Фридрих Незнанский - На исходе последнего часа
Малахова они кончили в лесу. Во всяком случае, думали, что кончили.
А вот этих двоих – как их там? – прямо на улице…
– Стоп-стоп! – остановил Турецкий. – Еще раз для меня, по слогам.
– На улице, – действительно чуть не по слогам сказал Цаликов.
– Интересно. Так и жили возле дома Гиббона, ждали, когда он появится? – вцепился Турецкий.
Медалисты переглянулись. Быстро, еле заметно. Но заметно все-таки.
– Ну мы… – заблеял Емельянов.
– Я ж сказал, ребята, живьем… – напомнил Турецкий.
– Да была там одна девица, – заторопился Цаликов, – она сама все и устроила.
– Кто такая, почему не знаю? – вмешался Грязнов.
– Нюра какая-то… Она у него, у Гиббона, кажется, массажисткой числилась…
В кабинет заглянул молодой следователь Чипига, включенный в группу Турецкого.
– Можно?
– Погоди! – махнул на него рукой Турецкий. – Опишите, ребята, эту Нюру. Только в подробностях.
Он подмигнул Грязнову. Тот кивнул, кинулся из кабинета названивать владивостокским Шерлокам.
– Ну такая здоровая, красивая…
– Ага, девка в соку, – перебивали друг друга медалисты.
– Александр Борисович, можно? – опять заныл помощник.
– Да погоди ты!
– Вот она сама к нам пришла и…
– Александр Бор…
– Ребята! – крикнул Турецкий в дверь. В кабинет следователя вошли два муровских оперативника, до сих пор сидевших в коридоре. – Побудьте здесь. Я ненадолго.
Турецкий вышел в коридор.
– Ну что там?
– Крушение поезда, – пожал плечами молодой следователь Чипига.
Турецкий уставился на него как удав на кролика.
– Ты с этим пришел?
Чипига молчал.
«Меня заносит, – одернул себя Турецкий. – Парень мне что-то притащил».
– Ну говори – четко, быстро, кратко.
– Крушение поезда. Товарняк.
– Все?
– Дальше – подробности, – чуть заметно улыбнулся глазами помощник.
«Вот, блин, вырастил на свою голову иронистов!»
– Ладно, давай подробности.
– Поезд шел на Кавказ, по всем документам вез какую-то там сельскохозяйственную технику, удобрения…
– Короче.
– Там были люди.
– Интересно. Хотя люди у нас с успехом заменяют технику, да и удобрений в них полно, если поприжать.
«Чего– то мрачно я шучу, да и не смешно, -подумал Турецкий. – Не к добру».
– Все как один – мужики. Все как один…
– Воины-интернационалисты? – закончил мысль Турецкий.
Помощник кивнул.
– Ах, блин! На войну ехали?
– Оказалось, сами не знали, что на войну, – заторопился помощник. – Их посадили под Москвой, вагоны заперли и погнали. Где-то на полпути они раскумекали, что да как. Ну а там, сами знаете, – «кораблик».
Про «кораблик» Турецкий знал.
Это старый зековский способ. Вагон раскачивается из стороны в сторону – просто вся кодла бегает от одной стенки к другой, пока тот не перевернется. Конечно, жертв полно, но кто выжил – считай, свободен.
– Сколько их было?
– Около двух тысяч.
«Все или почти все», – удовлетворенно отметил Турецкий.
– И что там?
– Ну что? Взяли их…
– Всех? – недоверчиво спросил Турецкий.
– Всех, – театрально развел руками помощник.
– Брешешь! – улыбнулся Турецкий.
– Не-а!
– Такого не бывает!
– Не бывает. Но они как раз возле эшелона с эмвэдэшниками ломанулись. Те тоже на войну ехали.
– Врешь!
– Это уже помягче, – сказал следователь Чипига. – Четверо смылись.
Турецкий Чипигу обнял. Так просто, по-мужски. Как вестника с доброй вестью.
– Допрашивают?
– Ага.
– Ну?
– Ничего, – сбавил градус веселья Чипига. – Нет, не потому что не колются. Просто мало что знают. Вызвали их из Сочи, устроили какой-то парад… Догадайтесь, кстати, где?
Турецкий понял, что вопрос этот для него не такой уж праздный. Где бы мог устроить парад Принц-Акпер? С его-то амбициями?
На Красной площади? Нет. Слишком рискованно. На Поклонной? Нет, новодел ему не «по рангу». А вот что-нибудь такое романтическое, с историческим уклоном…
– Бородинское поле, – осторожно сказал Турецкий.
Следователь Чипига некоторое время молчал.
– Хватит издеваться, – сказал наконец обиженно. – Вы знали, да?…
СЫНОВЬЯ
Воинов– интернационалистов допрашивали в следственной части Генеральной прокуратуры поточным методом. Сразу несколько следственно-оперативных бригад. Сносили все более или менее важные показания Турецкому, а тот вороном залетал в кабинеты коллег, чтобы услышать, например:
– Я че, козел, на войне махаться? Мне моя жизнь дороже…
Или:
– Он ну прямо как генерал какой-нибудь: «Вами будут гордиться!…» На хрен мне эта гордость…
И еще:
– Сразу бы допетрить… Я бы никогда не стал, гражданин начальник, воевать на стороне этих черных…
Действительно, знали эти горе-"афганцы" совсем мало, считай, ничего. Командиры взводов – а вся «армия» делилась по военному принципу, – получали приказ от своих «офицеров», а тем приказ отдавал какой-то жлоб с железным зубом.
Жлоб этот объехал все места проживания сочинских боевиков сам. Откуда появился, куда уехал – загадка.
Точно так же приехал на Бородинское поле Принц. Никто раньше в глаза его не видел.
Вдруг мелькнуло, что рядом с Принцем был какой-то пацан.
– Девка, может быть? – насторожился Турецкий. Он все думал об этой странной Нюре.
– Не, гражданини начальник, пацан. Че я, девку от пацана не отличу?
Владивостокские сыщики по телефону о Нюре сообщили мало. Да, была там какая-то массажистка, но потом пропала из города напрочь.
Турецкий понимал, что это слабая ниточка. С какой стати Нюре-массажистке катить в Москву к Принцу. Если уж она помогала кончать Гиббона, то явно хочет прибрать к своим крепеньким рукам и все дело.
Владивостокские сообщили, правда, еще о трупе неизвестного, появившемся на развалинах дома Гиббона в ночь после взрыва. Личность пока что не установлена. Очевидно, незнакомец пытался вскрыть сейф вора в законе, но кто-то пресек его попытку. Сейф оказался пустым.
– А что там было? – спросил на всякий случай Турецкий собеседника – замнача городского угро.
Как ни странно, ему ответили на этот почти абсурдный вопрос:
– По всему выходит, что там было золото. Кое-какую мы тут экспертизку провели, – с провинциальной гордостью сказал собеседник.
– Слушай, – сказал Турецкий Грязнову, – что вообще творится? Банда в две тысячи человек мотается по стране. Добирается почти до Кавказа, а мы как слепые котята.
– Натурально, – согласился Грязнов.
– Ведь Принц с такой армией мог и Кремль взять.
– А может, он его и без армии взял? – хитро улыбнулся Грязнов.
Так они перекидывались околоделовыми шуточками, а у Турецкого даже кожа на руках стала чесаться.
«Вата, вата, вата… – зло и лихорадочно думал он. – Никаких концов. Знаю только одно – Эдуард Николаевич Владимиров, если это настоящее имя, именует себя Принцем, а также Акпером, гребет огромные, агромаднейшие деньги и все их пускает в кавказскую войну. Вот так бесцельно, бесстыже немотивированно бросает на ветер огромные миллионы».
– Слышал ведь небось, что Президент недавно своих хлопцев почти всех сдал, – говорил Грязнов, не обращая внимания на то, что Турецкий смотрит в пустоту и шевелит губами. – Я же с ними, с главными ребятами то есть, общнулся в Атланте – в одной гостинице несколько дней жили.
«Нет– нет, не так уж мало я знаю. Я знаю, что человек этот беспощадный, сверхамбициозный, неглупый, кажется, даже сентиментальный…»
– Славка, родимый, не помнишь, куда подевались дети Полякова? – вдруг встрепенулся он.
Через час они уже ждали звонка медународной.
– Ты уверен? – снова приставал Грязнов. – А если этот Менжега пацана где-нибудь в отвлеченном местечке пытал?
– Не поверю! Принц должен был видеть! Он любит такие зрелища. Он еще и сказал что-то пацану, – упрямо твердил Турецкий. – Что-то злое и мстительное.
Грязнов уставился на друга. Он знал такие моменты в следствии. Когда следователь или сыщик сживается со своим неизвестным противником настолько, что даже его мыслями мыслить хочет. Чаще всего оказывается – полная ерунда. Но иногда…
Поляковых-младших нашли через Европол (новая организация европейской полиции). Для них эта работенка оказалась довольно простым делом. Там ребята свое дело туго знали. В гаагской штаб-квартире Европола были получены подробные сведения о преступниках и их родственниках. Вся эта конфиденциальная информация хранится в неиссякаемой компьютерной памяти Европола. Через двадцать минут уже был известен и городок в Швейцарии, и клиника, и даже номер телефона.
Остальное время ждали, пока наша телефонистка соединит.
«Нет, Слава прав, это дорога в никуда, – мысленно соглашался с другом Турецкий. – Но чем черт не шутит».
Когда телефон зазвонил, оба даже вздрогнули.
– А как ты ему скажешь? – в самый последний момент задал самый главный вопрос Грязнов.
