Алексей Пронин - Страж державы
Миссионер, придавленный сверху рухнувшим на него трупом Эмира, воспользовался столь великодушно предоставленной ему паузой и, приподняв ствол, от души врезал автоматной очередью по зазевавшимся арабам. Изрешеченные тела образовали у входа кровавую куча-мала.
Но те неколько секунд, которые он затратил, чтобы скинуть с себя резко потяжелевшее тело аль-Рабани, чуть не стоили ему жизни. Старлей Слобцов слишком поздно уловил со стороны коридора еле слышное эхо крадущихся шагов. Нарисовавшийся в дверном проеме высокий худой араб, довольно ухмыляясь, целился в голову Слобцова из родного «калашникова». Ненужная в данной ситуации ухмылка обошлась ему довольно дорого. Смерть по вине не ослабившего внимания де Линара настигла его внезапно, так и не дав узнать, о чем думает человек в последние мгновения своего бренного существования. Бывший снайпер Иностранного легиона вовремя узрел через увеличившуюся в размерах после выстрела щель в жалюзи грозившую Миссионеру опасность и сделал еще один прицельный выстрел.
Роковая ухмылка сменилась отрешенной гримасой, свойственной обитателям загробного мира. Рука, державшая «калаш», безвольно опустилась, ноги подогнулись, и араб упал на изрешеченные пулями тела своих товарищей по несчастью.
Все, кровавый коктейль, взболтанный в шейкере парочкой барменов экстра-класса, готов. Не хватало только вишенки. Глаза старлея Слобцова, заскользившие по комнате, остановились на широких ножнах, торчавших на поясе одного из нападавших. То, что нужно, похвалил он бедуина за качество внушительного вида кинжала. Лезвие было идеально отточено, словно обладатель холодного оружия заранее знал, что оно может понадобиться посланцу неверных, и решил максимально облегчить его труд.
Короткий взмах – и голова Эмира, уже готовая к отправке Гарри Стиклеру, с хрустом отделилась от тела. Миссионер, подцепив за волосы мозговой центр Мохаммада аль-Рабани, подержал его немного на весу, чтобы стекла кровь. Все. Хотя нет, чуть не забыл про деньги! Он подошел к столу и захлопнул дипломат. После чего, держа в одной руке голову Эмира, а в другой – дипломат, поднял жалюзи, выпрыгнул в окно под аккомпанемент бьющегося стекла и приземлился рядом с машиной, в которой его уже поджидал де Линар.
– Спасибо, Серж. Вы были предельно точны, – поблагодарил его Миссионер, откидываясь вместе с сопутствующими аксессуарами на заднее сиденье.
Де Линар ответил кивком головы уже на ходу.
Два часа в компании мадам Клико пролетели почти незаметно. Мари и Сара, запивая беспокойство веселящей жидкостью, под конец второго часа неведения утратили бдительность и не смогли отследить момент, когда за их спинами появился Миссионер.
– Как отдохнули, девочки?
Реакция девочек была немного заторможенной и намного более обескураживающей.
– Ты посмотри, какой красавчик! – обернувшись к нему, с придыханием произнесла Мари. – И совершенно свободен.
– Отдохнуть не желаешь? – в тон Мари продолжила Сара.
Обе амазонки, соблазнительно улыбаясь, потянулись к нему руками.
– Я рад, что вы не скучали, – успел увернуться от шаловливых рук Миссионер, – но нам, к сожалению, пора. Не будем мучать ожиданием дядюшку Лаза. Тем более что у меня для него кое-что есть.
– Как? Уже?
– Прошу прощения за излишнюю торопливость, – придал он своему лицу виноватый оттенок, – но я, как истинный джентльмен, просто не мог себе позволить оставлять дам скучать более продолжительное время.
– Вы хотели предъявить неопровержимые доказательства смерти Эмира, – строго поинтересовалась Сара после того, как темно-синий «Рено» отъехал на приличное расстояние от ночного клуба.
– Ну, если тебе не терпится. – Миссионер, не оборачиваясь, передал назад сумку с подсохшими на ткани пятнами крови.
– Что это? – брезгливо отодвинула ее от себя Мари.
– То, что просила Сара.
Иудейка, дрожа от возбуждения, открыла сумку. Запах сворачивающейся крови, запах смерти разлился по всему салону, и на Сару оскалились остекленевшие глаза Мохаммада аль-Рабани.
– Остановите машину! – крикнула она, не выдержав сурового взгляда Эмира.
Когда их компаньонка окончательно избавилась от остатков пищи, дружина Миссионера в полном молчании продолжила путь.
Париж, площадь Звезды
02.10 местного времени
Париж – ночной город. Поэтому, несмотря на столь поздний час, люди, одурманенные запахами зрелой весны, не торопились покинуть его улицы, боясь оставить многовекового исполина наедине с его не всегда веселыми мыслями. В эту зараженную беспечностью людскую массу органично влились двое мужчин, хоть и отличавшихся друг от друга по возрасту, типу лица и многим другим психофизическим характеристикам, но оказавшихся тем не менее сидящими вместе на одной из многочисленных лавочек, разбросанных по площади. Представительницы слабой половины человечества с явным сожалением поглядывали на симпатягу старлея, сидевшего бок о бок с дядюшкой Лазом, пуская вздохи по поводу нетрадиционной ориентации красавца брюнета.
Миссионер от этих понимающих взглядов готов был провалиться на месте вместе с религиозным ортодоксом, неподвижно застывшим рядом, мысленно отпуская ряд нелестных замечаний, во множестве имевшихся в словарном запасе каждого уроженца одной шестой части суши, по поводу непунктуальности резидента американской разведки.
Мари, наблюдавшая вместе с де Линаром и Сарой за необычной парочкой из машины, позволила себе отпустить по этому поводу не совсем политкорректный комментарий:
– По-моему, босс, вы выбрали для вечернего моциона не подходящее вашим сексуальным предпочтениям место. Тут обычно тусуются парижские геи. – Сладкий голос уроженки Подмосковья, продублировавшийся в ушной раковине Миссионера, окончательно испортил ему настроение.
К его счастью, де Линар, сегментировавший праздно шатающуюся вокруг места встречи публику, несколькими секундами позже выхватил из толпы уже знакомую ему фигуру Стиклера.
– Внимание, объект на подходе. Один.
Миссионер, сжавшись, как пружина, спиной уловил колебания воздуха в полуметре от себя и, не оборачиваясь, буркнул недовольным тоном:
– Опаздываешь, Гарри!
– Прошу меня извинить. Честно говоря, я просто недооценил ваши оперативные возможности. Я хотел бы…
– Спортивная сумка. Справа.
Гарри Стиклер, осмотревшись, дабы не попасть в ловушку, нагнулся и протянул к сумке правую руку. Внутри нее что-то колыхнулось. Его сердце в предвкушении холодного блюда под названием «месть» вышло из-под контроля, погнав кровь по жилам процентов на сорок быстрее. Замок уступчиво вжикнул, и глаза Гарри Стиклера уперлись в шедевр постиндустриального минимализма – голова Эмира в собственном соку. Малоприятное зрелище не вызвало у него отвращения. Сдерживая эмоции, он закрыл сумку, оставив голову террориста скучать в одиночестве, и вернул ее на место.
– Это он, – дрогнувшим голосом проговорил Стиклер. – Какого рода информацию вы хотели бы получить взамен?
– Прежде всего я хотел бы сохранить конфиденциальность, – многозначительно взглянул на Рубина Миссионер.
– Да-да. Я подожду вас в машине. – Дядюшка Лаз суетливо сорвался с места, оставив собеседников наедине.
– Мне нужны координаты русского полковника, прибывшего в Париж для встречи с представителями ЦРУ, – продолжил Миссионер после того, как Рубин отошел на почтительное расстояние.
– Я смогу удовлетворить вашу просьбу завтра утром, – после некоторого раздумья ответил Стиклер. – Как мне связаться с вами?
– Я буду в номере вашего родственника. Если что-то пойдет не так, мне придется ликвидировать его, а заодно и его спутницу. И, конечно же, я не смогу гарантировать вашу безопасность.
– Отлично. До завтра. – И Гарри исчез так же неожиданно, как и появился.
Стиклер пересек площадь и, остановившись около своей машины, закурил. Слежки за собой он не заметил, поэтому решил позволить себе выпустить наружу разрывавший его изнутри эмоциональный поток. Слезы, навернувшиеся на лицо при воспоминании о разорванных на куски во время теракта жены и восьмилетней дочери, высыхали на щеках от теплого майского ветра.
Это были слезы облегчения.
То, о чем он так долго грезил и к чему долгое время стремился, свершилось. Человек, виновный в гибели его семьи, уничтожен, а его голова отделена от туловища. Призраки прошлого, не дававшие ему до самого последнего момента спокойно жить, наконец-то отпустили его. Сейчас, первый раз за много лет, он почувствовал облегчение. Месть свершилась, и гармоничность мироощущения вновь вернулась к нему. Боль ушла. Он не жалел о том, что информация, которую он должен передать убившему Эмира человеку, может повредить ему самому.
