Стивен Хантер - Точка зеро
– Какой-то большой, отвратительный пластиковый мусор, – согласился Ник. – Опять же никак не похоже на Зарси.
– Совсем не похоже, – подтвердила Сьюзен.
– Если ублюдок намеревается сделать какую-нибудь гадость, именно так должен работать его рассудок, – сказал Боб. – Он ни за что не наденет хорошие часы.
– Отличная зацепка, мисс Окада. Но…
– Вы хотите сказать, но что с того? Возможно, Свэггер все-таки прав. Это индикатор.
– Мистер Мемфис, – сказала как всегда рациональная Чендлер, которая уже вернулась после звонка в Белый дом, – это еще один индикатор. Но, черт побери, действовать на основании этого все равно нельзя. Учитывая то, что Зарси является официальным гостем Государственного департамента и находится под его опекой, тут нужна крайняя деликатность.
– Не вижу, что здесь можно предпринять, – сказал Ник. – Давайте отметим этот момент, и он отправится в архив ЦРУ, просто на тот случай, если все-таки произойдет что-нибудь плохое.
Монитор снова вернулся к реальной картинке, и теперь на нем выводилось текущее время, 18.14. Другие мониторы показывали Розовый сад. Через несколько минут президент поднимется на подиум, скажет несколько приветственных фраз, пригласит к себе Ибрагима Зарси и наградит его «Медалью свободы» за верность идеалам Америки и демократии, за значительный вклад в общее будущее двух стран, за дружбу исламского мира и Запада, за светлый и мирный завтрашний день. И на этом все кончится. Еще несколько минут, и все кончится.
«Ничего не случится, – подумал Ник. – Все это чересчур фантастично. Зарси просто ничего не сможет сделать».
А затем подумал: «То же самое говорили одиннадцатого сентября. Эти мерзавцы очень хитрые. Умными их назвать нельзя, но они придумали, как с помощью одних ножей, которым красная цена девятнадцать долларов, уничтожить веру огромной державы в себя и ввергнуть мир в десятилетие мрака. Твою мать, что же мне делать? – ломал голову он. – Молить о чуде?»
– Ну, хорошо, – наконец нарушил молчание Свэггер. – У меня осталась последняя карта.Белый дом,
Розовый сад,
церемония вручения «Медали свободы»,
19.22
Как все было прекрасно! Казалось, цветам не было счета, они ярко сияли даже в тускнеющем свете летнего вечера. Воздух был наполнен амброзией, и внушительный силуэт резиденции главы государства был тронут едва различимым розовым оттенком.
Здесь собралась вся та Америка, что шла в счет. Президент настолько харизматичен, что затмевал даже сияющего Зарси. Его супруга, вице-президент и его супруга, и все остальные, в костюмах и парадных мундирах, проникнутые духом вселенского единства; руководители телестудий, обилие женщин вашингтонской породы – сплошное смуглое изящество на стройных длинных ногах, и зрители, море мелюзги, готовой рукоплескать и восторженно кричать перед телекамерами. Все эти люди собрались здесь, чтобы передать миру важное сообщение: с этим человеком нужно считаться. Этому человеку мы верим. Вот тот, кто принесет мир. Вот тот, с кем можно работать. Вот тот, кто понимает. Это он, полностью и безоговорочно, наш человек в Кабуле.
Президент надел сияющему Зарси на шею ленточку, и тот ощутил тяжесть огромного золотого диска.
О, каким унижениям ему пришлось подвергнуться ради того, чтобы наступил этот момент: его проверяли металлодетектором, просвечивали рентгеном, обыскивали и даже ощупывали. Он прошел химические тесты, его обнюхали собаки и люди, затем снова ощупали, а потом ощупали еще раз. Но он сам добровольно пошел на все: такова цена этого мгновения.
В завершение президент произнес краткую речь, выразительную и эмоциональную, как это было ему свойственно, описав мир, в котором не взрываются самодельные бомбы и молодые парни всех вероисповеданий не истекают кровью на земле в какой-то далекой стране, после чего отступил в сторону, предоставляя трибуну для ответного слова Блистательному Зарси.Центральное управление ФБР,
камера допросов номер 101,
здание имени Гувера,
Пенсильвания-авеню,
Вашингтон, округ Колумбия,
19.25
Все повернулись к нему.
– Давай послушаем, что у тебя есть, – сказал Ник.
– Я хочу, чтобы вы провели розыск через поисковики Интернета или через какую-нибудь супервысокотехнологичную систему ФБР. Мне нужно вот что: посмотрите, есть ли какая-нибудь связь между нашим приятелем Диксоном, считающим себя героем, и этим типом Тедом Холлистером, директором Национальной разведки.
– Зачем?
– Диксон определенно в этом деле, каким бы оно ни было. Но он знает только то, что ему известно, и ничего больше. Он рассказал нам все и считает себя героем. Но это недостаточно тяжелая фигура, чтобы идти дальше того, что он сделал. Ему известно о контрактниках и о политике, но и только. А кое-что из того, что Холлистер сказал на той встрече, пробудило у меня смутные подозрения, что ему, вероятно, известно чуточку больше, чем думаем мы.
– Свэггер, – напомнила Сьюзен, – Холлистер ушел из Управления задолго до того, как Джареда пригласили на работу.
– Пожалуйста, объяснять некогда, тик-так, тик-так, время идет. Пожалуйста, проверьте. На той встрече Холлистер сказал кое-что такое, что не должен был говорить. Давайте просто проверим, есть ли между ним и Диксоном какая-то связь.
Ник кивнул.
– Молодежь, шевелитесь, докажите, что от вас есть какой-то толк.
Молодые агенты поспешно покинули кабинет. Медленно потекло время. Мониторы с дюжины различных ракурсов показывали, как военный оркестр исполняет в Розовом саду «Звездно-полосатый флаг» [79] , а мужчины и женщины стоят, положив руку на сердце или вытянувшись по стойке «смирно», отдавая честь своей родине.
– Готовы предварительные результаты, – доложила Чендлер, возвращаясь назад. – Боже милосердный, оказывается, Диксон родился и вырос в городке Брейнтри, штат Массачусетс, где жил Холлистер, когда преподавал в Гарвардском университете, на той же улице, через два дома. Отец Диксона, Роджер, в шестидесятых вместе с Холлистером учился на юридическом факультете Гарварда. Затем оба работали в журнале «Юридическое обозрение». Позднее Диксон-младший защитил диплом в Университете Джонса Гопкинса в Балтиморе. По специальности «Международное право», которую преподавал не кто иной, как давний друг, однокурсник и сосед его отца Тед Холлистер. Сразу же после окончания университета он поступил в Управление…
– Точно! – возбужденно воскликнула Сьюзен. – Точно! В те времена на работу брали только по рекомендации высокопоставленного сотрудника Управления – или бывшего высокопоставленного сотрудника. Кого-то из близкого окружения. Джаред Диксон был наследством Теда Холлистера, как мы называем таких; он находился под крылом его репутации. На самом деле Диксон работал не на Джека Коллинза. Он работал на Теда Холлистера.
– Чендлер, сядь и отдохни. Кто-нибудь другой моложе тридцати, сию же секунду свяжитесь с представителем Секретной службы в Белом доме и выясните, присутствует ли на церемонии Холлистер – он должен там присутствовать.
– Этот старик завяз по самые уши, – заметила Сьюзен. – И, позвольте Прекрасной принцессе указать этому чудовищу Свэггеру, он не из Управления.
– И снова ты хорошенько надрала мне задницу, Окада-сан.
– Он там, – поступил ответ.
– Нам нужно с ним поговорить. Сейчас, не завтра и не на следующей неделе, – сказал Боб. – Сейчас.
– Неплохо бы, – согласился Ник Мемфис. Встав, он крикнул Чендлер: – Быстро бери машину и доставай нам разрешение на вход в Белый дом. Не знаю, куда все это ведет, но, полагаю, нам может понадобиться снайпер. Черт возьми, быстро достаньте мне снайпера!
– Ник, спецназ отпустили сегодня утром. Ребята вернулись домой в Вирджинию, приходить в себя после перестрелки в Джорджтауне. Минут через двадцать я смогу достать снайпера из полиции Вашингтона.
Все мониторы показали, как президент Соединенных Штатов поднялся на подиум.
– Эй! – воскликнул Свэггер, указывая на Круса. – Вот лучший в мире снайпер!Мемориал героев Иводзимы,
Арлингтон, штат Вирджиния,
18.50
Шестеро бронзовых солдат выглядели просто огромными. Они с трудом удерживали флаг, три цвета которого трепетали на ветру, озаренные крест-накрест многочисленными лучами прожекторов, освещающих композицию: вздутые от напряжения мышцы, прорехи в металлической ткани, гвозди в подметках стоптанных армейских ботинок, двенадцатифутовые винтовки – и все это в приглушенных, выцветших зеленых тонах воинской славы, потускневших от времени.
– Воины, – заметил профессор Халид. – Мы должны чтить их мужество.
– Неверные, – пробормотал доктор Фейсал. – Разбойники, крестоносцы, захватчики, насильники, сброд!
– Значит, вы так ничему и не научились, да? – спросил Халид.
