Ольга Богуславская - Боль
В зале опять вздох.
Чудова смотрит на Воронкину. Та молчит. У неё дрожат руки.
Зарплата у неё 4 миллиона по-старому плюс мясо. Денег хватало, купили "жигули"-"копейку". С ребенком сидел Саша. Почему? Ну, так. Ведь он же не работал. Собирался ли искать работу? Да, а как же. Не успел.
Чудова:
— В обвинительном заключении сказано, что накануне вы пили. Так или нет?
— Нет, конечно.
— А выпить любите?
— Да.
Воронкина молчит. Она стройная, одета не без удали — коротенькая юбка и вишневая кофта, отделанная пухом. Я приметила её ещё у входа, бирюзовый плащ и белые полусапожки делали её похожей на именинницу.
— Так пили накануне?
Накануне она пришла с работы, и они с Сашей выпили 3 бутылки пива каждый. Нет, водки не пили, вина тоже. Ребенка накормили, искупали и уложили в коляску. Кроватки у них не было, кроватку она привезла домой на другой день. Да, все было, как обычно. Она уехала на работу, а к 12 часам вернулась, чтобы привезти ребенку детское питание. Дочка спала, а дома, кроме Саши, были его брат Игорь и приятель по фамилии Засуха. Саша был заметно выпивши, но на ногах держался.
Кто в зале плачет? Я не оборачиваюсь.
Пил ли брат? Нет. В квартире был порядок. Саша стал настойчиво требовать денег на выпивку. Деньги на выпивку она ему дала и уехала на работу. В половине шестого она вышла за ворота мясокомбината, а домой вернулась к восьми.
— А что же, — говорит Чудова, — вы так поздно вернулись домой? Ведь мясокомбинат, как сами говорите, в десяти минутах езды от дома, а у вас маленький ребенок.
Воронкина долго молчит.
Чудова настойчиво повторяет вопрос.
— Мне надо было сделать одно дело…
— Какое?
— Сказать? — с вызовом переспрашивает Воронкина. — Сказать?
— Скажите, — говорит Чудова.
— Мне нужно было продать мясо.
— А все мясо выносят?
— Все.
— Сколько ж было мяса?
— 10 килограммов, продавала по 30 рублей.
— И вы все время мясо выносите?
— Как все.
— А как все?
— Все время.
Черт его знает, какое это сейчас имеет значение. Спустя несколько минут Елена Воронкина начнет описывать то, что увидела, вернувшись домой. То, что она скажет, будет звучать в гробовой тишине. Мной неожиданно овладевает раздражение. Зачем судье это идиотское мясо?
Между тем Воронкина продолжает свой рассказ. Домой она вернулась с кроваткой. Вошла — и через большую комнату, не глядя, устремилась в маленькую, где должен был спать ребенок. Коляска пустая. Игрушки были оборваны. Где дочка?
В большой комнате на полу, рядом с диваном, валялась подушка. На ней и лежала девочка, окровавленная и совершенно раздетая. Ребенок был мертв.
В квартире было пусто.
Она выскочила на лестницу и начала кричать.
О чем подумала? О том, что муж с друзьями пил, его забрала милиция, а ребенка убили. Кто? Почему?
Неожиданно мой взгляд останавливается на офицере конвоя. Сидящий в клетке Кочеров неподвижен. Офицер тоже. Но у него появилась внутренняя помеха, и видно, как он пытается с ней справиться. Офицер, не отрываясь, смотрит на Елену. Да что с ним? Он не понимает, что она говорит. Знаете это чувство, когда значение всех слов известно, а смысл сказанного уходит под воду? Вот сейчас человек с ружьем пытается понять, как человек без ружья, вот этот тихий человек, сделал так, что грудной ребенок оказался мертвым?
Чудова:
— Когда вы в последний раз видели Кочерова?
— В этот день поздно вечером. Он пришел домой и сказал, что не убивал.
— Вы ему поверили?
— Я потом все поняла, а сначала — да, поверила. Он, когда выпьет, спокойный, меня не бил. К дочери относился очень хорошо, кормил, пеленал. Оставлять с ним ребенка было не страшно. Грубым по отношению к ребенку никогда не был.
— Кто гулял с ребенком?
— Иногда бабушка, его мать. Саша с ребенком не гулял, а мне было некогда.
— В деле имеется заключение врачей о том, что ваш муж признан хроническим алкоголиком. Как вы к этому относитесь?
— Он не алкоголик, почему это? Ну выпивал 3–4 раза в месяц, все.
— Как вы считаете, кто убил ребенка?
— Он убил.
— Почему он это сделал?
Елена плачет.
В зал вызывают свидетеля Игоря Федорова.
Входит подросток. Сейчас он взойдет на свидетельствую кафедру, и мы услышим, что ему 14 лет. Это родной брат Кочерова. В тот июньский день он зашел к брату, просто так. Было часов 11 утра. Отношения с братом хорошие, с его женой нормальные. Когда он пришел, у брата сидел его приятель. Саша был выпивши. Он покормил дочку, немножко поносил её на руках, поменял памперсы и уложил спать. В первом часу приехала Лена. Она привезла детское питание и через несколько минут снова ушла. Валера Засуха, Сашин приятель, пошел за выпивкой. Он принес 2 банки водки "Петров". В это время ребенок спал. Брат с Валерой выпили. Игорь смотрел телевизор.
Чудова:
— Ребенок спал, а телевизор был включен. Что, дверь была прикрыта или убавлен звук? Комнатки-то смежные, все рядом.
— Нет, дверь была открыта. Да она привыкла, там все время включен телевизор…
Приблизительно около половины третьего Игорь с Валерой собрались уходить в поликлинику. Валера был записан к врачу. Брат к этому времени спал на диване, ребенок тоже спал. В коляске. Часа через два с половиной вернулись. Открыли дверь ключом, который взяли перед уходом, потому что брат спал и боялись, что не попадут в квартиру. Телевизор орал на всю громкость. В квартире все было перевернуто вверх дном.
Игорь плачет.
Это тихие слезы, которые текут сами. Он говорит, а слезы капают на ободранную свидетельскую кафедру. В зале становится тихо, слышно только, как скрипит ручка, которой секретарь пишет протокол, да на улице кто-то хохочет.
Брат, говорит Игорь, спал. Девочка лежала рядом, на подушке, на животе, голая и в крови. Я сразу понял, что она мертвая.
Теперь он плачет навзрыд.
Чудова:
— Скажи, кого тебе жалко, брата или девочку?
— Обоих…
Стали будить Сашу. Он проснулся, и его спросили, что он сделал.
Он молчал. Посмотрел на ребенка и сказал, что она спит.
Квартиру нельзя было узнать. Телефон на полу и шнур порван. В ванной сорвана полка. В кухне на полу сковорода, опрокинута банка с окурками. На столе рассыпанное детское питание… Игорь машинально поправил полку, собрал окурки. Саша перевернул ребенка на спину и ничего не сказал. Что произошло?
— Что произошло, не знаю.
— Как вы считаете, это Саша убил ребенка?
— Не знаю. Мы ребенка не трогали. Когда все это увидели, мы с Валерой побежали к Лене на работу. Нам сказали, что она уже ушла. Тогда мы пошли домой и рассказали маме. Про Лену говорили, что она в тот вечер была пьяная, но я сам не видел. Потом, когда мама уже знала, мы снова пошли туда. Брата не было. Мы стали ждать Лену. Ждали очень долго, часа два, но она так и не появилась. Они к ребенку относились хорошо. Да знакомства с Леной брат выпивал только по праздникам. А потом, когда они стали жить вместе, — и мимо праздников.
Да, мы спросили Сашу, был ли кто-нибудь в квартире. Он ответил, что нет. Все время был дома только он с ребенком.
Чудова:
— Когда ваш брат пьет, как меняется его поведение? Он становится агрессивным или сразу ложится спать?
— Когда пьян, бывает буйным, только если его что-то сильно злит. Но сам я этого не видел, потому что никогда его не злил.
Позднее будут оглашены материалы дела. Ночью за Игорем приехала милиция, и его допросили первый раз. Он сказал, что узнав, что ребенок мертв, брат остался равнодушен.
Допрос матери Кочерова, Нины Алексеевны Федоровой, вносит нечто определенно иное в атмосферу зала, где все было страшно, но тихо. Кочеров старается обходиться возможно малым количеством слов, его брат страшно подавлен, бывшая жена и до этого дня многословием, видно, не отличалась. А Нина Алексеевна будто ждала, когда можно будет выговориться, выкричаться. Человек она трудовой, всю жизнь работает на железной дороге, там и мужа потеряла. Стоя на этой злосчастной кафедре, она изо всех сил старается держаться, только руки без конца перебирают серебристый шарфик, который то и дело вспыхивает яркими звездочками от лучей октябрьского солнца.
— Я от него не ожидала, — говорит она свои первые трудные слова. — Мне очень стыдно. Да что же это? Он котенка в детстве не обидел. Вино его довело…
Она смотрит на сына, которого точно нет, и на судью. Судья ждет.
— С Воронкиной они сошлись кое-как и разошлись кое-как. Если бы он работал, он бы с ней никогда не сошелся, потому что он с ней спился. Лена говорит, что у неё мама трагически погибла? Спилась, по Клину бутылки сшибала. Тетка такая же рвань, как мать и отец, — оба померли под забором. Старшая девочка ей не нужна, вечно голодная и оборванная, живет у тетки. Да и эта-то несчастная Сашенька в пять месяцев не сидела и не стояла…
