Элиз Тайтл - Ромео
— Ты, наверное, удивлена тем, что я тут болтаюсь в столь поздний час? — нараспев произнес Викки. — Я как раз собирался выходить из дома. Позвонила моя приятельница. У нее сегодня дебют в клубе «Вангард». Я пообещал прийти пожать ей руку. Проходя мимо твоей двери, я увидел это… — Викки протянул ей сверток.
Сара не сводила глаз с серебристой обертки.
— Ты будешь открывать ее, Сара? Хочешь, я…
Она выхватила коробку из рук Викки.
— Нет. Нет, спасибо. Тебе лучше уйти. Твоя… твоя приятельница будет ждать.
— К черту приятельницу. Ей сейчас явно не хуже, чем тебе. Должен же я хоть что-то для тебя сделать. Ты бледна, как гейша.
— Прошу тебя, Викки. Со мной все в порядке. — Она подумала о полицейском, дежурившем на улице. Должно быть, задремал. Или Бог его знает, чем он там занимается. Ее прикончат, а он и знать не узнает.
— Ты неважно выглядишь, — настаивал Викки. — Зайди хотя бы в квартиру и приготовь себе чаю, пока я не ушел.
— Нет. Я хочу побыть одна. Если ты не уйдешь…
На густо намалеванном лице Викки отразилось удивление, смешанное с негодованием.
— Не злись, милая. Я ведь так, по-соседски… — С этими словами он, слегка подправив рыжий парик, развернулся на высоких каблуках и стремительно направился к выходу.
На этот раз Сара проследила за тем, как он вышел из дома. Потом быстро захлопнула дверь и заперла ее на ключ. В следующее мгновение она уже рухнула на пол, подтянула колени к груди. Хватит ли у нее сил хотя бы на то, чтобы сорвать упаковку?
Что за мерзость припас он на этот раз? Еще один медальон-сердечко? Нет, сверток был слишком велик. Опять шоколад? Или венок? Нет. Ромео не станет повторяться. Наверняка приготовил кое-что новенькое. Впрочем, все из этой же серии отвратительных знаков внимания. Но что именно? Гадать бесполезно.
Не в силах больше терпеть агонию ожидания, она сорвала обертку, под которой оказался картонный футляр прямоугольной формы. Дрожащими руками она осторожно раскрыла его.
Выпала красная бархатная коробочка. В форме сердца. Перевязанная белой атласной лентой. Под лентой лежал свернутый листок белой бумаги. Еще одна страничка из дневника Мелани? Или очередное любовное послание от убийцы ее сестры?
Жгучая боль разлилась в животе. Сара вытащила листок и развернула его. Она все откладывала момент, когда придется открыть коробочку и увидеть, какой гнусный подарок выбрал он для нее на этот раз.
Внутренне съежившись, она начала читать…
Дорогая Сара!
Ты борешься со своей тоской, одиночеством — так же, как и я. Мы с тобой одно целое, Сара. Кому, как не нам с тобой, знать, какая хрупкая грань лежит между болью и восторгом? Те, другие (даже Мелани), оказались неспособны заполнить пустоту, что живет во мне. А Эмма — что ж, я знал, даже и держа на ладони ее сердце, еще живое, пульсирующее, — что она не принесет мне удовлетворения. Не оплакивай Эмму. Я дал ей на время свое сердце. И в знак моей преданности передаю ее сердце тебе.
До скорой встречи, любовь моя.
Ромео.
Дрожа от слепой, дикой ярости, Сара сорвала красную крышку.
В коробке в колыбельке из пропитанного кровью белого бархата, полузамороженное, лежало… человеческое сердце.
Сдавленный крик сорвался с ее губ. Горячая слюна прорвалась изо рта. Скрючившись, Сара изрыгнула водянистую рвоту. Вконец обессилевшая после мучительных спазмов, она так и сидела в зловонной луже, прижав голову к коленям, и мысленно вновь возвращалась в прошлое…
— Ну, полно, полно…
— Я ненавижу его. Ненавижу, мама!
— Полно, успокойся.
— Он страшный человек. Он делает отвратительные вещи.
— Успокойся.
Она цепляется за рукав бледно-желтого халата, подаренного ко дню рождения. Она еще ни разу не видела его на маме.
— Не оставляй меня, мамочка. Ты — все, что у меня есть. Ты — единственная, кто любит меня.
— Полно, детка, успокойся.
Откуда-то сзади донесся стук. Сначала еле слышный. Сара с трудом очнулась. Неужели опять Викки? Готовый нанести удар — теперь, когда она прочла его послание?
Полицейский на улице. Нужно подняться. Добраться до окна. Крикнуть ему.
— Сара? Черт возьми, Сара! Вы дома? Это я, Джон. Откройте дверь. — За криком Аллегро последовала очередная серия тяжелых ударов в дверь.
— Джон? — «Что он здесь делает?»
Зловоние ударило в нос. О Боже, это же ее рвота. Сара разрыдалась.
— Сара? Прошу вас, дорогая. Все в порядке. Откройте же эту чертову дверь.
— Нет, нет, не все в порядке.
— Сара, вы должны меня впустить.
В сознании возник образ женщины с синяком под глазом и подбитой челюстью. Сара крепко зажмурилась.
— Сейчас же откройте, Сара.
Его голос был таким суровым, что она испугалась. Медленно поднявшись, она потянулась к ручке двери.
Аллегро ворвался в квартиру, лишь только щелкнул замок, так что чуть не сшиб Сару, стоявшую в дверях.
— Боже, — ужаснулся он, взглянув на нее.
Она бешено замахала руками.
— Нет, нет. Не приближайтесь ко мне. У меня… неприятность. Мне так стыдно. Не сердитесь. Пожалуйста. — Голос ее был чужим. Он принадлежал маленькой испуганной девочке. Воображаемое прошлое материализовалось.
— Вас стошнило, Сара, — успокоил ее Аллегро. — И нечего тут стыдиться. К тому же я вовсе не сержусь. Позвольте, я помогу вам успокоиться, Сара.
— Я вонючая, отвратительная! — закричала она, падая на колени и прикрывая лицо ладонями. — Все это знают.
Аллегро опустился перед ней на колени.
— Сара, вам просто было нехорошо, и вас вырвало. Как только вы снимете этот халат и примете горячий душ, сразу же станете благоухающей, как всегда.
Его слова были словно бальзам. Они вызволяли ее из сетей прошлого и возвращали к сомнениям настоящего. Медленно она подняла голову.
— Мне кажется… я не выдержу, Джон.
— Я помогу вам, Сара. Если только вы позволите. — Он встал, пытаясь помочь подняться и ей.
Она покачала головой.
— Прошу вас, Сара.
— Нет, не сейчас. Сначала… сначала… я должна рассказать вам.
— О чем рассказать?
Ее взгляд был прикован к полу. Аллегро стоял совсем рядом с коробкой. Он обернулся посмотреть, что так привлекало ее внимание.
— Боже… праведный.
Сара кинулась к нему и так резко схватила за брючину, что он не удержал равновесия и рухнул на колени. Смятый клочок бумаги — письмо Ромео — выпал у нее из рук. Аллегро поднял его, но не мог оторвать глаз от красной бархатной коробки. Вернее, от того, что в ней лежало.
— Это… сердце Эммы, — едва дыша, вымолвила она, и тут же протяжный стон вырвался из ее груди. О Боже. Опять подступила тошнота.
Аллегро подхватил Сару на руки и понес ее в ванную. Она уже ничего не соображала. Все в ней смешалось: страх, злость, отвращение вышли на авансцену, а эмоции, словно миниатюрные живые фигурки, копошились сзади, завидуя тем, кто прорвался вперед. Всем вам хватит места. Не жадничайте.
Аллегро опустил крышку сиденья унитаза и усадил на нее Сару.
— Я налью вам ванну. — Он сознательно отверг душ, поскольку сомневался, что она сможет устоять под ним. — Пока вы будете мыться, я все уберу, хорошо?
Она сидела на стульчаке — ватная и обмякшая, как тряпичная кукла.
— У вас есть что-нибудь от болей в желудке? — спросил он.
Она съежилась. Викки предлагал ей успокоительное для желудка. Викки. Она должна рассказать Джону про Викки. Потом. Когда сможет логически мыслить. Если это вообще будет возможно.
Аллегро открыл дверцу шкафчика с аптечкой, пошарил в нем. Нашел какие-то таблетки и вытряхнул пару на ладонь.
— Вот. Съешьте это.
— Не могу, — пробормотала она. Мысль о том, что надо что-то жевать, отозвалась новыми спазмами в желудке.
Вместо нее запихнув себе в рот безвкусные, как мел, таблетки, Аллегро нагнулся, чтобы включить кран. Увидев стоявшую в лотке пластиковую бутылочку с пеной для ванны, он вылил половину ее содержимого в воду.
— Ну как? Не лучше? — спросил он, пока ванна наполнялась пенистой водой.
Она сидела, тупо уставившись на него.
— Ладно, сделаем так, — как бы между прочим сказал он. — Я сниму с вас этот халат и помогу забраться в ванну. Вы мне позволите, Сара? — Он внимательно посмотрел на нее. Не показалось ли ему, что она слегка кивнула головой в знак согласия? Он не мог сказать с уверенностью. Больше всего он боялся вспугнуть ее. Или оттолкнуть своей напористостью. Сейчас от нее можно было ожидать любой реакции. — Сначала я просто развяжу пояс, — предупредил он ее. Осторожно, стараясь касаться лишь пояса, Аллегро медленно развязал его. — Вот видите, все очень просто.
