково… — Зам по оперработе снова завозился на жесткой скамье.
Они поднялись, Ваникевич смотрел на Денисова сочувственно, его видновский коллега — скорее насмешливо.
— У вас это первый труп за год? — поинтересовался он. Убийства были для него лишь мерой трудовой занятости, напряжения в работе.
— Первый. Родственники, знакомые… Все установлены? -спросил Денисов.
— Все. Я проверял. Даже на кладбище был.
— Где она похоронена?
Розыскник назвал кладбище.
— Она же еврейка. Хоронили по обряду. По моим данным, могилу после этого никто ни разу не навестил. Ни цветка, ни горсти песку… Прощаясь, Денисов сообразил, что все время говорили о его, денисовских, делах и хоть бы словом обмолвились о проблемах областников. Спросил у Ваникевича:
— С визитом Рейгана работы много?
Ваникевич пожал плечами:
— Пока не особо. Вот Нэнси Рейган махнет на днях в Переделкино — тут уж наша епархия, Московская область. Порядок обеспечивает наш главк.
— А в Переделкино почему? — удивился Денисов.
— В гости. К Андрею Вознесенскому.
Денисов кивнул:
— Рано едет?
— Нэнси? Нет, конечно! — Ваникевич зевнул. — Но нас-то все равно соберут ни свет ни заря… Да ладно! Разбегаемся?
— Главк Московской области пять лет возится с этим убийством… — заметил Бахметьев по поводу дела Сусанны Маргулис. — Я бы не хотел, чтобы мы, бросив свое, занялись раскрытием убийства в Московской области.
— А если через Сусанну Маргулис мы выйдем на комнату матери и ребенка…
— Конечно… — положение начальника отдела обязывало его организовать проверку в равной степени всех версий. — Но заниматься этим ты будешь один. Я никого к тебе не подключу. И как только тебе покажется, что дело это не имеет к нам отношения, ты его тут же бросишь…
Денисов пожал плечами.
— Когда ты решил ехать туда? — Бахметьеву было спокойно, когда Денисов оставался на вокзале.
