Эллери Куин - Тайна греческого гроба. Грозящая беда
Внутри находились четыре сооружения из черепицы, штукатурки и дымчатого стекла, выглядевшие подлинно испанскими, хотя не являлись таковыми.
Вся территория имела форму блюдца, где четыре здания располагались с промежутками вдоль ободка. Все задние террасы были обращены в сторону общей впадины в центре, где демократ-архитектор поместил обширный плавательный бассейн, окруженный садами с декоративными каменными горками.
Рис Жарден купил один из домов, потому что агент по продаже недвижимости был его старым знакомым, попавшим в стесненные обстоятельства. Впрочем, сделка не пошла бедняге на пользу, ибо банк прогорел вскоре после начала кризиса, и агент вышиб себе мозги, выстрелив из револьвера в рот. Валери приобретение очень не нравилось, но их коттедж в Малибу и вилла в Санта-Монике всегда были переполнены людьми, поэтому она смирилась с Сан-Суси в надежде обрести там покой.
Второй дом занимал знаменитый киноактер, отличавшийся пристрастием к терьерам Дэнди Динмонта[51], чей лай отравлял жизнь окружающим, покуда их хозяин внезапно не женился на английской леди, которая увезла его вместе с собаками потрясать британских кинозрителей, оставив дом пустым, за исключением ежегодных кратких визитов.
Третий дом был временно снят иностранным кинорежиссером, с которым вскоре случился приступ delirium tremens[52], и его отправили в санаторий, откуда он уже не вернулся.
Четвертый дом вообще никогда не был занят, пока Солли не купил его у банка, «чтобы быть поближе к моему партнеру — вашему достойному и очаровательному отцу», как он, сияя, сообщил Валери.
Вся беда заключалась в том, что когда невыносимый Солли въехал в Сан-Суси, то вместе с ним туда въехал и Уолтер, который никак не соответствовал этому месту. Он просто не должен был жить там! До того, как его отец приобрел участок Сан-Суси, Уолтер проживал один в меблированных комнатах в Лос-Анджелесе. Спеты не ладили между собой — ничего удивительного, учитывая убеждения Уолтера! Но внезапно их отношения гармонизировались — по крайней мере, на неделю, — и Уолтер, мрачно выслушав елейные благословения отца, въехал в новое жилище вместе с чертежной доской и экономическими идеями.
В итоге он в любое время дня и ночи находился на расстоянии нескольких ярдов, что превращало жизнь Вэл в сущий ад. Уолтер читал ей нотации, критикуя ее расходы, декольте, купальные костюмы, цапался со своим отцом, как уличный кот, рисовал карикатуры для «Индепендент» под неприятным псевдонимом Оса, распекал Риса Жардена за его недавно приобретенные «феодальные манеры» (непонятно, что под этим подразумевалось), огрызался на бедного Пинка, оскорблял Томми, Дуайта, Джоуи и других славных парней, с надеждой околачивающихся возле Сан-Суси… В итоге Вэл настолько рассердилась, что ей почти расхотелось отвечать на поцелуи Уолтера, которые случались нечасто и, как он с ненавистью заявлял, «в моменты животной слабости».
Когда Винни Мун приехала жить в дом Спетов в качестве «протеже» Солли с ее ужасным шимпанзе и костлявой шведской компаньонкой, казалось, что уважающий себя моралист должен немедленно выехать оттуда. Однако Уолтер оставался на месте, и Валери даже заподозрила, что Винни имеет виды на сына своего благодетеля, по определенным признакам, незаметным для Спетов, но абсолютно очевидным для непредубежденного женского глаза.
Иногда в священном уединении ее комнат Валери открывала душу маленькой Рокси — горничной-китаянке.
— Знаешь, что? — с негодованием говорила она.
— Да, мисс? — спрашивала Рокси, расчесывая волосы Вэл.
— Просто фантастично, но я влюблена в эту скотину, черт бы его побрал!
* * *Уолтер нажимал на клаксон, пока Фрэнк, дневной сторож, не отпер ворота. Толпа на дороге хранила весьма неприятное молчание. Пятеро полицейских с мрачным видом стояли возле своих мотоциклов перед Сан-Суси. Маленький человечек, похожий на торговца, оперся на древко самодельного лозунга, гласившего: «Пожалейте бедного вкладчика!»
Толпа состояла из торговцев, клерков, рабочих, мелких бизнесменов. Вот и причина бездействия полицейских, мрачно подумал Уолтер; солидные граждане не были обычной возбужденной толпой. Его интересовало, потерял ли кто-нибудь из этих пяти полицейских деньги в результате краха «Огипи».
Проезжая в ворота и слыша, как Фрэнк вновь их запирает, Уолтер ощутил легкую дрожь. Эти люди знали, кто он такой. Он не порицал их за сердитые взгляды в его сторону и не стал бы их винить, даже если бы они расшвыряли полицейских и сломали ограду.
Шестицилиндровый двухместный автомобиль Уолтера подкатил к дому Жарденов. На подъездной аллее стояло более дюжины машин — спортивные модели, по которым можно легко судить об их владельцах, с горечью подумал Уолтер. Валери продолжала бы развлекаться и во время пожара Рима.
Уолтер нашел ее в саду одной рукой удерживающей печальных молодых людей и сопровождавших их дам, а другой предлагающей им деликатесы. Сначала он недоуменно заморгал, так как Вэл, казалось, срывала салями и сосиски с розовых кустов, а ему никогда не приходилось слышать, чтобы сандвичи с колбасой и бутылочки с коктейлями росли на пальмах. Но потом он разглядел, что еда и напитки искусно привязаны к кустам и деревьям.
— О, это Уолтер, — промолвила Вэл, и ее улыбка потускнела. Затем она выпятила подбородок. — Уолтер Спет, если ты скажешь хоть слово о голодающих шахтерах, я закричу!
— Смотрите-ка! — хихикнула одна из молодых леди. — Амос снова здесь.
— Так звали библейского пророка, который грозил всем карами Господними?
— Пока, Вэл, — сказал Томми. — Увидимся в повозке, в которой нас повезут на гильотину.
— Вэл, — обратился к девушке Уолтер, — мне нужно поговорить с тобой.
— Почему бы и нет? — отозвалась Вэл и извинилась перед гостями.
Как только они скрылись за пальмами, любезная улыбка сразу же исчезла.
— Не смей портить мою вечеринку, Уолтер. У меня новая идея, от которой Тесс, Нора и Ванда будут рвать на себе волосы… — Она посмотрела на его лицо и сменила тон: — Что случилось?
Уолтер опустился на траву и пнул ближайшую пальму.
— Очень многое, мой дорогой Нерон[53] в женском обличье.
— Расскажи скорее!
— Земля ушла из-под ног, и ад разверзся. Прошлой ночью река затопила дамбы. Вся долина Огайо и часть долины Миссисипи оказались под водой вместе с электростанциями «Огипи», мир их праху.
Валери внезапно почувствовала озноб. Казалось несправедливым, что наводнение в местах, находящихся отсюда на расстоянии в половину континента, добралось до ее сада и все испортило. Она прислонилась к пальме и тихо спросила:
— Неужели все так скверно?
— Электростанции потеряны полностью.
— Сначала крах на бирже, а теперь… Бедный папа! — Вэл сняла широкополую шляпу и стукнула по ней кулаком.
Уолтер смотрел на нее снизу вверх. Конечно, малышке придется нелегко, но, возможно, это пойдет ей на пользу. Вся эта преступная затея…
— Это твой отец виноват! — крикнула Вэл, швырнув в него шляпой.
— Думаешь, я стану спорить? — откликнулся Уолтер.
Вэл закусила губу.
— Прости, дорогой. Я знаю, как тебе ненавистно все, что он отстаивает. — Она села на траву и склонила голову ему на грудь. — О, Уолтер, что же нам делать?
— Ты промочишь слезами мой галстук. — Уолтер осторожно поцеловал ее.
Вэл вскочила, вытерла глаза и убежала. Издалека послышался ее веселый голос:
— Заседание трибунала отложено, ребята!
В ответ раздались стоны.
В этот момент с тем унылым упорством, которым отличается Калифорния в дождливый сезон, начал моросить дождь.
«Совсем как в кино или романе Томаса Харди[54]», — мрачно подумал Уолтер. Поднявшись, он последовал за девушкой.
* * *Они нашли Риса Жардена бродящим по каменным плиткам террасы позади дома. Пинк в спортивном свитере и теннисных туфлях с беспокойством наблюдал за своим боссом.
— А вот и вы, — сказал Рис, садясь в кресло-качалку. — Иди сюда, котенок. Дождь, наверное, испортил твою вечеринку?
— О, папа! — Вэл подбежала к отцу и обняла его.
Дождь барабанил по навесу.
— Ну, Уолтер, — улыбнулся Рис, — ты оказался хорошим пророком. Но даже ты не сумел предвидеть наводнения.
Уолтер опустился на стул. Пинк тяжело поднялся, подошел к металлическому столику, налил себе воды и снова сел, что-то с отвращением пробормотав.
— Хоть что-то у нас осталось? — тихо спросила Вэл.
— Не воспринимай это так трагично.
— Так осталось или нет?
— Раз уж ты спрашиваешь, — вздохнул Рис, — то могу тебе ответить: ничего. Все наше имущество пойдет с молотка.
