Камилла Лэкберг - Запах соли, крики птиц
— Ну, мне вспомнилась одна история, приключившаяся в шестьдесят седьмом году. Во Фьельбаке. Я тогда только начинал в полиции. Приступил в самом начале осени и…
Патрик смотрел на него с нарастающим раздражением. Надо же быть таким обстоятельным!
Йоста снова собрался с силами и продолжил.
— Так вот, не успел я проработать и нескольких месяцев, как нам сообщили о двух утонувших детях. Близнецах-трехлетках. Они жили с матерью на острове Кальвё. Отец утонул несколькими месяцами раньше, провалившись под лед, а мать, естественно, стала пить. В тот день, в марте, если мне не изменяет память, она переправилась на лодке во Фьельбаку, а потом отправилась на машине в Уддеваллу по делам. Когда они возвращались на лодке обратно, поднялся ветер, и, по словам матери, они уже почти добрались до места, но тут лодку перевернуло, и оба ребенка утонули. Сама она доплыла до берега и стала по рации звать на помощь.
— Вот оно что, — произнес Патрик. — Почему ты вдруг подумал об этом в связи с нашим делом? Ведь те дети утонули и явно не могли оказаться в машине Сигрид Янссон двумя годами позже.
Йоста поколебался.
— Понимаешь, там имелся свидетель… — Он сглотнул, а затем продолжил: — Свидетель, утверждавший, что когда мать, Хедда Челландер, отправлялась утром на лодке, детей у нее с собой не было.
Патрик некоторое время посидел молча.
— Почему никто не разобрался в этой истории до конца?
Йоста сперва ничего не ответил, просто сидел с подавленным видом.
— Свидетелем была пожилая дама, — в конце концов сказал он. — По мнению народа, не совсем нормальная. Она имела обыкновение целыми днями сидеть у окна с биноклем и периодически утверждала, что видела то одно, то другое.
Патрик вопросительно поднял брови.
— Морских чудовищ и тому подобное, — пояснил Йоста, все такой же подавленный.
По правде говоря, он временами об этом подумывал — о близнецах, чьи тела так никуда и не вынесло, однако каждый раз вытеснял эти мысли, убеждая себя в том, что это был трагический случай, и только.
— После встречи с матерью, с Хеддой, мне с трудом верилось в иную версию. Она была в полном отчаянии. Совершенно убита. Не было никаких причин думать… — Он умолк, не смея поднять на Патрика глаза.
— Что с ней случилось? С матерью?
— Ничего. Она по-прежнему живет на острове. На люди показывается редко. Еду и спиртное ей доставляют прямо домой. Хотя интересует ее в основном спиртное.
Патрика вдруг осенило.
— Ты имеешь в виду Хедду с Кальвё? — Он не понимал, почему не сообразил сразу. Но он никогда не слышал о том, что у Хедды было двое детей: ему доводилось слышать лишь о том, что у нее произошли две трагедии и с тех пор она пьет по-черному.
— Ты думаешь, что…
Йоста пожал плечами.
— Я не знаю, что я думаю. Но совпадение весьма странное. Возраст тоже совпадает. — Он замолчал, давая Патрику возможность поразмыслить.
— Я считаю, нам надо поехать и поговорить с ней, — в конце концов решил Патрик.
Йоста лишь кивнул.
— Мы можем воспользоваться нашим катером, — сказал Патрик, вставая. Его коллега по-прежнему сидел с поникшей головой, и Патрик обернулся.
— Йоста, прошло много лет. Я не берусь утверждать, что оценил бы ситуацию по-другому. Вероятно, я действовал бы так же. Да и решение ведь принимал не ты.
Йоста не был уверен в том, что Патрик не поступил бы по-другому. Вероятно, он мог тогда надавить на своего начальника. Но сделанного не воротишь, теперь раздумывать над этим не имело смысла.
— Ты заболела? — Ларс с беспокойством присел на край кровати и приложил прохладную руку Ханне ко лбу. — Ты вся горишь, — констатировал он и натянул ей одеяло до подбородка. Ее трясло от начинавшегося озноба, и она чувствовала, что странным образом одновременно мерзнет и потеет.
— Оставь меня в покое, — попросила она, с трудом переворачиваясь на бок.
— Я только хочу тебе помочь, — обиженно возразил Ларс и убрал руку с одеяла.
— Ты мне уже достаточно помог, — с горечью отозвалась Ханна, стуча зубами.
— Ты взяла больничный? — Он повернулся к ней спиной и посмотрел через балконную дверь на улицу.
Они так отдалились друг от друга, что с таким же успехом могли обитать на разных континентах. Что-то сдавило Ларсу сердце: вроде бы страх, но такой глубокий и всеобъемлющий, что он не мог припомнить, когда в последний раз испытывал нечто подобное. Он сделал глубокий вдох.
— Если бы я передумал насчет ребенка, это могло бы что-то изменить?
Зубы на секунду перестали стучать. Ханна с трудом села, опершись на подушки, с натянутым до подбородка одеялом. Она так дрожала, что кровать под ними вибрировала. Волнение было столь сильным, что он мог протянуть руку и пощупать его. Так всегда бывало, когда заболевала Ханна. К собственным болезням он относился спокойно, но когда плохо себя чувствовала Ханна, ему казалось, что он погибает.
— Это изменило бы все, — ответила она, глядя на него блестящими от жара глазами. — Это изменило бы все, — повторила она. Но через минуту добавила: — Или нет?
Он вновь повернулся к ней спиной и посмотрел на крышу соседнего дома.
— Вероятно, да, — отозвался он, хотя не чувствовал уверенности в том, что говорит правду. — Конечно да.
Он обернулся. Ханна уснула. Он долго смотрел на нее, потом осторожно вышел из спальни.
— Дорогу найдешь? — Патрик повернулся к Йосте, когда они отчалили от лодочной пристани.
Тот кивнул.
— Да, туда-то я дорогу всяко найду.
По пути до острова Кальвё оба молчали. Когда они причалили к стареньким, рассохшимся мосткам, лицо Йосты приобрело пепельно-серый оттенок. С того дня, тридцать семь лет назад, он бывал здесь неоднократно, но каждый раз у него перед глазами вставал тот визит.
Они медленно пошли к расположенному на вершине горы домику. Было видно, что им очень давно никто не занимался, окружавшая его маленькая лужайка вся заросла травой и кустарником. В остальном же, куда ни глянь, повсюду виднелся лишь гранит; впрочем, если присмотреться повнимательнее, в расщелинах можно было заметить остатки растительности, ожидавшей тепла, которое смогло бы их пробудить. Домишко оказался белым, сильно облупившимся, и под краской обнажалось истерзанное ветрами дерево. Черепица покосилась, и кое-где зияли дыры, словно во рту, где не хватало зубов.
Йоста подошел к дому первым и осторожно постучал в дверь. Никто не ответил. Он постучал сильнее.
— Хедда? — Он стал колотить по деревянной двери кулаком, но потом попробовал ее открыть. Дверь оказалась не заперта и легко распахнулась.
Войдя внутрь, они автоматически прикрыли носы руками, чтобы защититься от вони. Казалось, они зашли в свинарник. Повсюду валялись остатки еды, мусор и старые газеты, но главным образом пустые бутылки.
— Хедда? — Йоста осторожно прошел подальше и покричал. Ответа по-прежнему не последовало. — Я обойду дом и поищу ее, — сказал Йоста, и Патрик смог лишь кивнуть. У него не укладывалось в голове, как можно жить в таких условиях.
Через несколько минут Йоста вернулся и кивком позвал Патрика идти за ним.
— Она лежит в постели. В отключке. Придется привести ее в чувство. Поставишь кофе?
Патрик стал растерянно оглядывать кухню, но в конце концов ему удалось отыскать банку растворимого кофе и пустую кастрюлю. Ее явно в основном использовали для кипячения воды, поскольку, в отличие от остальной кухонной посуды, она казалась относительно чистой.
— Ну-ну, давай идем. — Йоста вошел на кухню, волоча нечто, смутно напоминавшее женщину.
Послышалось какое-то бессознательное бормотание, но Хедда сумела, вполне прилично передвигая ноги, добраться до стула, на который ее нацелил Йоста. Она тяжело плюхнулась на сиденье, положила руки на стол, сразу уронила на них голову и захрапела.
— Хедда, не засыпай, ты должна проснуться. — Йоста осторожно потряс ее за плечо, но безрезультатно. Он кивнул на стоящую на плите кастрюлю, в которой как раз закипела вода, и произнес лишь одно слово: — Кофе.
Патрик поспешил наполнить чашку, показавшуюся ему наиболее чистой. Наливать себе у него желания не возникло.
— Хедда, нам надо с тобой немного поговорить.
В ответ донеслось невнятное бормотание, но потом хозяйка медленно распрямилась, чуть покачиваясь на стуле, и попыталась сфокусировать взгляд.
— Мы из полиции Танумсхеде. Патрик Хедстрём и Йоста Флюгаре. Со мной ты уже несколько раз встречалась. — Йоста отчетливо выговаривал каждое слово, чтобы до нее хоть что-нибудь дошло.
Он жестом показал Патрику подойти, и они оба уселись за кухонный стол напротив Хедды. Клеенка на столе, когда-то белая с маленькими розочками, сейчас была вся в крошках, остатках еды и жире, поэтому рисунок почти не просматривался. Столь же трудно было и догадаться, как в свое время выглядела Хедда. Алкоголь сделал ее кожу грубой и морщинистой, все тело оплыло толстым слоем жира. Волосы, вероятно когда-то светлые, а теперь совершенно седые и давно не мытые, были небрежно собраны на затылке в хвост. Дырявую кофту ее обладательница, по всей видимости, покупала давно, когда фигура ее была постройнее: кофта сильно обтягивала Хедде плечи и едва сходилась на груди.
