Виктор Меньшов - Золотой мальчик
Полковник глянул на часы, покачал головой:
— Придётся рвать двери.
— Но там же мальчик, мой сын! — всполошился я.
— Он явно тянет время, он не выдвигает никаких условий и требований. Это может значить только одно: он решил выходить в темноте, с боем. Значит, погибнут люди. У него взрывчатка и полно боеприпасов.
— Что-то тут не то. Не может он решиться на такое, — помотал головой Капранов. — Не станет рисковать мальчиком. Он не бандит, в этом мы все убедились, и явно не хочет лишней крови.
— Почему он тогда просто не сдастся?
— Да потому, что ему ещё жить хочется, — буркнул Михайлов. — Его же пристрелят.
— Он не сдаётся потому, что у него есть какой-то выход, — возразил ему Капранов.
— И что же это за выход по твоему?
— Я догадался! Он, действительно, ждёт темноты. Давай, полковник, атакуй и вызывай вертолёты.
— А это ещё зачем? На крышу, что ли прыгать?
— Нет, полковник. Выход у него, скорее всего, в самой избушке.
— Подземный ход? — задохнулся полковник.
— Вот именно, — ответил Капранов. — Других вариантов просто нет. Не такой это человек чтобы делать что-то с кондачка, наобум. Если он ждёт, значит — знает чего. А если он ничего не требует, машину, или отвести бойцов, или ещё чего-то, значит то, что ему надо для спасения, у него уже есть.
В это время в избе раздался выстрел, все недоумённо оглянулись, куда и откуда стрелял Соколик. Но тут ещё раз выстрелили, и стало ясно, что стреляют внутри, в самой избе. Грохнуло подряд ещё два выстрела, очень глухо.
— Давайте сапёров! — скомандовал полковник.
Я бросился к нему, чтобы вмешаться, но раздался страшный грохот. Кто-то присел на корточки, кто-то попадал на землю. Меня толкнуло в грудь и бросило на сосну, избушку перекосило, двери вылетели, сломав «клюв» подбитому ранее танку, из самой избы валил чёрный густой дым.
— Пожарных давай, быстро! — закричали истошно у меня за спиной.
Я уже бежал к избушке, а впереди, обгоняя меня, неслись бойцы, начисто забыв об опасности. Вот первые уже подбежали к двери, но только они ворвались внутрь, как тут же выскочили, на одном горела одежда, он упал на землю и покатился, его друзья стали сбивать пламя. Из чёрной дыры двери вырвались языки огня.
— Назад! — ухватил меня боец, — Там огонь и температура, как в доменной печи.
Я оглянулся на него и увидел неестественно красное лицо, опалённые ресницы и волосы. А в голове у меня жгло только одно:
— Что же там осталось при такой температуре?
К нам уже подошли Капранов и полковник, потом выехала большая пожарная машина, ужасно нелепая на этой лесной поляне. И вообще всё вокруг выглядело нелепо, словно в каком-то дурацком фильме. Вокруг носились туда-сюда солдаты, увешанные оружием, из маленькой избушки валили клубы дыма и вырывались языки пламени, а перед самой этой избушкой уткнулся носом в землю дымящийся изнутри танк, с открытым люком и свесившейся, как коровий язык, перебитой гусеницей.
— Чёрт возьми! — воскликнул Капранов. — Где появляется Соколик, там появляется Сталинград.
— Что с моим сыном? Почему меня не пускают посмотреть, что в избе? Что вообще произошло?
— Я думаю, что ваш сын цел и невредим, — совершенно спокойно ответил Капранов. — А не пускают вас в избу потому, что там пожар, потом там, скорее всего, очень высокая температура, поскольку кругом металл, и ещё потому, что как я думаю, смотреть там ровным счётом нечего и не на что.
— Это как так?
— Очень просто, — ответил Капранов. — Он просто ушёл через какой-то тайный ход.
— Ну что, подполковник, вызывать вертолёты? — спросил расстроенный Михайлов.
— А на хрена они теперь нужны? — меланхолично пожал плечами Капранов. — Пока они долетят, он уже чёрт знает где будет.
— Немедленно задействовать поисковые группы, собаководов, следопытов, прочесать всё вокруг, перекрыть железнодорожную станцию, шоссейные дороги. Блокировать дачный посёлок. Он может прорваться туда и взять заложников. Докладывать обстановку каждые пять минут, я постоянно на связи. Малейшие подозрения, или сомнения докладывать немедленно. Все средства передвижения взять под особый контроль. Соблюдать повышенную готовность и внимание. Быть крайне осторожными! Противник — профессионал высокого класса. И не забывать, что у него в заложниках мальчик.
Все опасения полковника оказались не напрасными. Через полчаса пришло сообщение, что в лесу найдены трое связанных бойцов из оцепления, у которых была отобрана машина, и которые были обезоружены человеком, по всем приметам походивший на Соколика.
А на кого он ещё мог походить?
Валерий Соколов, по кличке «Соколик»
Подмосковье, Барвиха. Охотничий домик
Суббота, 7 марта
16 часов 03 минуты
Зря я врал Славке. Зря. Это я от растерянности ему брякнул что менты не настоящие. Мне надо было, чтобы он мне не мешал, не отвлекал меня. Эти первые минуты боя всегда решают очень многое, если не всё. Тут как в футболе, надо захватить позиции в середине поля, и тогда игра пойдёт под твою диктовку. Вот поэтому я и думал больше о том, как сразу поставить нападающих на место, как дать понять, что они имеют дело с серьёзным человеком. И когда Славка спросил меня, не милиция ли это, я ответил, что нет, это переодетые бандиты.
Не думал я, что отец мальчика здесь. Никак не думал. Я даже позволил ему спросить у отца, настоящие ли милиционеры. Теперь же многое усложнялось. До этого я выступал в роли как бы заступника мальчика, его спасителя, а теперь, когда мне, вполне возможно, придётся применять по отношению к нему принуждение и даже некоторое насилие, кто знает, как он поведёт себя.
Судя по тому, какой тут поднялся тарарам, вряд ли разрешит начальство сидеть ментам до вечера и ждать, когда я сам вылезу. Наверняка штурманут до темноты. Вот, небось, шороху я наделал. В таком месте такой переполох устроить. Хреново ещё, что танкетка эта так по дурацки встала, перед самыми дверями. Ну да чёрт с ней. Тактика и так предельно ясна. У них и вариантов-то особых нет в моём случае. Либо высадить двери прямой наводкой из безоткатного орудия, которое у них уже наготове стоит, либо подорвать. Не подкоп же рыть и не автогеном резать стенки. Да и замучаются они автогеном резать.
Всё, надо уходить, пока ещё парнишка не осознал и бузить не начал.
— Давай, Слава, собирайся, — велел я.
— Ты обманул меня, Соколик, — вместо ответа сказал он, не вставая с нар, на которых сидел.
— Мне сейчас некогда тебе всё объяснять, но я не нарочно, поверь мне.
— А почему я должен верить бандиту?
— Да хотя бы потому, что я тебе ещё ничего плохого не сделал. Или не так?
— А если я не буду тебя слушаться, тогда что ты будешь делать? Ты будешь меня бить?
— Постараюсь этого не делать, по крайней мере, мне бы этого очень не хотелось, поверь.
— Я тебе уже поверил. Ты же хотел вернуть меня отцу. Ну так что же возвращай. Вот он, отец, за стеной.
— Давай я тебе потом всё объясню. Ладно? Пока просто поверь, что я в безвыходном положении, я не могу сдаться, а если я тебя отдам прямо сейчас, меня тут же пристрелят. Или посадят в тюрьму очень надолго. Ты понял меня?
— А почему я должен тебя понимать?
— Ты мне ничего не должен, но тебе придётся меня слушаться. Хорошо? Не заставляй меня. Ладно?
— Конечно, я не могу дать сдачи, с детьми всегда легко справляться. Да, Соколик?
— Ты знаешь, Слава, я не педагог, и мне долго придётся про всё объяснять. Но я уже сказал тебе, что у меня нет другого выхода, и если ты не будешь просто слушать и делать то, что я говорю, я либо просто свяжу тебя, и потащу, как чемодан, либо мы оба погибнем.
Не знаю, дошла ли до него моя угроза, или ещё что-то повлияло, но он замолчал и стал собираться.
— Что брать с собой?
— Бери продукты, консервы, кофе, сахар. Бинты.
Он молча стал набивать свой школьный рюкзачок, который всё время таскал на себе.
А я быстро собрал оружие, карабин с сожалением отложил в сторону, с такой дурой по улицам не побегаешь, взял пистолет Макарова, дополнил обойму, сунул его за пояс. Взял второй, это был старенький наган, крутанул барабан, в нём оставалось три патрона. Я с сожалением щёлкнул языком, боеприпасов к нагану больше не было. А жаль — надёжное оружие, практически безотказное.
Засунул его тоже за пояс, собрал в сумку патроны к Макарову, сколько нашёл, положил два динамитных патрона, потом стал вытаскивать ножом из патронов для карабина пули и вытряхивать порох на приготовленную заранее бумагу. Когда его набралось порядочное количество, я распрямил затёкшую спину и сделал из пороха дорожку, в конце которой положил четыре патрона, засыпав их порохом.
Потом я размотал бикфордов шнур, отрезал два куска, закрепил их вместе изолентой, разведя в стороны два конца, один забросил под стол, а второй положил возле нар.
