Анатолий Безуглов - Преступники
— Понятно, — сказала следователь. — А с Банипартовым?
— Что-о?! — вытаращила глаза Орлова. — Так он кобель, этот Вась-Вась! Кобель, и только! Какая там душа! И не пахнет!
Насчет коммерческого директора «Интеграла» Дагурова закинула удочку неспроста. По сведениям, добытым Латынисом, Банипартов пытался приударить за Орловой.
— Что же вы так о нем? — спросила Ольга Арчиловна.
— Знаю, что говорю, — произнесла с усмешкой Орлова. — Вы его жену видели?
— Нет.
— Кукла. Бело-розовый зефир... Знаете, есть такая картина «Шоколадница»?
— Конечно.
— Словно с нее писали... Лет на двадцать моложе Банипартова... Откуда он ее привез, не знаю. Родила ему двух близнецов. На мужа не намолится, пушинки с него сдувает... Казалось бы, чего еще мужику надо? Ан нет! Все налево смотрит. И все по молоденьким. Нашим медсестрам проходу не дает, к Рогожину на ферму через день заглядывает — доярочками пухленькими интересуется... Ко мне тоже подъезжал, но не тут-то было. Я ему так и сказала: Василий Васильевич, не обломится, дорогой... Он засмеялся, говорит: за что уважаю тебя, Аза Даниловна, так это за прямоту... И больше не приставал. Даже помог ремонт мне сделать в доме. Знаете, какая это морока, тем более когда мужика нет... Ну, он тогда попросил меня по дружбе одно дело сделать.
— Какое? — насторожилась следователь.
— Нетрудное. Посылать каждый месяц по почте двести рублей какой-то Варничевой Татьяне Николаевне. Мол, двоюродный брат помер, а это его дочь. Сиротой осталась, Банипартов ей помогает...
«Интересно, какая же зарплата у Банипартова, если он может позволить себе такие расходы?» — подумала Дагурова. И спросила:
— А куда именно посылать?
— В Ялту. Адрес как сейчас помню: улица Чехова, дом один, корпус шесть, квартира четырнадцать... Самому, мол, посылать неудобно, еще, не дай бог, дойдет до жены, а она у него очень прижимистая... Я согласилась. Думаю, почему бы не сделать доброе дело, особенно для сироты? Сама еще восхищалась в душе Василием Васильевичем: заботится о племяннице. А в прошлом году, когда была в Ялте, решила навестить Варничеву. На курорте, сами знаете, делать особенно нечего. Пошла по этому адресу. Открывает мне шикарная дама. Вся из себя вальяжная, дебелая, холеная... У Банипартова, наверное, комплекс — пампушек любит... Узнала, что я из Березок, пригласила в квартиру. О чем разговаривать с ней, не знаю. Спросила, где работает? Оказывается, в каком-то санатории массовиком-затейником... Давно ли она живет в Ялте? Отвечает: лет десять. И родители, спрашиваю, здесь похоронены? Она глаза вытаращила и говорит: типун вам на язык. Мать и отец живы-здоровы, в Вологде сейчас. И, как я поняла, Банипартову ни с какого бока родственниками не приходятся... Я, конечно, не дура, все тут же сообразила насчет «сиротки». Наверное, Вась-Вась бывает в Ялте наездами, а за внимание, которое ему оказывает Варничева, он и посылает ей «сиротскую стипендию» в двести рублей... Думаю, до сих пор...
— Почему так думаете?
— Лично я отказалась от этой миссии. Чего доброго, дойдет до жены Банипартова, а потом доказывай, что ты не верблюд. Мне это совсем ни к чему... Ну их всех к черту! У меня теперь своя семья будет. Вернемся с моря да за свадебку...
— Куда вы собрались ехать?
— В Пицунду. Уже билеты взяла до Адлера.
«Пора», — решила следователь и спокойно сказала:
— Придется поездку отложить, Аза Даниловна. — И, немного помолчав, добавила: — И свадьбу тоже.
— Почему? — удивилась Орлова. — И надолго?
— На неопределенный срок. Вам предъявляется обвинение в совершении преступления...
Эффект, на который рассчитывала Ольга Арчиловна, был достигнут — Орлова была застигнута врасплох. Она словно окаменела. И лишь глаза лихорадочно метались из стороны в сторону, выдавая ее состояние.
— К-какое обвинение? — осевшим вдруг голосом выдавила она из себя. — Насчет Баулина ничего не знаю!.. Это не я!..
Орлова замолчала.
— Вы обвиняетесь по статье сто семьдесят третьей части второй Уголовного кодекса РСФСР в получении взяток, — невозмутимо продолжала Дагурова. — Прошу ознакомиться с постановлением о предъявлении вам обвинения.
Аза Даниловна взяла в руки документ и впилась в него глазами. По мере того как она его читала, губы Орловой побелели, пальцы задрожали. Читала она подозрительно долго.
«Соображает, как себя вести, что отвечать», — поняла следователь и спросила:
— Что вы можете оказать?
— Неправда! — подняв на Дагурову тяжелый взгляд, произнесла Орлова, — Ложь!.. Я ни в чем не виновата!
— И все?
— Да, все!
Орлова небрежно бросила постановление на стол.
— У вас хорошая память? — спросила следователь.
— Отличная! — с вызовом ответила Аза Даниловна.
— Тем более. Тогда вы должны помнить Милану Бульбу и каким образом она получила место в вашей клинике. Это было осенью прошлого года.
— Ну и как же она получила место? — с издевкой спросила обвиняемая.
— Лишь после того, как вы путем вымогательства получили от нее взятку в сумме две тысячи рублей.
— Хо! — театрально возведя руки кверху, воскликнула Орлова. — Наконец-то выбрала момент сквитаться!.. Ладно, она злобная, полуграмотная старуха! Но вы! Умный человек, неужели вы не поняли, что это обыкновенная месть?!
— Кого вы имеете в виду?
— Не нужно играть в кошки-мышки. Кого?! Мою разлюбезную свекровушку! Ведь это она оклеветала меня, она! Я знаю! Мне Евгений Тимурович все рассказал. Он сам был возмущен до глубины души! Вы бы видели, каким он пришел от Рогожиной! Бешеный! Кричит: уволю, выгоню!.. А потом, когда разобрался, еще больше разозлился. На мою свекровь. Облить грязью весь коллектив!.. Баулин хотел бежать в милицию, к прокурору, чтобы Рогожину привлекли за клевету... Я, слышите, я отговорила его! А напрасно! — Орлова вся пылала неподдельным гневом. — Нет!.. Теперь защищать ее не буду!.. Надо же, не может простить, что я ушла от Юрия!
— Вы отрицаете факт получения взятки от Миланы Бульбы?
— Категорически! Ишь, чего захотели — свои грехи оплатить за мой счет... Вы хоть знаете, что муж Миланы картежник? Завзятый! Проигрывает все, что только попадет в руки!
— Откуда у вас такие сведения?
— Сама Милана плакалась мне. Говорит: не знаю, как домой возвращаться после лечения, Муж должен дружкам карточный долг. Большую сумму. Не отдаст — могут убить. А где взять деньги, неизвестно. У матери, говорит, есть, но на такое дело она не даст ни за что... Теперь я понимаю, зачем меня приплели... Милана взяла для мужа, а сказала... — Орлова погрозила кому-то пальцем. — На такие штучки меня не купишь! Я только не могу понять Рогожину: есть у нее мозги или нет! Ведь она бросила тень не только на меня, но и на Евгения Тимуровича... Впрочем, Рогожина и на него имеет зуб. За то, что ее уволили.
— Кстати, за что ее уволили из клиники? — спросила Дагурова.
— Государство — не дойная корова! Тоже мне — консультант! — презрительно процедила Орлова. — Понимаю, когда платят кандидатам наук, докторам! У них опыт, огромные знания. А у Рогожиной? Три класса образования. Чему, кого она может научить? Показать, где какая трава растет? Да я сама не хуже ее знаю... И правильно сделали, что уволили! Хотя лично я тут ни при чем и Евгений Тимурович тоже.
— За это Рогожина не в претензии ни к вам, ни к Баулину, — заметила следователь. — Вы знаете, что Милана умерла?
— Знаю, конечно, знаю, — вздохнула обвиняемая, изобразив на лице скорбь. — Жаль ее. Очень! Маленький ребеночек остался без матери... Но уверяю вас, врачи сделали все, чтобы спасти ее. Увы, они не всесильны...
— После смерти Миланы к вам приходила ее мать, Ганна Игнатьевна?
— Приходила.
— Зачем?
— Просила деньги, которые якобы дала мне ее дочь... Но ведь это же глупость!
— Что вы сказали Ганне Игнатьевне?
— Ну, сначала вежливо, мол, она ошибается. Никаких денег я не получала. Вижу, не понимает. Все свое твердит, хоть половину, говорит, отдай... Нет, как у нее мог язык повернуться?! Чтобы я, взятку?!
— А вы знаете, что она тоже умерла?
— Да? — изобразила крайнее удивление Аза Даниловна. — Что ж, пожила свое... Дай бог нам дотянуть до ее лет... Так ведь не дадут! Все нервы истрепят — и загремишь раньше времени в могилу!
— Значит, вы не знали о смерти старушки? — уточнила следователь.
— Откуда? — протянула Аза Даниловна.
— А вы говорите, что у вас отличная память, — покачала головой Ольга Арчиловна. — Но то, что двадцать третьего июня этого года вы получили по почте две тысячи рублей, вы помните?
— Ну, — напряглась Орлова.
— От кого?
— Не знаю, — процедила обвиняемая.
Следователь раскрыла папку с делом, нашла нужное место.
— Вот документ, — показала она Орловой. — Ваша подпись?
— Моя, — ответила та с каменным лицом.
— Тут сказано, что две тысячи, которые Орлова Аза Даниловна послала Бульбе Ганне Игнатьевне, не могли быть вручены адресату, так как Бульба умерла.
