Стивен Хантер - Точка зеро
Во имя Аллаха, бесконечно милостивого и милосердного, хвала Аллаху, господину всех миров, милостивому, милосердному, повелителю в Судный день.
Одеколон: «Шанель». Мусс: «Ревлон». Лак для ногтей (бесцветный): «Ревлон». Нижнее белье: стопроцентный шелк, «Андерсон и Шеппард», Джермин-стрит, Лондон.
Тебе одному мы поклоняемся и тебя одного просим о помощи. Направь нас на путь истинный, путь тех, кто получил твое благословение, а не путь тех, на кого обрушился твой гнев, кто отклонился в сторону.
Драгоценности: золотой перстень с бриллиантом, «Картье»; цепочка на шее с исламским талисманом, из золота высшей пробы, Жак де Ритц; часы… часы? Часы?
Я ищу спасения в Аллахе от сатаны проклятого. Аллах велик.
Часы: черный пластмассовый корпус, «Касио» модель ДУ5600Е-4, противоударные, обычный цифровой дисплей, в сетевом универмаге стоят 37 долларов 95 центов.– Сэр, прибыл лимузин, который доставит вас в Белый дом.
Центральное управление ФБР,
камера допросов номер 101,
здание имени Гувера,
Пенсильвания-авеню,
Вашингтон, округ Колумбия,
19.00
– Хорошо, Джим, обожди секунду. – Ник прикрыл ладонью трубку. – Это Джим Стэнфорд, главный контрразведчик в Вашингтоне. Его люди ведут всевозможных так называемых «дипломатов», работающих в столице. – Он снова заговорил в телефон: – Джим, мы с ребятами как раз пытаемся определить, что происходит с этим типом. Я могу вывести тебя на громкоговоритель?
– Конечно, конечно, – сказал Джим.
Ему пришлось подождать, пока Ник тщетно пытался разобраться с телефоном, и в конце концов один из молодых агентов подошел к нему и нажал нужные кнопки.
– Отлично, Джим, теперь ты звучишь громко и отчетливо, продолжай, пожалуйста.
– Неделю назад ты разослал по электронной почте конфиденциальное письмо с просьбой всем дружественным разведкам, имеющим представительства в Вашингтоне, сообщать любую свежую информацию о Зарси, какая у них только появится, так?
– Да, разослал. И ничего не получил. Но, если честно, ни на что и не рассчитывал. Просто прикрывал задницу на тот случай, если потом кто-нибудь спросит: «А почему вы не тра-та-та?»
– Все понятно. Но, разумеется, израильский «Моссад» узнал о твоей просьбе не меньше чем из десятка источников.
– Эти ребята знают свое дело, а?
– Со времен холодной войны с ее классическими оперативниками КГБ я не встречал таких толковых парней.
– Ясно.
– Впрочем, тебе, наверное, это и так известно. Но вот что ты не знаешь. У израильтян есть свой человек в «Четырех временах года».
– Ого!
– Этот человек работает за деньги и, наверное, согласился бы работать на кого угодно, но он тоже профессионал своего дела, вольный стрелок, присматривает за останавливающимися в гостинице дипломатами тех стран, чья политика может каким-то боком задеть Израиль.
– Понял.
– И вот он рассказал своим хозяевам, те передали мне, а теперь я говорю тебе то, что может иметь какое-либо значение, а может и не иметь.
– Мы тебя слушаем.
– Где-то с неделю назад Зарси пребывал в очень странном настроении. Не забудьте, это космополит с замашками саудовского принца и моральными принципами кота из подворотни.
– Нам это известно.
– Но тут Зарси делает одну очень странную вещь. Он предлагает слуге выбрать одни из двух часов. В качестве подарка. Зарси никогда не делал ничего подобного ни до, ни после этого. Напротив, он известен прижимистостью и дает минимальные чаевые, а с прислугой обращается как со скотом.
Ник молча обвел взглядом присутствующих.
– И одни, и другие часы дорогие. Но одни по-настоящему дорогие. Ручная работа, сделаны на заказ Полем Берже – за год старик собирает не больше двенадцати штук, их любят богатеи; чтобы получить такие часы, нужно ждать пятнадцать лет и все такое – а время показывают не лучше дешевых кварцевых часов, а может быть, и хуже. Стоят такие сто тысяч долларов или около того. Разумеется, парень выбирает не те часы, хотя другие тоже неплохие, но главный вопрос вот какой: это еще что за хрень?
– Да, – согласился Ник, – что за хрень?
– Быть может, это как-то укладывается в общую картинку. Не знаю. Быть может, это просто говорит о нынешнем психическом состоянии Зарси. Но это совсем не в духе нашего клоуна. Вот и все. Я подумал, вам нужно это знать.
– И ты полностью уверен в том, что так оно и было?
– Уверен. Мой человек со мной на все сто процентов. Он оказывает услугу мне, я оказываю услугу ему – сам знаешь.
– Я тебя понял. Спасибо, Джим.
Положив трубку, Ник обвел взглядом десяток изумленных лиц.
– Итак?
Все молчали.
Первым, разумеется, заговорил Свэггер:
– Такой тип, как Зарси, избавляется от мирских ценностей только тогда, когда собирается умереть. Никаких других причин быть не может.
– В таком случае почему он не вышвырнул сразу всё? – возразил Ник. – А не просто крохотную частицу?
– Зарси понимает, что тогда на это обратили бы внимание. Этот поступок «символичен» – по крайней мере, такой болван-психопат, как Зарси, видит его «символичным». Этому козлу везде нужны символы.
– Он богат, – не сдавался Ник. – Твои рассуждения не основаны ни на чем.
– Зарси избавляется от своего дерьма, потому что собирается взорвать себя. А вместе с собой также президента, кабинет министров, главу ЦРУ и всех генералов. Сегодня этот день, сейчас этот час, и минута совсем близка.
– Невозможно, – решительно возразила Сьюзен. – И не только вследствие досконального психологического анализа, которому мы подвергли Зарси, но также потому, что меры безопасности в Белом доме беспрецедентны и он просто физически не сможет пронести туда взрывчатку. Даже если проглотит ее или, прошу прощения, введет себе в задний проход: на входе его просветят рентгеном, и он согласился на это. Зарси совершенно чист, и чище уже быть невозможно.
– В таком случае почему он раздаривает свои часы лакеям? – стоял на своем Боб. – Это нисколько на него не похоже.
– Может быть, у него просто случилась дисфункция с эрекцией, – предположила Сьюзен, – и он не смог найти упаковку «Виагры», после чего, бесконечно огорченный неудачей и пребывая в подавленном состоянии, в несвойственной ему манере подарил слуге ценную вещь. Такое случается.
– На самом деле действовать на основе этого нельзя, мистер Мемфис, – сказала Чендлер. – Момент крайне любопытный, как правильно заметил сержант Свэггер, но действовать так нельзя. Я не отправлюсь с этим в Белый дом.
Ник взглянул на часы.
– Строго говоря, времени отправляться в Белый дом у нас нет. Все решительно настроены на это событие, оно уже начинается, у нас там есть только дежурный, и до президента наше предостережение все равно не дойдет. Но ты, Чендлер, все равно свяжись с Секретной службой и передай нашу рекомендацию отменить церемонию. Чтобы все было сделано как надо.
– Слушаюсь, сэр, – сказала Чендлер и быстро покинула кабинет.
– И что дальше? – спросил Ник.
– Так, так, так, – вдруг всполошилась Сьюзен.
– В чем дело?
Окада указала на один из нескольких мониторов, установленных в комнате. На этот выводились кадры службы безопасности Белого дома, снятые у входа в 15-й подъезд, где гостей проверяли «волшебной палочкой», обыскивали, досматривали, обнюхивали и бесцеремонно ощупывали, убеждаясь в том, что они не пытаются пронести начиненную порохом бомбу размером с шар для боулинга с дымящимся бикфордовым шнуром.
– Вот он, собственной персоной. Можно промотать назад и еще раз посмотреть последние десять секунд? – попросила Сьюзен. – Номер пять, центральный экран. Вернитесь на время 17.45 или около того.
– Так, молодежь, ну-ка, удовлетворите пожелание дамы, – распорядился Ник.
Двое младших агентов поспешно выскочили из комнаты, и вскоре секунды на мониторе номер пять начали обратный отсчет и остановились, достигнув 17.45, после чего снова побежали вперед.
Собравшиеся в комнате смотрели на то, как Ибрагим Зарси послушно позволяет обыскивать себя.
– Вот. Стоп! – воскликнула Сьюзен, и изображение остановилось.
Зарси стоял под камерой наблюдения с поднятыми руками, и вследствие этого неловкого положения сшитый на заказ костюм на мгновение потерял свою элегантность. Он держал руки над головой, пока кто-то махал рядом с ним металлодетектором. Рукава пиджака сползли вниз, подчиняясь силе земного притяжения. Ракурс камеры, снимавшей чуть сзади, оказался таким, что отчетливо были видны часы у него на запястье.
– Ну, если я только не ошибаюсь, это никак не «Картье» стоимостью полторы тысячи долларов и уж тем более не «Берже» за сто тысяч. Эти часы больше напоминают то, что можно купить в дешевом сетевом универмаге, – добавила Сьюзен таким тоном, как будто такой утонченный человек, как она, не говоря уж про Зарси, никогда не бывал в дешевом сетевом универмаге.
