Александра Маринина - Жизнь после жизни
— Еду.
Кофе она все-таки допила, пусть и одним глотком, обжигаясь, а торт доедать не стала. Натянула джинсы и черный свитер, сапоги и куртку и выбежала из флигеля. Уже на полпути к гаражу, где стояла машина, она сообразила, что забыла перчатки, но возвращаться не стала. Через десять минут она была в горотделе и бежала по длинному коридору к кабинету Вторушина и Федулова.
В кабинете сидел Дмитрий, осунувшийся, с мешками под отекшими глазами. Увидев Настю, коротко кивнул вместо приветствия и начал рассказывать.
В 2.15 ночи в милицию поступил звонок о том, что с дамбы упала машина. Какой-то прохожий сообщил, что большой «Лендровер» въехал на дамбу, на скорости столкнул вниз припаркованную в боковом «кармане» машину, развернулся и умчался в сторону центра города. Координаты свои этот человек не оставил, а звонил он из автомата неподалеку от дамбы. К дамбе тут же выехала дежурная группа и спасатели, через два часа машину подняли, в ней оказались два трупа. По документам, имевшимся при погибших, установили личности: Алла Ярцева и Константин Еремеев. По базе данных пробили адрес Ярцевой, оказалось, что у них с мужем в Томилине есть квартира, та самая, в которой они жили долгие годы и которую до сих пор не продали. Выслали наряд в адрес, а там перед подъездом стоит «Лендровер» с покореженным бампером и побитым капотом, ключи в замке зажигания торчат. Поднялись в квартиру, позвонили, никто не открыл, тогда дверь взломали, а там на диване валяется пьяный в дымину муж Ярцевой. Естественно, его задержали, доставили в отдел и посадили в «обезьянник». Утром на работу пришел Вторушин, узнал от дежурного о ночном происшествии и позвонил Федулову. Ярцева и Еремеев были любовниками, а муж, вероятно, узнал об этом и в пьяном виде выследил жену и застукал парочку во время романтического свидания. Мотив налицо.
— Илюха к следаку побежал. Сейчас вернется, и начнем допрашивать этого рогоносца, — закончил Дмитрий. — У вас пожелания есть какие-нибудь?
— Да нет, я просто поприсутствую, послушаю. Вы же профессионалы, вы и сами знаете, как и о чем нужно спрашивать, — слегка подольстилась Настя.
— Это да, — как-то неопределенно согласился Федулов.
Через несколько минут вернулся Вторушин, и из «обезьянника» привели Романа Ярцева. Выглядел муж, а теперь уже вдовец Аллы Ивановны не лучшим образом, тяжелое похмелье вообще никого не красит, а если оно сочетается с ужасом и растерянностью, то картина получается весьма впечатляющей.
— Я ничего не помню, — бормотал он, уставившись неподвижным взглядом в пол. — Я напился и ничего не помню.
Однако кое-что он все-таки помнил. Например, то, что Алла пару дней назад предложила съездить в Томилин навестить могилу дочери. Вернее, это было не столько предложение, сколько заявление о намерениях.
— Мы должны съездить к Алисе, — твердо сказала она. — Мы давно у нее не были.
Роман не счел нужным возражать, в их семье всегда верховодила Алла, несмотря на то что деньги зарабатывал все-таки он. Тем более в Томилине у него были свои дела, в частности связанные с продажей квартиры, той самой, в которой его и задержали. Алла сказала, что поедет прямо с утра на своей «Мазде», а Роман пусть приедет попозже, как освободится.
— Я хочу еще к девчонкам забежать, поболтать, мы давно не виделись, а когда ты подъедешь, мы сходим на кладбище, потом ты порешаешь вопросы с квартирой, переночуем в Томилине и на следующий день вернемся.
Алла уехала с самого утра, в пять часов выехала, а у Романа еще были неотложные дела на фирме, которыми он и занимался примерно до полудня, после чего тоже отправился в Томилин. Они сходили на кладбище к дочери, потом Алла навестила еще какую-то подружку, в то время как Роман общался в риелтором и обсуждал условия продажи квартиры. Они встретились дома, Алла выглядела расстроенной и подавленной, даже плакала, она всегда была такой после посещения кладбища. И выпить предложила тоже Алла, спиртное ей помогало в таких случаях. Она выпила совсем немного, а Роман все пил и пил, не мог остановиться, ему казалось, что вот еще одна рюмка, еще один глоток — и наступит то самое вожделенное ощущение легкости, простоты и собственного могущества, ради которого, собственно, он и позволял себе выпивку. Но ощущение все не наступало, наоборот, на душе делалось все тяжелее и темнее, и в конце концов он провалился в беспамятство… Очнулся, когда его разбудили ворвавшиеся в квартиру милиционеры.
— Плавали, знаем, — сердито сказал Федулов. — Все вы думаете, что достаточно сказать: «Я ничего не помню, был пьян» — и на этом все закончится. Не ты первый, не ты последний, и не таких обламывали. Я тебя научу свободу любить, ты у меня этим своим «не помню» не отделаешься. Вот смотри: «Лендровер Дискавери-три» у подъезда твой? Госномер 0903 ХМ.
— Мой, — кивнул Ярцев.
— На бампере и капоте есть повреждения?
— Есть.
— Откуда они взялись?
— Не знаю.
— Алла Ивановна Ярцева — твоя жена? — Да.
— «Мазда», госномер Е369ТМ — ее машина?
— Ее.
— Мужик с ней в машине — ее любовник?
Настя улыбнулась уголком губ. Старый прием, но хороший, почти всегда срабатывает. Задается несколько очень простых вопросов, ответы на которые очевидны, и их не нужно корректировать. А потом, без паузы, в одном ряду задается тот вопрос, ответ на который требует внимания и коррекции. Если Роман Ярцев отрицает свою причастность к смерти жены, то он должен отрицать и то, что знал о наличии у нее любовника, то есть опровергать мотив. Интересно, что он ответит на последний вопрос Федулова?
— Я не знаю. — Ярцев поднял наконец глаза и жалобно посмотрел сначала на Дмитрия, потом на Вторушина и на Настю. — Ну почему вы мне не верите? Я не знаю, кто был этот мужчина.
— Еремеев, — быстро подсказал Вторушин. — Константин Еремеев. Неужели вы никогда не слышали этого имени?
Илья, в отличие от Федулова, обращался к задержанному на «вы».
— Никогда не слышал.
— И о том, что у вашей жены был любовник, тоже не знали?
— Не знал.
— Да врешь ты все, — снова вступил Федулов. — Знал ты про Еремеева. И выследил наконец свою жену вместе с ним. И расправился одним махом с обоими. Ну? Вспоминай, Ярцев, вспоминай, ведь все же очевидно, все улики против тебя. Ты напился и впал в беспамятство. И в ярость. Поехал и убил обоих.
Оперативники «трясли» несчастного похмельного мужика еще долго, но толку не было никакого. У него болела голова, его подташнивало, ему было плохо, и он ничего не помнил.
* * *В холле главного дома усадьбы повесили портрет Кости Еремеева с траурной лентой через уголок, под портретом поставили столик с цветами. Настя по старой сыщицкой привычке заняла свой пост с самого утра: ей было интересно, как люди будут реагировать на известие о гибели Константина, что будут говорить, какие соображения и версии высказывать. Особенно интересовала ее реакция супругов Путилиных. Она сидела в углу холла, скрытая колонной от взглядов тех, кто входил в главный дом, и внимательно наблюдала.
Первыми появились сотрудники клуба — администратор, преподаватели, Вера Алексеевна Бегорская, Саня Беляков и его жена Лена, дочь Андрея Сергеевича. Потом спустились завтракать гости из гостиничных номеров. К началу двенадцатого стали приходить члены клуба. Костин портрет сразу привлекал внимание, все останавливались, горестно качали головами, обсуждали смерть молодого мужчины оживленно, но вполголоса. Впрочем, Насте все было отлично слышно. В коротком некрологе не было сказано ничего о причине смерти, просто «трагически погиб», и версий у обсуждающих было немного: попал под машину, разбился в автокатастрофе, покончил с собой, не вынеся тяжести постигшей его утраты. Слово «убили» не прозвучало ни разу. А именно этого слова Настя и ждала с таким нетерпением.
Около часу дня в холл вошли супруги Путилины. Настя вся превратилась в слух. Однако напрягалась она напрасно: истошный крик Путилиной буквально разорвал степенную негромкость клуба. Женщина схватилась за сердце и упала на пол, тут же началась суета, все забегали, стали вызывать «Скорую», искать сердечные капли, а ее муж, покачиваясь, отошел в сторону и присел на диванчик метрах в трех от Насти.
Настя подошла к нему, села рядом, взяла за руку.
— Юрочка, Юрочка, сыночек, как же так… — бормотал Путилин, словно не замечая ее присутствия.
Вот, стало быть, как Костя Еремеев никакой не Костя Еремеев, а вовсе даже Юрий Путилин. Очень интересно.
— Это ваш сын? — спросила Настя, чтобы с чего-то начать разговор.
Путилин молча кивнул.
— Он от кого-то скрывался? Жил по чужим документам?
Путилин вдруг повернулся и крепко ухватился за ее руку.
— Вы никому не скажете? Вы ведь не скажете, правда?
— Но это бессмысленно, — мягко проговорила Настя, поглаживая пальцами кисть пожилого мужчины, — вашего сына уже нет, и правда о нем ему уже не повредит. Вы лучше расскажите мне все, вам будет легче. Вы хотите знать, как он погиб?
