Ольга Богуславская - Боль
Всего в период следствия по делу банды Дави при изъятии документов из села Дешевки и поселка Высоковское установлено: из Москвы туда и через несколько дней оттуда выписаны и бесследно исчезли более 60 человек плюс 40 человек умерли в течение 3 месяцев после переселения при невыясненных обстоятельствах.
Уголовное дело было возбуждено следственным отделом Домодедовского УВД 11 апреля 1998 года. Его принял к производству следователь Домодедовской прокуратуры В. Шайкин, потом к нему присоединился следователь ОВД В. Полищук. Человек он, наверное, хороший, но как профессионал отличается странностью. Не любит отпечатки пальцев. Это он выезжал на место обнаружения тела Митрошкина и неизвестной женщины, где был произведен первый — и самый важный — осмотр машины. Трудно поверить, но — факт: Полищук не снял отпечатки пальцев ни на руле, ни на панелях приборов. Через три месяца во время эксгумации тела Дави Полищук не смог снять отпечатки пальцев у человека, похороненного два дня назад. Это было плохое начало, и Полищук об этом, наверное, знал.
А потом дело стало разрастаться, и 4 августа была создана следственная группа. 26 октября дело принял к производству следователь Московской областной прокуратуры по особо важным делам А. Роботнов.
Как вы думаете, сколько обвиняемых по делу?
Дави умер, но остались Корявин, Лобанова, Федичкина, Гаврикова, Малкова, Рыбаков, Богатырь, Камленков да и вся семья Дави — всех не перечесть. Так?
Нет.
Обвиняемый один — Вадим Корявин.
Казалось бы, мы все знаем о наших правоохранительных органах, но это неслыханно.
Да, Роботнов объяснял мне, что взятки доказать невозможно. Но дело вовсе не во взятках. Сколько ещё тонн фиктивных справок, договоров и свидетельств должно быть в деле, чтобы Федичкина и Гаврикова, без устали подписывавшие смертные приговоры ни в чем не повинным людям, предстали перед судом? Дамам было предъявлено обвинение, но Роботнов вынес постановление о прекращении уголовного преследования, так как Федичкина и Гаврикова не признали своей вины. Козельское РОВД работало не покладая рук, был собран колоссальный материал — однако Московская областная прокуратура сообщила коллегам, что это не нужно. Начальник РОВД В.И. Бондаренко в суде только что не плакал, так потрясло его откровенное и бесцеремонное прекращение расследования.
А продажные нотариусы?
А сотрудник столичного уголовного розыска, украшение МУРа Е. Богатырь?
Да разве только они? Ведь в Москве почти не найдется паспортных столов, в которых не отметились Дави и его подручные. Может, в этом и дело? Слишком много начальников на одну скамейку для подсудимых?
Роботнов — очень хороший следователь. И я никогда не поверю в то, что он по собственной воле обрубил все концы в этом колоссальном деле. Куда ни ткнись, за что ни схватись — все брошено на полпути. Ничего, кроме вины Корявина, не исследовано и не доказано. Кто запретил доказывать? Не за девочек, а именно за такой беспредел нужно пинком вышибать из кресла генерального прокурора.
Судья Чудова слушала это дело два месяца.
Два месяца Корявин спрашивал: почему он один?
И два месяца я никак не могла понять: не снится ли мне то, что я вижу и слышу?
В зал вызывают свидетеля Лобанову.
Входит куколка. Нарядная, ухоженная. Какие отношения были у неё с Дави? Да как вам сказать… Дави иногда просил помочь продать квартирку-другую. Зачем оформляла квартиры на себя? А разве нельзя? Знала ли, что это квартиры убитых людей? Ваша честь, побойтесь бога…
Рыдают бесчисленные паспортистки. Чудова показывает им фотографии трупов — все крестятся, все набожные…
Появляется Богатырь.
И не надо быть великим психологом, чтобы заметить, как она, встретясь с Корявиным взглядом, заливается краской. Так, с пламенеющими щеками, и всходит на трибуну. Чудова расспрашивает её про квартиру Сластенковой.
— Да что вы, — скороговоркой тараторит свидетель. — Это же я наложила запрет на квартиру…
— Заявление с просьбой снять запрет написано двадцать пятого ноября, а вы его сняли двадцать третьего, как это может быть?
— Видели бы вы нашу пишущую машинку, — говорит Богатырь. — Нажимаешь на "тройку", а она печатает "пятерку", представляете?
А помните, Дави похоронили под фамилией Симанис?
Почему?
Корявин сказал, что после убийства Митрошкина они с Дави решили скрыться. Последняя встреча была у них весной у Большого театра. И там Дави якобы сказал Корявину, что нужно менять паспорта. Стоит это 12 тысяч долларов.
И вот спустя две недели после убийства Митрошкина, 23 апреля 1998 года, на имя начальника городского отделения милиции Малаховки А.А. Попова поступает заявление: прошу взамен утерянного выдать новый паспорт. И подпись — Милард Артурович Симанис. На заявлении тут же появляется резолюция, но почему-то не Попова, а его подчиненного, начальника паспортно-визовой службы Усачева: "Оформить".
Паспорт на имя Симаниса был выдан Павлу Дави на следующий день, причем фотография на форме номер один, то есть фотография настоящего Симаниса, — и фото на паспорте были совершенно разные.
В зал входит Попов.
— Ваш начальник паспортно-визовой службы Усачев сказал нам, что паспорт на имя Симаниса велели ему выдать вы.
— Как Дави выдали паспорт, я не представляю! Мне дали на подпись, и я подписал, работы навалом, что, все проверять?..
— Вы за сутки выдали новый паспорт на чужое имя человеку с несколькими судимостями! Как это могло произойти?
— Да понятия не имею! У нас в то время было всего 300 новых бланков, и мы их выдавали детям от 14 до 16 лет в торжественной обстановке.
— Так кто же мог это сделать? Подпись-то ваша.
— Паспортистка Евтюшкина.
— Была она здесь и рассказала — мне дали бланк, велели заполнить, я и заполнила.
— Я вам так скажу: процентов девяносто бумаг идет нормальных, а процентов десять — знакомых и всяких. Ну и подписываем, а что делать?
— Вы фотографии-то сверяли?
— Наверное… А так не помню.
— Ведь, господи, все сделано за один день, что же творится?
— Черт знает что. Могу я быть свободен?
Можете, конечно.
А где настоящий Симанис? И что случилось с Дави и его дочерью? Убили их или Дави сам ушел на тот свет? Если сам — кто же все-таки убил девочку?
Ответов нет, потому что никто не задавал вопросов.
* * *…Судебная коллегия по уголовным делам Московского областного суда под председательством В.П. Чудовой приговорила Вадима Корявина к пятнадцати годам лишения свободы с конфискацией имущества.
Шесть дел судьи ЧудовойВИННЫЕ РОДИТЕЛИ
Судья Московского областного суда Валентина Павловна Чудова — человек уникальный. За 30 лет работы она не перестала любить людей, жалеть их и помнить их имена. Несмотря на то что эти люди — убийцы.
Я сижу в зале номер девять и исподволь смотрю на незнакомых мне людей. Сейчас секретарь, доброжелательная девушка, скажет: "Встать, суд идет!" — и все встанут. Потом появится судья, миниатюрная женщина с копной русых волос. Судейская мания делает её неуместно нарядной. А может, это мне так кажется, а людям, сидящим за моей спиной, не до этого. Золотые пуговицы и белый воротничок кажутся чрезвычайно золотыми и белыми, потому что человек, который сидит в клетке, — почти зеленый.
Этот зеленый человек не смотрит в зал, где сидят его мать, брат и бывшая жена. Не смотрит он и на судью, которая листает его дело. Сейчас Валентина Павловна Чудова скажет: "Слушается дело по обвинению Александра Кочерова в умышленном убийстве", — и станет тихо. Я знаю эту тишину. Сейчас, кто бы ни сидел в клетке, перед ним, как во сне, побегут дни, события, какие-то люди будут беззвучно шевелить губами, а он, в клетке, будет стараться расслышать, что они говорят. Но слышно не будет.
Он не поворачивается и тогда, когда на кафедру всходит его бывшая жена. Может, он все знает наперед? Или ему все равно? Нет, нет. Все равно это спасение, наркоз. Наркоз давно отошел.
Семнадцатого июня Елена Воронкина, как обычно, к 8 часам утра поехала на работу. Работает она на Клинском мясокомбинате, который находится неподалеку от её дома. Точнее, нет, не так. Прописана-то она в Завидово, а там, в Клину, снимает квартиру.
С Сашей стали жить одной семьей с прошлого года. Еще у неё есть десятилетняя дочь, она живет у тетки в Завидово. Кто её воспитывает? Тетка.
Когда познакомились с Кочеровым, он уже не работал.
Чудова:
— Почему не регистрировали брак?
Воронкина:
— Не знаю.
Кто-то в зале тяжело вздыхает.
В январе 1998 года у них родилась дочь. Назвали её Сашей — в честь мужа. К дочке он относился хорошо, очень любил. Жили дружно, не ругались.
В зале опять вздох.
Чудова смотрит на Воронкину. Та молчит. У неё дрожат руки.
