Виктор Меньшов - Золотой мальчик
— Не просто, но открыть можно всё.
— Говорят, что установить, открыт или взломан замок, проще простого. По крайней мере, я так слышал.
— Всё верно, но милиция погорячилась, как видно решили, что комната принадлежала убитому, и когда стали обыскивать после убийства комнату, взломали почему-то шкаф, Пока разобрались, пока то, да сё.
— Хорошо ещё, что вас не арестовали.
— Это просто случай. Всё было продумано. И это жестокий прокол убийцы.
— Чем же ему Арик помешал?
— Я думаю, что на этот раз ничем он не помешал. Это я помешал.
— Но убили-то Арика.
— Его просто легче убить. Это раз. А во вторых, убили его из моего пистолета, на котором мои отпечатки пальцев.
— Неужели кто-то всерьёз рассчитывал посадить вас? Неужели вот так вот запросто удалось бы повесить на вас это убийство?
— Это, конечно, вряд ли, но кроме пистолета имелось ещё незарегистрированное оружие, боеприпасы. Словом, посадить меня явно не рассчитывали, но выключить на время из игры, безусловно, намеревались. И правильно всё рассчитали, кроме того, что вмешается полковник Михайлов. Меня даже при наличии железного алиби, должны были арестовать хотя бы уже за хранение оружия, до выяснения обстоятельств, только его вмешательство спасло. Так что расчет у преступника был верный, только он добился обратного результата: вместо того, чтобы избавиться от меня, он только приблизил меня к разгадке.
— Зачем же ему было вас выключать на время, и в чём вы приблизились к разгадке?
— А знаешь, Артур, кого ты мне напоминаешь? — усмехнулся Михаил Андреевич.
— Не знаю, — растерялся я.
— Ты своим неистребимым любопытством напоминаешь мне доктора Ватсона.
— А что! Неплохая, кстати, идея. Раз на телевидении моя карьера не состоялась и я безработный, сяду писать записки про Шерлока Капранова.
— Сначала нам надо докопаться до истины, а потом уже можно писать записки.
— И всё же, зачем он вас выключал на время, и в чём вы ближе к разгадке.
— Вряд ли преступник всерьёз мог надеяться на то, что такие, слишком явные улики, смогут послужить поводом для моего обвинения. Значит, ему нужно было, чтобы меня убрали на время. А это значит только одно, я очень близко подошёл к нему, хотя и сам об этом не догадывался. И теперь мне остаётся всего-навсего догадаться, где и когда я стоял совсем рядом. И ещё: я почти на сто процентов уверен, что шкаф не взламывали, значит убийца Арика имел ключи от него. Я позвонил в контору, которая делала этот шкаф на заказ, они уверили меня, что частным образом такие шкафы и ключи к ним изготовить невозможно, и обещали проверить всю картотеку заказчиков, чтобы сделать для меня выборку с фамилиями тех, кто делал у них подобные заказы, а так же тех, кто мог иметь доступ к картотеке и к ключам. Кроме того: у меня есть ещё кое — что, но это сюрприз, сначала надо дождаться одного гостя.
— Это кого же?
— Полковника Михайлова, моего ангела-хранителя, заступника. Сидеть бы мне сейчас, если бы не он.
— А как же с оружием?
— За пистолет ответить придётся, и это вполне справедливо, из него всё же человека убили, но он, слава богу, зарегистрированный, но могут лишить лицензии на право ношения оружия, а для частного детектива это печально.
— Вернётесь на службу, и будет у вас оружие, — успокоил я его.
— На службу я, Артур, не вернусь. Всё. Решил окончательно и бесповоротно. Уже позвонил своему начальнику, хотел подать ему рапорт об увольнении, но он посоветовал мне отгулять сначала отпуск, а потом увольняться, что я и делаю.
— И что, неужели вы всерьёз намерены заняться практикой частного детектива?
— А почему бы и нет? Какая никакая, а польза, возможно, будет. На моей стороне всё же опыт долголетней службы в элитном спецподразделении.
— Почему может быть? Обязательно будет. С вашим-то опытом. Только как же вы будете детективом, если вам запретят ношение оружия? Вам же придётся иметь дело с преступниками.
— У детектива главное оружие — это голова, если я не ошибаюсь, а оружие — подумаешь, великое дело. Мой помощник получит разрешение на ношение оружия. Это мы ему мигом устроим.
— У вас уже есть помощник?
— Да как сказать, есть, только он ещё не знает об этом.
— Как же так?
— Да вот так. Не успел я ещё ему сообщить, может он и откажется. Я вот и пригласил его к себе специально для того, чтобы спросить, примет ли он моё предложение.
Он протянул мне через стол бумаги и удостоверение. Я взял их, рассмотрел и глазам не поверил, это были бумаги на моё имя!
— Ну как, согласишься? — спросил Михаил Андреевич. — Или у тебя есть более интересные предложения?
— Вы что, серьёзно, Михаил Андреевич? У меня же никакого опыта нет, я вам буду только обузой.
— Опыт у тебя уже кое-какой появился за эти дни. А дальше посмотрим. Смелость у тебя есть, честность, ум. Если не станешь хорошим помощником будешь писать записки. В конце концов, у каждого Шерлока Холмса должен быть свой доктор Ватсон…
Нас перебил звонок в двери. Пришёл полковник Михайлов.
— Проходи, проходи, Константин Валентинович, — радушно приветствовал его подполковник. — Мы тебя тут заждались.
— Дела, брат. Сам знаешь, служба. Сейчас такая кутерьма идёт, что еле вырвался. Я вообще удивляюсь, что у меня ещё и голова и погоны на плечах, давно слететь должны были.
— Погоди, полковник, не спеши радоваться. Это тебя пока берегут потому, что никому на себя ответственность брать неохота. Они сейчас за тобой смотрят, как волчья стая за старым Акелой.
Ты уже промахнулся, но тебе дают добить зверя, потому что сами его боятся. Есть только одна маленькая разница, у тебя всё же есть в запасе вторая попытка, если Акеле не было прощения, то тебе в случае удачи — будет и прощение, и повышение. Так что есть тебе, полковник, за что бороться.
— Мне, Михаил Андреевич, мальчика найти живым надо, и отцу вернуть в целости и сохранности. У меня душа не за звания и погоны болит. Мальчика я упустил. Но кое что есть нового в этом деле, кое что есть, могу похвалиться.
Он неуверенно посмотрел в мою сторону.
— Ты не сомневайся, Константин Валентинович, это с сегодняшнего дня мой помощник. Не какой-то там на общественных началах, а самый что ни на есть настоящий, в штате состоящий.
— Это ты его что, в охранную фирму свою принял?
— О чём ты говоришь? Я сам оттуда уволился.
— Ты серьёзно? И давно?
— Вчера. Вот отпуск отгуляю и — свободен.
— И что же ты решил делать?
— Решил использовать добытую для меня лицензию частного детектива. А что? Могу попользоваться на халяву добытыми бумагами? Имею я право на частную жизнь?
— Что же это за частная жизнь?
— А чем не частная жизнь для старого мента? Хочу — работаю, не хочу не работаю. Дела сам себе выбираю, клиентов тоже, деньги сам себе зарабатываю. Это ли не жизнь? Я за эти несколько дней хотя бы дышать опять нормально начал, а то такой арбуз вырастил, что впору перед собой в авоське носить, не мог сам согнуться ботинки завязать, ногу приходилось на табурет ставить. Представляешь? Нет, старый мент может только так встретить старость.
— Возможно, ты и прав. Вот выйду на пенсию — если дослужу, возьмёшь меня в помощники?
— Я тебя даже в начальники возьму.
— Так я тебе и поверил! — рассмеялся полковник. — А долго ты ещё соловья баснями кормить собираешься? Я же весь день ничего не ел, для гостей себя готовил.
— Это мы сейчас, мы мигом. Я вас сейчас так накормлю, как теперь ни в одном ресторане не накормят, и даже ни за какие самые сумасшедшие деньги.
И он накормил нас горячей, невероятно вкусной, рассыпчатой, отварной картошкой с маслом и укропом, селедкой с кольцами лука, щедро политую подсолнечным маслом, с настоящим вкусом подсолнечника. Кроме этого на столе были солёные и маринованные грибы, солёные огурчики и помидоры, всё это щедро запивалось водкой из запотевших бутылок.
Когда где-то через полчаса Михаил Андреевич заявил, что сейчас будет горячее, мы с полковником отчаянно замахали руками, как ветряные мельницы крыльями, испуганно выкатив глаза. Животы у нас были так набиты, что казалось, трещат пуговицы на рубашках. Я уже давно скинул толстый свитер, который носил из-за затянувшихся в этом году холодов, полковник аккуратно повесил на спинку кресла пиджак, снял галстук и расстегнул пуговицу рубашки. Лица у всех раскраснелись и лоснились. Съедено и выпито было немало. И совершенно справедливо казалось, что больше ни крошки в рот не влезет.
Но подполковник не стал ничего слушать, ушёл на кухню и вернулся с большим блюдом с горкой дымящихся котлет, пахли они необыкновенно вкусно. Мы со вздохом и стоном посмотрели в огромное блюдо, переглянулись, и не сговариваясь икнули, испуганно прикрыв рот ладонью. Тут же все рассмеялись, махнули рукой и согласились съесть по одной котлетке.
