Силла Бёрлинд - Прилив
— На вас очень необычные серьги… на фото. — Метте указала на красивые длинные серьги Евы на снимке.
— Моя подруга работала ювелиром; она подарила их мне на мое двадцатипятилетие.
— То есть они были сделаны специально для вас?
— Да.
— И сделаны в одном-единственном экземпляре?
— Думаю, да.
Метте подняла пакетик с сережкой внутри:
— Узнаете вот это?
Ева посмотрела на сережку.
— Выглядит как одна из них.
— Да.
— Откуда она? — спросила Ева.
— Из кармана пальто убитой у Хасслевикарны в восемьдесят седьмом. Как она там оказалась?
Оливия отвела глаза от экрана. Для нее это становилось неприятно. Способ Метте спокойно и цинично мучить свою жертву. С одной целью.
— Вы понятия не имеете, как она попала в карман? — спросила Метте.
— Не имею.
Метте чуть повернула голову и встретилась взглядом со Стилтоном. Полицейский трюк. Допрашиваемый должен почувствовать, что допрашивающие знают больше, чем говорят. Ольсетер снова посмотрела на Еву и опустила глаза к старому семейному снимку.
— Рядом с вами — ваш брат?
— Да.
— Верно ли, что он умер от передозировки четыре года назад?
— Да.
— Сверкер Ханссон. Он когда-нибудь бывал у вас на даче?
— Да, случалось.
— Был ли он там в то лето, когда произошло убийство?
— Нет.
— Почему вы врете?
— А он там был? — У Евы появилось удивленное выражение лица.
«Она прикидывается? — подумал Стилтон. — Наверняка».
— Мы знаем, что он там был, — ответила Метте.
— Откуда у вас такая информация?
— Он приезжал туда с человеком по имени Альф Стейн. Они арендовали домик на острове. Вы его знаете? Альфа Стейна?
— Нет.
— У нас есть запись, на которой он подтверждает, что они были там.
— Хм, значит, они там были.
— Но вы этого не помните?
— Нет.
— Вы не встречались там ни с Альфом Стейном, ни с вашим братом?
— М-м, возможно… сейчас, когда вы… я помню, что как-то раз Сверкер приезжал с приятелем…
— С Альфом Стейном.
— Не знаю, как его звали.
— Но это вы обеспечили им алиби.
— Я?
— Вы утверждали, что Сверкер с приятелем угнали вашу лодку и исчезли. Ночью за день до убийства. Мы думаем, что случилось это следующей ночью. После убийства. Разве не так?
Ева не отвечала. Метте продолжила:
— Альф Стейн утверждает, что вы заплатили ему. Это правда?
— Нет.
— Значит, он врет.
Ева провела рукой по лбу. Она была на грани. И Метте, и Стилтон заметили это. Вдруг в дверь постучали. Все обернулись. Женщина в форме открыла дверь и протянула зеленую папку. Стилтон встал, взял папку и передал ее Метте. Она открыла ее, бегло просмотрела верхний лист и закрыла ее.
— Что это? — поинтересовалась Ева.
Метте молчала. Она медленно наклонилась, так чтобы ее освещал свет настольной лампы.
— Ева, это вы убили Аделиту Риверу?
— Кто это?
— Женщина, которая присутствует вместе с Нильсом Вентом на всех увиденных вами фотографиях Это вы сделали?
— Нет.
— Тогда продолжаем.
Метте достала фальшивое письмо от Аделиты.
— Это письмо было отправлено Дану Нильссону в Коста-Рику из Швеции; Дан Нильссон — псевдоним Нильса Вента в Коста-Рике. Я прочитаю его для вас. Оно написано на испанском, но я переведу: «Дан! Мне жаль, но, думаю, мы не подходим друг другу, и сейчас у меня появился шанс начать жизнь заново. Я не вернусь». Тут есть подпись. Вы знаете, кто подписал письмо?
Ева не отвечала. Она не поднимала глаз от своих сцепленных в замок рук на коленях. Стилтон наблюдал за ней, холодно. Метте продолжала тем же уверенным голосом:
— Оно подписано «Аделита». Ее звали Аделита Ривера, и ее утопили у Хасслевикарны за пять дней до отправки этого письма. Вы знаете, кто его написал?
Ева молчала. Она даже не поднимала глаз. Метте положила письмо на стол. Стилтон смотрел прямо на Еву.
— На днях на вас напали в собственном доме, в прихожей, — сказала Метте. — Наши эксперты взяли образцы крови с коврика в вашей прихожей, чтобы проверить, не принадлежит ли она преступникам. Вы также сдали образец вашей ДНК, который показал, что кровь ваша.
— Да.
Метте открыла зеленую папку, которую ей только что принесли.
— Мы также провели анализ ДНК того, кто облизывал марку на письме от «Аделиты» в восемьдесят седьмом, и сопоставили с вашей. Из прихожей. Они совпали. Именно вы приклеивали марку. Письмо вы тоже сами написали?
У всех людей есть край, до обрыва. Рано или поздно человек до него дойдет, если его усиленно толкать. Теперь Ева Карлсен оказалась там. На краю. Это занимало от нескольких секунд до минуты, а потом проявлялось. Тихо.
— Мы можем взять паузу?
— Скоро. Это вы написали письмо?
— Да.
Стилтон откинулся на спинку стула. Все кончено. Метте наклонилась над магнитофоном:
— Мы берем паузу.
* * *Форс и Клинга несколько часов допрашивали Лиама и Иссе. Оба выросли в Халлонбергене. Лиамом занялся Клинга. Он примерно знал, что услышит, еще до того, как проверил имеющуюся в базе информацию о Лиаме, где нашел массу всякого подросткового дерьма. Когда Лиам закончил рассказывать о том, как папа помогал колоться его старшей сестре за кухонным столом, сложилась окончательная картина, понятная Клинге.
Сломленные дети. Ведь так она их назвала? Та женщина, которую он видел в каком-то ток-шоу. Лиам был в высшей мере сломленным.
Примерно ту же картину получил Форс при разговоре с Иссе. Родом из Эфиопии, он был предоставлен самому себе, до того как начал драться. Сломлен и травмирован. До отказа заполнен неконтролируемой агрессией.
Теперь вопросы касались боев в клетках. Полицейским потребовалось немало времени, чтобы вытянуть из Лиама и Иссе известную им информацию, но постепенно все открылось. Имена других парней, которые организовывали бои, и самое главное: когда будет следующий бой. И где. На острове Свартшёландет, на старом закрытом цементном заводе. Ныне пустом и запечатанном. Для всех, кроме избранных.
Форс установил слежку на месте за несколько часов до боев. Стратегия заключалась в том, чтобы дождаться начала, а потом действовать. Когда первых мальчиков заперли в клетках и публика начала скандировать, мероприятие быстро пресекли. Полиция оцепила все возможные пути отступления и отправила внутрь людей, вооруженных до зубов. Стоявшие снаружи автозаки вскоре заполнились под завязку.
Выходивших с завода Форса и Клингу встретили журналисты и фотографы.
— Как вы узнали о боях?
— Довольно давно, с помощью слежки; в последнее время эта тема была в приоритете, — сказал Форс в одну из камер.
— Почему вы не разоблачили их раньше?
— Мы хотели быть уверены в том, что нужные нам люди есть на месте.
— И сейчас они были?
— Да.
Когда к Форсу поднесли еще одну камеру, Клинга ушел.
* * *Некоторые из группы покинули помещение. Оливия осталась, как и Буссе Тюрен и Лиза Хедквист. Все чувствовали примерно одно и то же. Нечто похожее на облегчение, вызванное тем, что нераскрытое убийство почти раскрыто, вперемешку с собственными личными переживаниями. Для Оливии важен был мотив.
Почему?
Хотя она и догадывалась.
Троице, сидящей в комнате для допросов, принесли кофе. Атмосфера была довольно спокойной. Двое из присутствующих чувствовали облегчение, а третий, то есть третья, — возможно, что-то близкое к этому. Метте снова включила магнитофон и посмотрела на Еву Карлсен:
— Почему? Сможете рассказать?
Она вдруг сменила тон. Больше не было голоса бездушного следователя. Такого, у которого одна цель — вытащить признание. Новый голос принадлежал человеку, который, обращаясь к другому, надеется понять, почему мы совершаем те или иные поступки. Как надеется получить знание.
— Почему? — переспросила Ева. — Расскажу.
Карлсен выпрямилась. Если она расскажет почему, ей придется пройти через сильную боль. Подавленную боль, спрятанную внутри. Но ей, по крайней мере, хотелось дать объяснение. Выразить словами то, что она всю жизнь пыталась искупить.
Убийство Аделиты Риверы.
— С чего мне начать?
— С чего желаете.
— Все началось с исчезновения Нильса. Тогда, в восемьдесят четвертом, он исчез, не сказав ни слова. Просто пропал. Я думала, что его убили, что что-то случилось там, в Киншасе; вы, наверное, тоже так думали? — Ева посмотрела на Метте.
— Да, это была одна из гипотез.
Ева кивнула и провела одной рукой по другой. Сейчас она говорила очень тихо и осторожно.
— Что бы ни было, он так и не появился. Я была в отчаянии. Я любила его и была совершенно потеряна. Потом появились вы и показали мне эти туристские фото из Мексики. Я узнала его. Он был живой, загорелый, на каком-то курорте в Мексике, и я стала абсолютно… не знаю… почувствовала полную ненужность. Ни звука от него, ни открытки, ничего. Он просто загорал там, а я ходила здесь и переживала, была в отчаянии и… в этом было что-то жутко унизительное… как будто он просто наплевал на меня…
