Александр Смирнов - Вавилонская башня
— Так что же ты от меня хочешь? — спросил Игорь.
— Ничего не хочу. Просто надо было кому-то выговориться. К тому же ты сам сказал позвонить, когда меня прижмёт. Меня прижало, вот я и звоню.
— Вот что, Федот, — неожиданно даже для себя сказал Игорь. — Бросай всё и приезжай ко мне. Я постараюсь тебе помочь.
Игорь сказал Федоту адрес и отключил телефон. Дверь кабинета тихо открылась и на пороге появилась секретарша.
— Игорь Александрович, к вам заместитель. Вы примите?
— Пускай заходит, — ответил Игорь.
В кабинет зашёл человек лет сорока — пятидесяти, тучного телосложения с двумя глубокими залысинами.
— Игорь Александрович, я, как ваш заместитель, хочу поинтересоваться относительно экономической политики, которую будет проводить наш банк.
— Экономическая политика будет определена после приезда моего аналитика.
— Понятно, — улыбнулся заместитель. — А пока он не приехал, чем мы будем заниматься?
— Тем, чем должно заниматься любое кредитное учреждение — кредитами.
Заместитель сделал вид, что очень оценил шутку своего начальника.
— А если серьёзно?
— Я вовсе не собирался шутить с вами, — строго сказал Игорь.
Заместитель весь задрожал от страха.
— Я просто хотел сказать, что сейчас никто не занимается кредитованием. Все банки…
Зам хотел сказать, что у всех банков сейчас одна экономическая политика — это отмывка денег, но не посмел. Дверь кабинета открылась и на пороге с вытаращинами глазами снова появилась секретарша.
— Игорь Александрович, к вам какой-то Федот!
— А что вы так испугались?
— Он мне в качестве презента бутылку самогона подарил.
Управляющий засмеялся и хитро посмотрел на своего зама.
— Ну, что вы стоите, к вам уже первый клиент за кредитом пришёл.
Заместитель, ничего не понимая, попятился к выходу и скрылся за дверью.
— Просите Федота, — сказал управляющий секретарше, — и пусть свою бутылку с самогоном захватит.
Когда дверь за Федотом закрылась, управляющий встал из-за своего стола обнял посетителя будто перед ним был не случайный попутчик, а старый закадычный друг.
— Что же ты секретарше бутылку самогона на стол заворотил? — смеялся управляющий. — Ей цветочки положено дарить или шоколадки в крайнем случае.
— Всё-то здесь, ни как у людей, — ворчал Федот, — у нас самогонка вроде валюты конвертируемой — все берут.
После того, как Федот поведал Игорю историю своих московских злоключений, управляющий смог вставить слово.
— Видел из моего кабинета мужик вышел лысый?
— Ну!
— Пойдёшь к нему и возьмёшь кредит, понял?
— Не даст. Я по морде вижу, что не даст. Такие никогда не дают — только берут.
— Я тебе говорю, что даст, значит даст. Иди и оформляй.
Новый знакомый ушёл, но через пятнадцать минут в кабинет вбежал перепуганный заместитель.
— Игорь Александрович, он же сумасшедшую сумму просит!
— А вы думали, что он у меня на бутылку водки просить пришёл?
— Но у него не хватает документов. В случае если он окажется неплатёжеспособен, мы с него по суду ничего не сможем взять!
"Что же ты можешь взять, если у него всё сожгли?" — подумал Игорь. "А этот сельский мужик в людях разбирается лучше меня. Такие действительно ничего не дают. Такие только берут".
— Вы перестали понимать русский язык? — спросил Игорь. — Я же вам дал команду оформлять кредит, что же вы ещё ждёте?
Заместитель пулей вылетел из кабинета, а через час к Игорю зашёл Федот.
— Не все ещё люди в этом мире скурвелись! — радостно говорил он. — Это дело надо обмыть — иначе нельзя. Открывай самогонку!
— Я на работе не буду, — отказался Игорь. — Поедем ко мне домой, заодно и новоселье отметим.
Глава 25
Когда мальчишки таскают девчонок за косички, последним это ужасно не нравится, а когда не таскают — ещё хуже. Всё дело в том, когда таскают и когда не таскают. Если мальчишка дёргает косички в первом или втором классе, то они рискуют получить портфелем по голове. В этом возрасте девочки в физическом развитии опережают сильный пол и поэтому пользуются своим преимуществом на все сто процентов. К четырнадцати годам девицы уже не пускают в ход руки, хотя сила ещё на их стороне. Дело в том, что в этом возрасте они не только избегают такого хулиганства, они ждут его. И хотя внешне девица пытается изобразить недовольство, внутри разливается сладострастная истома, от того, что мальчик обратил на неё внимание. И тут уже совсем не имеет значение, нравится ей мальчик или нет. Она самая красивая и привлекательная, а посему должна нравится всем. Можно соглашаться с этим тезисом, можно не соглашаться, но такое поведение обусловлено вовсе не воспитанием, а гормональным развитием организма, то есть определено самим богом, а то, что сотворил господь не в состояние изменить простой смертный, будь он даже семи пядей во лбу. Девушки, которые по каким-то причинам не удостоились внимания юношей, переживают огромную психическую травму, которая зачастую оставляет неизгладимые последствия в виде пожизненных комплексов.
Первоклассница Настенька задирала нос выше остальных своих подруг, потому, что Федька, самый хулиганистый мальчишка в классе получил от неё портфелем так, что пролежал дома с сотрясением мозга десять дней. Всех дёргали за косички, а её нет. "Она сумасшедшая, к ней лучше не подходить", — говорили ребята.
В седьмом классе каждому мальчику нравилась какая-то девочка, но Настеньки это не касалось. К десятому классу подружки познали не только кокетство, но и большее: прыщики на их лицах исчезли, а кожа стала гладкой и бархатистой. Одна Настенька ходила прыщавой. К ярлыку сумасшедшей, который был прилеплен к ней в первом классе, добавился ещё один. Всё чаще и чаще рядом с собой она слышала слово "уродина". Правда, подружки быстро дали рецепт против прыщей, но тут воспитание вступило в противоречие с рецептом подружек.
— Ну, не могу я этого делать без любви! — доказывала она им.
— Причём тут любовь? — не понимали подружки. — Мы говорим тебе, как избавиться от прыщей.
Естественно, что разговор людей с разными нравственными устоями на эту тему не может ни к чему привести. Подружки махнули на Настеньку рукой, прилепив ей ещё один ярлык — "монашка".
Уж так устроен мир, что любой организм пытается отторгнуть инородное тело. Человеческое общество не является исключением. Началось отторжение инородного тела из коллектива, или как принято называть это явление в народе — травля. Что только не предпринимали педагоги, что только не делала мама — законы общественного развития неумолимы: инородное тело должно быть отторгнуто от организма.
Не закончив десятый класс, Настенька по протекции мамы устроилась работать на московский главпочтамт. Тут в женском коллективе некого было делить, некому строить глазки, а в следствии этого никаких антагонистических отношений не возникало. Женщины, конечно, судачили про мужчин, но они были далеко, за стеклянной перегородкой, которая отделяла служащих почты от посетителей.
К сожалению, а может быть и к счастью, мозг человека самостоятельно выдумывает то, чего человек лишён по независящим от него причинам, восполняя тем самым, нежелательный дефицит.
У Настеньки был свой мир, который отделялся от всех остальных и принадлежал только ей. В нём жил прекрасный и благородный принц, который каждый день дарил ей белые розы и защищал свою возлюбленную от коварных врагов. Иногда Настенька допускала в этот интимный мир свою маму, и они вместе вечерами мечтали о прекрасном принце.
— Нужно только верить и принц обязательно найдёт тебя, — говорила мама. — Он придёт и подарит небольшой букетик из белых роз.
Шли дни и годы, а принц не приходил. Было, правда, совсем недавно: один солидный мужчина подарил ей шоколадку. Он подождал, когда Настенька закончит работу и проводил её домой. Сердце девушки забилось с такой силой, что чуть не выскочило из груди. Увы, всё окончилось совсем не по сказочному — мужчине не нужна была Настенька, ему нужно было получить печать главпочтамта на документе, который доказывал бы, что банк предупреждал своего клиента об увеличение процентной ставки, хотя в действительности ничего не было.
— За кого вы меня принимаете? — возмутилась Настенька.
— А ты себя за кого принимаешь? — с кавалера моментально сошёл лоск. — Я предлагаю тебе реально заработать денег, а ты выпендриваешься!
— Мне не нужны деньги такой ценой!
— А я знаю, что тебе нужно. Тебе надо, чтобы я переспал с тобой. Нет вопросов. Давай мне бумагу, а я тебя целый месяц обрабатывать буду. Ей богу — не пожалеешь.
У Настеньки от такой наглости даже перехватило дыхание.
— Что!? Да как вы смеете!?
