Мэри Кларк - Эта песня мне знакома
— За попадание в лунку с первого удара? — поинтересовался он, указывая на шкафчик.
— На турнире в Сент-Эндрюсе, — ответил Уокер, даже не пытаясь скрыть гордость, прозвучавшую в голосе.
Воспоминания о собственном успехе заставили Уокера расслабиться; на это Греко и рассчитывал. Откинувшись на спинку кресла, он произнес:
— Я пытаюсь составить себе общее представление о Сьюзен Олторп. Какое впечатление она на вас производила?
— Начнем с того, что мы с ней практически друг друга не знали. Ей было не то восемнадцать, не то девятнадцать, а мне — двадцать четыре, я работал в «Сотбис» и жил в городе. Кроме того, если уж начистоту, я не слишком любил мужа моей матери, Питера Кэррингтона Четвертого, и он отвечал мне тем же.
— Почему вы не ладили?
— Мы не то чтобы не ладили. Он предложил мне стажировку в принадлежавшей ему брокерской фирме, чтобы, как он выразился, я наконец-то начал нормально зарабатывать и перестал считать гроши. А я отказался, и он облил меня презрением.
— Ясно. Но вы часто приезжали в его дом, чтобы навестить мать?
— Разумеется. В тот год лето выдалось очень жаркое и все постоянно устраивали пляжные вечеринки. Моя матушка обожает гостей и регулярно приглашала к себе друзей. Питер и Сьюзен оба учились в Принстоне, и их приятели тоже вечно толклись в доме. Мне обычно предлагали захватить с собой пару-тройку друзей. Это было очень приятно.
— Питера и Сьюзен считали парой?
— Они встречались. Судя по тому, что я видел, мне казалось, что они готовы влюбиться друг в друга, ну или, во всяком случае, он готов влюбиться в нее.
— Вы хотите сказать, его чувства были безответными? — негромко уточнил Греко.
— Я ничего не хочу сказать. Она была очень общительной девушкой. А Питер, наоборот, нелюдим. Но всякий раз, когда я приезжал в поместье на выходные, она тоже оказывалась там — играла в теннис или загорала у бассейна.
— После той вечеринки вы остались ночевать у матери?
— Нет. На следующий день у меня рано утром была назначена партия в гольф, и я уехал сразу же после ужина, даже на танцы не остался.
— Мать Сьюзен убеждена, что в смерти ее дочери виновен ваш сводный брат. Вы в это верите?
Ричард Уокер в упор взглянул на Греко, и глаза его гневно сверкнули.
— Нет, я этому не верю, — отрезал он.
— А Грейс Кэррингтон? Вы были в поместье в ту ночь, когда она утонула. Собственно, ужин давали в вашу честь, если я не ошибаюсь?
— Питер много разъезжал по работе. Грейс была женщина довольно общительная и не любила одиночества. Она вечно зазывала кого-нибудь к себе на ужин. Когда она узнала, что у меня скоро день рождения, то решила за ужином это отпраздновать. Нас было всего шестеро. Питер приехал уже под самый конец. Он летел из Австралии, и рейс задержался.
— Насколько я понял, Грейс в тот вечер много пила.
— Грейс всегда много пила. Она несколько раз лечилась, но так и не смогла бросить. Потом, когда ей наконец после нескольких выкидышей удалось доносить беременность до приличного срока, мы все очень переживали, что это может отразиться на ребенке.
— В тот вечер кто-нибудь пытался не дать ей напиться?
— О, она научилась виртуозно обводить людей вокруг пальца. Все считали, что она пьет лимонад, а на самом деле это была неразбавленная водка. К тому моменту, когда приехал Питер, она успела изрядно набраться, и он, разумеется, был в ярости, увидев ее в таком состоянии. Но когда он выхватил у нее из руки стакан, выплеснул его содержимое на ковер и рявкнул на нее, это слегка ее отрезвило. Он скрылся у себя наверху, а она, помнится, пробормотала: «Похоже, веселье закончилось».
— Она могла произнести эту фразу и не в буквальном смысле, — заметил Греко.
— Видимо, так оно и произошло. Вид у Грейс был очень печальный. Мы с мамой уходили последними. Я остался ночевать у нее. Грейс сказала, что ляжет на диване в гостиной. По-моему, ей не хотелось показываться Питеру на глаза.
— Вы с матерью ушли вместе?
— Мы пошли к маме домой. На следующее утро позвонила экономка в истерике. Она обнаружила тело.
— Вы верите, что Грейс Кэррингтон упала в бассейн случайно или совершила самоубийство?
— На этот вопрос я могу ответить только одно. Грейс хотела этого ребенка и знала, что Питер тоже его хочет. Стала бы она намеренно лишать себя жизни? Нет, если только не пришла в отчаяние от собственной неспособности бросить пить или не испугалась, что уже навредила ребенку.
Николас Греко, который теперь всем своим видом излучал дружелюбие, небрежно поинтересовался:
— Как вы считаете, Питер Кэррингтон способен был разозлиться так сильно, чтобы помочь жене уйти из жизни, например, после того, как она уснула на диване?
На этот раз у него не возникло никаких сомнений, что возмущенный ответ Ричарда Уокера был не только неискренним, но еще и вымученным:
— Это полная чушь, мистер Греко!
«Ты, голубчик, так не считаешь, — подумал про себя Греко, поднимаясь, чтобы уходить. — Но очень хочешь, чтобы я думал, будто ты считаешь именно так».
8
Мы с Питером Кэррингтоном обвенчались в часовне Божьей Матери при соборе Святого Патрика, точно там же, где тридцать лет тому назад обменялись брачными клятвами мои отец и мать.
По иронии судьбы нашему сближению поспособствовала не кто иная, как Мэгги.
Благотворительный прием в поместье Кэррингтонов имел ошеломляющий успех. Джейн и Гэри Барр работали не покладая рук вместе со мной и организатором банкетов, чтобы все прошло без сучка и задоринки.
Элейн Уокер Кэррингтон и сводный брат Питера, Ричард, принимали во всем живейшее участие. Приветствуя гостей в вестибюле, они прямо-таки источали аристократизм и гостеприимство. Я только диву давалась, насколько мать и сын, если не считать их синих глаз, оказались не похожи друг на друга. Я почему-то ожидала, что сын Элейн Кэррингтон будет напоминать Дугласа Фэрбенкса-младшего, однако ничего более далекого от истины и вообразить оказалось невозможно.
Винсент Слейтер присутствовал везде одновременно, но держался в тени. Я со своей склонностью вникать во все ломала себе голову, каким образом он появился в жизни Питера. Может, он сын кого-то из тех, кто работал на отца Питера, предположила я. В конце концов, я тоже дочь человека, который работал на отца Питера. Или однокашник по колледжу, приглашенный поучаствовать в семейном бизнесе? Нельсон Рокфеллер же пригласил своего соседа по комнате в общежитии, одаренного студента со Среднего Запада, работать на его семью, так тот потом стал мультимиллионером.
Началась официальная часть, и я представила Питера. Когда он вышел поприветствовать гостей и заговорил о том, какую важность имеет наша программа ликвидации неграмотности, ничто в его манере держаться не намекало на атмосферу постоянного напряжения, в которой он жил.
— Те, кто помогает программе деньгами, делают огромное дело, — заявил он, — но ничуть не менее важно найти людей — таких, как все вы, — готовых на добровольных началах тратить свое время и силы на то, чтобы помочь другому человеку научиться читать. Я, как вам, вероятно, известно, много путешествую, но хотел бы сделать свой вклад в дело искоренения неграмотности иным способом. Предлагаю устраивать подобный вечер грамотности в моем доме ежегодно.
Все разразились аплодисментами, и он обратился ко мне:
— Вы согласны, Кэтрин?
Наверное, именно в тот миг я в него и влюбилась. Или это случилось раньше?
— Это было бы замечательно, — произнесла я с замирающим от восторга сердцем.
Как раз в тот день в деловой рубрике «Нью-Йорк таймс» появилась очередная статья под заголовком «Не пора ли Питеру Кэррингтону уйти?».
Питер кивнул мне и, улыбнувшись собравшимся и обменявшись кое с кем из них рукопожатиями, двинулся по коридору, ведущему в библиотеку. Впрочем, туда он заходить не стал. Я решила, что он или поднялся по черной лестнице наверх, или вообще ушел из дома.
В тот день я с самого утра хлопотала то в доме, то на улице, приглядывая за организатором банкетов и за флористом, а также за рабочими, которые расставляли мебель, чтобы ничего не поцарапали. За день мы с Баррами успели подружиться. За ланчем, пока мы на скорую руку пили на кухне чай с бутербродами, я успела узнать Питера Кэррингтона с той стороны, с какой знали его они: двенадцатилетним мальчишкой, которого после смерти матери отослали в закрытую школу Чоут. Двадцатилетним студентом Принстона, которого без конца таскали на допросы по делу об исчезновении Сьюзен Олторп, тридцативосьмилетним вдовцом, чью беременную жену обнаружили мертвой в бассейне.
Вечер прошел без сучка и задоринки, за что не в последнюю очередь следовало благодарить супругов Барр. Я задержалась, желая убедиться, что последние гости разошлись по домам, все убрано и мебель расставлена по своим местам. Вопреки моим затаенным надеждам, Питер так больше и не появился, и я принялась мысленно подыскивать повод снова увидеться с ним в ближайшее время. Ждать, когда настанет пора готовиться к следующему вечеру грамотности через год, мне не хотелось.
