Александра Маринина - Жизнь после жизни
Светлана с готовностью достала толстые альбомы и стала показывать первым делом фотографии Вареньки, Ксюши и Ванечки, потом дело дошло и до альбома со свадебными фотографиями Светланы и Димы. Света оказалась удивительно фотогеничной, на всех снимках без исключения, что на свадебных, что на домашних, она выглядела настоящей красавицей, даже если была без макияжа и с небрежно распущенными волосами. А вот Дмитрий, наоборот, любовью камеры не пользовался, и лицо его почти на всех снимках выглядело сердитым, напряженным или надутым, да и смотрелся он гораздо старше своих лет.
— Ой, наш Митя всегда так плохо получается, — говорила Светлана, перелистывая страницы альбома. — Есть только одна фотография, которую я всем показываю, там Митька просто чудесный, такой, как в жизни, даже лучше. Да где же она? Я вам сейчас покажу, вы сами увидите. Это он ездил к своему другу на Байкал рыбу ловить. Вот она. Посмотрите.
Настя увидела самую обыкновенную фотографию. На первом плане — Федулов, на заднем — камень, огромный, какой-то причудливый. Трава. Небо. Облака. Вдалеке виднеются не то деревья, не то высокий кустарник Но лицо у Дмитрия и впрямь было как в жизни, даже лучше, чем в жизни, оно было спокойным, умиротворенным, с легкой улыбкой. Оно было почти красивым.
— Видите? Митя очень хорошо получился. А вообще я не понимаю, зачем надо было на этот Байкал ездить? — продолжала Светлана. — В такую даль тащиться ради рыбалки! И ничего там особенно нет, на Байкале этом, камни одни, а у нас и тут рыбалка отличная.
— Знаете, Света, может быть, ради такого душевного состояния и имеет смысл ездить, — возразила Настя. — Вы посмотрите, какой Дмитрий здесь спокойный и счастливый. Такое состояние большая редкость, особенно учитывая его работу, да и дом у вас большой, семья большая, забот выше головы. Человеку нужно иногда расслабляться, и ради этого стоит ездить и на Байкал, и в любые другие места.
— Вы правы, — вздохнула Светлана, — Митя действительно крутится как белка в колесе, и работа сумасшедшая, и детей трое, и в доме надо постоянно что-то делать, то чинить, то строить, то красить, то прибивать. Дом — он очень много сил и внимания требует, не то что городская квартира, это ведь только со стороны кажется, что в доме жить шикарно, никому и в голову не приходит, сколько это забот и хлопот.
Визит вежливости можно было сворачивать, и Настя откланялась, несмотря на то что Федулов уговаривал ее «еще посидеть, чайку выпить, поболтать».
— Мне нужно выгулять свою подопечную, — сказала Настя. — Вы как владелец двух собак должны меня понять.
— Тогда конечно, — согласился Дмитрий. — Давайте я вам с собой пирог заверну, у себя в номере кофейку попьете завтра утром.
От пирога Настя не отказалась. Ей самой он показался не слишком вкусным, но ведь есть Подружка, которая обрадуется гостинцу. Сегодня, конечно, гулять уже поздно, и зверинец закрыт, и вообще спать пора, но завтра утром у собаки будет сладкий завтрак.
От коттеджного поселка, где жил Федулов, до усадьбы оказалось совсем недалеко, и уже минут через двадцать Настя смогла раздеться и встать под душ. В целом можно считать, что день прошел удачно. И с Федуловым она вроде как помирилась, хотя и не ссорилась.
Но что-то не давало ей покоя. Она лежала в постели, пытаясь уснуть, а перед глазами вставала фотография, на которой Дима Федулов улыбался тихой и умиротворенной улыбкой и был так не похож на того Диму, которого знала Настя. А позади него, на заднем плане, стоял необычной формы камень, который словно зацепил острым когтем Настино внимание и не отпускал. И небо, и трава, и деревья вдалеке, и больше ничего…
Глава 14
Прошло еще три дня, в течение которых почти ничего не происходило. Федулов и Вторушин проверяли алиби Аллы Ярцевой, ее мужа Романа, а заодно и компьютерного гения Кости Еремеева и пока не обнаружили никакой информации, которая позволила бы усилить подозрения в их адрес. Решено было не спрашивать у них напрямую, где они были 22 сентября минувшего года, да и глупо как-то спрашивать у людей про такие давние события, ведь четыре с половиной месяца прошло, так что информацию собирали окольными путями. Обязанности разделили: Настя придумывала, где и что можно попробовать узнать, а оперативники «пробовали» и «узнавали». Такой метод принес определенные плоды, во всяком случае, удалось установить, что накануне убийства Аиды Борисовны Павловой Алла Ивановна вместе с мужем уехала в областной центр в гости к друзьям и вернулись супруги Ярцевы только 24 сентября. Конечно, достоверность этой информации следовало тщательно проверить, потому что областной центр — это не край света, и если туда уехать, то можно ведь и вернуться на несколько часов, а потом снова уехать. Что же касается Еремеева, то он, как следует из журнала учета работы компьютерного зала, до 22.00 был на рабочем месте. Что он делал после работы, установить не удалось, но, во-первых, все в один голос утверждали, что Костя вообще в город выходит крайне редко, только если что-то купить в магазине, и сразу возвращается, поэтому если бы он решил покинуть территорию усадьбы поздно вечером, когда магазины уже закрыты, это бы обязательно кто-нибудь заметил и удивился, а во-вторых, как следовало из заключения судебно-медицинского эксперта, Павлова умерла между девятью и десятью вечера, совершенно точно, не позже. Но и алиби Еремеева следовало еще уточнять и проверять.
За эти три дня Настя выспалась и нагулялась досыта, каждую свободную минуту думая о том, что не давало ей покоя: Павлову убили на стройке. Что она там делала? Зачем пошла на стройку, да еще в такое время, когда там никого нет? Можно было бы предположить, что ее убили в другом месте, а потом притащили на стройку, но все результаты экспертиз свидетельствовали однозначно: тело в момент смерти находилось именно там, где его потом нашли. А уж экспертиз по этому делу было назначено и проведено огромное количество, тут следователь постарался на славу. Так зачем же вы, уважаемый бывший следователь Аида Борисовна, зашли на эту чертову стройку, да не через калитку, а через пролом в деревянном заборе, о чем тоже говорили результаты экспертизы одежды Павловой и досок в проломе. Вы увидели там что-то интересное? Необычное? Пугающее? Хотя нет, это вряд ли, вы как человек разумный и с большим опытом не полезли бы на стройку одна, если бы вас что-то напугало, вы скорее вызвали бы милицию, ведь у вас был с собой мобильный телефон. И что же такого интересного или необычного вы там увидели?
И как бы там ни было, но убил вас не случайный человек. Потому что кто-то уничтожил в вашем домашнем компьютере всю вашу переписку с Полиной Солодко. Или вы сами ее уничтожили? Когда? И зачем? А если все-таки это сделали не вы сами, то кто? И когда?
Над этими вопросами Настя билась все три дня, и мозг ее, почуявший свободу от службы и опьяненный свежим воздухом, выдавал версии одну заковыристее и невероятнее другой.
Бегорский уехал, и в кафе Насте стали снова подавать привычную, такую милую ее сердцу «неправильную» еду. Теперь она могла не только съедать на завтрак яичницу и оладьи, но и обедать и ужинать по собственному разумению, а не давиться предписанной Бегорским вареной рыбой с приготовленными на пару и без соли овощами. В какой-то момент Насте даже показалось, что она в раю: крепкий сон, длительные прогулки по морозному воздуху, общение с влюбленной в нее старой собакой, вкусная еда, вечерние уютные посиделки с Тамарой за чашкой чаю с домашней выпечкой… Сколько еще будет продолжаться это благоденствие?
Оказалось, что недолго.
* * *Звонок Вторушина застал Настю в тот момент, когда она расхаживала по своему номеру в одном упоительно-розовом термобелье с чашкой кофе в одной руке и с куском торта в другой. Чтобы взять трубку, пришлось быстро решать, с чем расстаться, с кофе или с тортом. Кофе победил, и сладкий кусок перекочевал на тарелку.
Голос Вторушина звучал напряженно и почти вибрировал.
— Вы можете сейчас приехать к нам в отдел?
— Могу, — быстро ответила она. — Что-то случилось?
— Ярцева и Еремеев мертвы.
— Что?!
— Задержан подозреваемый, — продолжал Илья, словно не слыша ее. — Роман Ярцев. Если вы хотите задать ему какие-то вопросы, то приезжайте.
— Еду.
Кофе она все-таки допила, пусть и одним глотком, обжигаясь, а торт доедать не стала. Натянула джинсы и черный свитер, сапоги и куртку и выбежала из флигеля. Уже на полпути к гаражу, где стояла машина, она сообразила, что забыла перчатки, но возвращаться не стала. Через десять минут она была в горотделе и бежала по длинному коридору к кабинету Вторушина и Федулова.
В кабинете сидел Дмитрий, осунувшийся, с мешками под отекшими глазами. Увидев Настю, коротко кивнул вместо приветствия и начал рассказывать.
В 2.15 ночи в милицию поступил звонок о том, что с дамбы упала машина. Какой-то прохожий сообщил, что большой «Лендровер» въехал на дамбу, на скорости столкнул вниз припаркованную в боковом «кармане» машину, развернулся и умчался в сторону центра города. Координаты свои этот человек не оставил, а звонил он из автомата неподалеку от дамбы. К дамбе тут же выехала дежурная группа и спасатели, через два часа машину подняли, в ней оказались два трупа. По документам, имевшимся при погибших, установили личности: Алла Ярцева и Константин Еремеев. По базе данных пробили адрес Ярцевой, оказалось, что у них с мужем в Томилине есть квартира, та самая, в которой они жили долгие годы и которую до сих пор не продали. Выслали наряд в адрес, а там перед подъездом стоит «Лендровер» с покореженным бампером и побитым капотом, ключи в замке зажигания торчат. Поднялись в квартиру, позвонили, никто не открыл, тогда дверь взломали, а там на диване валяется пьяный в дымину муж Ярцевой. Естественно, его задержали, доставили в отдел и посадили в «обезьянник». Утром на работу пришел Вторушин, узнал от дежурного о ночном происшествии и позвонил Федулову. Ярцева и Еремеев были любовниками, а муж, вероятно, узнал об этом и в пьяном виде выследил жену и застукал парочку во время романтического свидания. Мотив налицо.
