Дмитрий Серков - Корпорация «Коррупция»
Потом все изменилось. Быстро. В одночасье. Мы даже среагировать вовремя не успели. Сначала по формальным признакам нам завернули заявку на тендер: вроде как наши юристы не предоставили какие-то документы. В следующий раз нас опять сняли с дистанции, скорее даже не допустили вовсе: не вовремя объявили о своем желании получить госзаказ. Затем снова и снова. Потом мы проиграли конкурс, хотя предложенные нами условия были лучше, чем у конкурентов. Когда же поняли, что против нас развернута целая кампания по дискредитации – в местной прессе появились заказные статьи – обратились в суд. Мы вели свой бизнес честно и хотели, чтобы государство защитило права налогоплательщиков.
Ошиблись! Когда осознали, было уже поздно. Суд неоднократно отказывал в рассмотрении иска, а затем глава юридического департамента «Альянса» подвергся нападению и был жестоко избит. На наше обращение в полиции ответили, что криминогенная обстановка в Южноморске напряженная, и конечно никого не нашли.
Зато в офис нагрянула проверка, сотрудники органов вели себя вызывающе, так что мой главный бухгалтер попал в больницу с диагнозом «гипертонический криз». Изъяли документы, парализовав хозяйственную деятельность фирмы. Дальше в мой адрес посыпались угрозы. Но мы же тоже не лыком шиты: я встретился с губернатором, с полпредом Президента, объяснил всю необоснованность предъявленных обвинений.
Спустя неделю конфликт вроде бы сошел на нет: изъятое вернули, банковские счета разблокировали. Руководитель следственной группы лично принес мне свои извинения: мол, работа… Черт с ним! Понимаю, у него свое начальство… Но угрозы не прекратились. Пришлось отправить семью за границу. От греха подальше.
Но мы чувствовали, что кому-то мешали: «Альянс» – большая и стабильная компания, с профессиональным штатом и багажом знаний, благодаря большим объемам и хорошей логистике могли делать дешево то, что у других стоило намного дороже. В нашем распоряжении имелась техника и оборудование, которого попросту не могло быть у конкурентов.
Затем неизвестные сожгли мою служебную квартиру на улице Фомина. Если бы я оказался дома, то наверняка сгорел бы заживо. Но пострадали трое соседей: двое взрослых и шестилетний ребенок. В полиции сказали однозначно: поджог. Но, как водится, личности злоумышленников не были установлены.
Последней каплей стал визит в офис гориллоподобного субъекта в костюме и с портфелем. Эдакий крокодил в прикиде от Армани. Он продемонстрировал мне фотографии сына и жены, гуляющих по улицам Вены, и посоветовал внимательнее относиться к здоровью. И я испугался! Подумал: какого черта?! Я наемный управляющий, деньги мне платят за то, что руковожу бизнесом, при чем здесь благополучие моей семьи?
Понял, что даже высокие связи не спасут от бандитского беспредела. Точно в середину девяностых вернулся.
АВ: И вы уволились?
ГД: Да. Взял больничный, а затем написал заявление по собственному…
АВ: А как же «Альянс»? Он продолжил работу?
ГД: Нет. Спустя полгода они свернули всю деятельность. Нас попросту отжали из края, не дав возможности нормально работать. В конечном итоге пострадали, конечно, местные жители: любые работы теперь обходятся бюджету в разы дороже. А ведь эти деньги можно было бы пустить на социальные нужды: больницы, школы, детские сады.
Оказать содействие самым незащищенным слоям населения. Ладно…
АВ: Получается, «Альянс» принимал участие в бесчестной войне и проиграл. А вы как руководитель стояли на передовой. Так кто же все-таки вам противостоял?
ГД: Монстр! Огромный многоликий и многоголовый монстр. Когда мы приходили с просьбами или предложениями о сотрудничестве, нам улыбались и обещали всяческую поддержку, но стоило только отвернуться, как били и плевали в спину, ставили подножку, стараясь свалить.
АВ: Поставим вопрос иначе: на ваш взгляд, вам противостояли какие-то криминальные группировки или же представители власти?
ГД: Вы же знаете, когда зарождался весь российский бизнес на стыке 80-х – 90-х властные структуры самоустранились от регулирования ситуации. На первый план тогда вышли организованные преступные сообщества, с которыми нам так или иначе приходилось решать вопросы, договариваться, даже обращаться за помощью и защитой. Выбирали, как говорится, меньшее зло. Тогда это были братки, стриженные и в спортивных костюмах, говорившие междометиями и чуть что, хватавшиеся за
«ствол». Но менялось время, менялась и ситуация вокруг. К «нулевым» им на смену пришла «красная» крыша в лице силовиков. Прежние бандиты тоже преобразились: возмужали, поумнели, легализовались. Кто не смог адаптироваться под новые течения, тех либо отстрелили, либо посадили, в лучшем случае просто выкинули на обочину жизни.
И сегодня вчерашние криминальные лидеры сидят в уважаемых кабинетах с дорогой мебелью: в бизнесе ли, в чиновничестве… Милицейские начальники теперь к ним на поклон ходят, указания получают, расшаркиваются. Криминал так сросся с управлением, что отделить одно от другого уже не представляется возможным.
АВ: То есть ваш противник находился именно в администрации края?
ГД: А где же еще?! Бандитские группировки в привычном понимании канули в лету.
Их лидеры вошли во власть, или чиновники криминализировались – как хотите. Когда мы уходили из Южноморска, край превратился в абсолютно закрытую систему, чужаку в которой места не оказалось. Теперь пилить бюджет у кормушки могут только свои. Как вы думаете, возможно ли такое без участия администрации? Там власть покрывает все и никого на свою территорию не пускает.
АВ: Неужели невозможно разрубить гордиев узел?
ГД: Возможно. Но нужна воля свыше. На местном уровне – стена. К кому мы только не обращались. Но пока рука руку моет…
АВ: А вы могли бы назвать конкретные имена и фамилии?
ГД: Мог бы. Но не буду. В моем распоряжении нет никаких доказательств, только пережитое, то, что испытал на собственной шкуре. А для компетентных органов этого мало. Если бы были объективные факты, свидетельства очевидцев – обязательно бы обратился в генпрокуратуру. Еще тогда.
АВ: Хорошо. А намекнуть на чиновника, угрожавшего расправой вам и вашей семье?
ГД: К чему намеки? Человек этот хорошо известен в крае и за его пределами, пользуется непререкаемым авторитетом у подчиненных. Его власть в Южноморске безгранична, имидж непоколебим. И именно его подпись стоит на всех инвестконтрактах.
АВ: И у вас никогда не было желания поквитаться? Неужели не хотелось, чтобы справедливость восторжествовала?
ГД: Нет. Я бизнесмен. Я прагматик. И не могу себе позволить ввязаться в схватку с неизвестным финалом. Драться можно только тогда, когда есть уверенность в победе.
Ну, или когда совсем прижали, и других вариантов выжить не осталось. Знаете, как говорил герой одного популярного в 90-е фильма: «С нашим государством играть в азартные игры нельзя: у него все карты крапленые».
АВ: Что ж, Виктор Иванович, ваша позиция вполне понятна. Большое спасибо за беседу. Удачи в бизнесе.
ГД: Всего хорошего…
Услышанное не давало никаких оснований обвинять советника во всех смертных грехах. Да, то, что в крае творится беспредел – факт неоспоримый. Но сегодня это – секрет полишинеля, которым никого уже не удивишь. Остальное – только косвенные улики, не указывающие на конкретного преступника и коррупционера. Им мог быть любой чиновник, обличенный высокими полномочиями, участвующий в подписании инвестиционных контрактов. А там их целый комитет.
Сделав для себя вывод, что Борис Штурмин не виновен, Алена очень хотела верить в его честность и порядочность.
«Дорогой, ведь я люблю тебя…»
35Кто бы мог сказать полгода назад, что Алена Соболева поднимется в профессиональном плане столь высоко? Между Аленой сегодняшней и той девочкой, что вылетела в командировку из Питера – разверзлась огромная пропасть. Там не существовало ничего, сегодня в ее распоряжении было почти все. Ее узнавали, с ней считались, к ней обращались за экспертной оценкой. Сегодня впервые журналистка «Губернского колокола» принимала участие в съемках ток-шоу, тема самая что ни на есть профильная: «Коррупция в органах власти. Что ждет Россию в будущем?» Держалась уверенно, на провокации ведущего не поддалась и не стала никого огульно обвинять с экрана. А ведь ему нужен был скандал:
