Диана Бош - Неподвижно летящая стрела
— Да, когда Миша попросил деньги на новый мобильный телефон, мы ему дали. А примерно через неделю или две, уже точно не помню, я вдруг заметила, что он пользуется старым. Спрашиваю: почему? Отвечает: потерял. Мы, конечно, с отцом поругали его. А потом он признался, что отдал часть денег в счет погашения долга Макару Зеленскому, который требует с него еще и проценты. Мальчик этот из состоятельной семьи, для него десять тысяч в кошельке — ничтожная сумма. Конечно, он с легкостью давал взаймы Мише. А когда Макар предъявил «счет» к оплате по остальному долгу, Миша платить отказался. Сказал, что у него денег нет, сумма-то немаленькая, сто тридцать тысяч. Тогда Зеленский стал ему угрожать, и когда угрозы стали регулярными, Михаил рассказал нам все.
— К сожалению, мы не думали, что все так серьезно, — с горечью завершил рассказ жены Григорий Николаевич.
Лариса Васильевна всхлипнула и вытерла ладонью глаза.
— Распишитесь здесь, — Артур протянул ручку Ларисе Васильевне. — Если будете нужны, мы вас вызовем. А сейчас у меня больше вопросов нет, так что можете быть свободными.
Лариса и Григорий вышли из здания следственного комитета молча. Так же молча сели в машину и, даже приехав домой, так и не перекинулись больше ни словом. Они разошлись по своим комнатам и занялись своими делами.
Глава 4
— Здравствуйте! Мне нужен Артур Александрович Александров. Как мне его найти?
Катя оторвала взгляд от монитора и окинула взглядом девушку. Практикантка Оленька. Второй день околачивается в отделе, всем работать мешает. Беленькая, нежненькая, губки бантиком, глазки тушью умело подведены. Молочный поросенок в поисках приключений на свою попку. Мужчины с ней заигрывают напропалую, лишая тем самым законного внимания ее, Катю. Настроение сразу испортилось, и Катя недовольно буркнула.
— А кто это такой?
— Я не знаю, — испуганно пролепетало прелестное дитя. — Мне сказали, Артур Александрович Александров будет у меня практику вести…
— А, Казлодян! — изобразила радость Катя. — Не вздумай его Александровым называть, только «товарищ Казлодян». А то обидится.
— Почему?
— Женился он недавно, на очень состоятельной гражданке. Из благодарности фамилию жены взял.
— Ой, спасибо, что вы мне сказали, — признательно выдохнула Оленька.
— Да чё уж там, не благодари, — хмыкнула Катя, убирая подальше в стол тяжелые предметы. На случай гнева «товарища Казлодяна».
Девушка посеменила по коридору к кабинету Артура. Катя вытянула шею, с удовольствием прислушиваясь. Не прошло и пяти секунд, как из-за неплотно прикрытой двери послышался крик смертельно раненного муфлона.
— Вот, теперь порядок, — ухмыльнулась Катя. — А то ходит тут, глазки всем строит. Должна субординацию соблюдать.
Дверь резко распахнулась, и из кабинета вылетел красный как рак Александров.
— Катька, ты!..
— Что вы так шумите, Артур Александрович, — строго произнесла Катерина. — Не успеешь на полминуты отойти с рабочего места, а тут уже черт знает что творится. В чем дело?
— Это ты сказала, что моя фамилия не Александров?!
— Я?! Да побойтесь бога, Артур Александрович! Меня и на месте-то не было, только что от начальства вернулась.
Оленька стояла, бледная как стена, и беззвучно зевала.
— Я же не знала… — наконец жалобно пискнула она.
— Ладно, пойдем, — буркнул Артур. — Будешь бумаги подшивать, а то у меня все руки не доходят.
— Хорошо, — поспешно затрясла головой практикантка.
— Ишь, какая покладистая. Артурчик, ты мне магар должен за практикантку выкатить, никаких проблем теперь с ней не будет.
Артур повернулся и молча сунул под нос секретарше фигу.
Катерина ехидно ухмыльнулась.
— Знаешь, что, — сказал Артур Оленьке, как только они вошли в кабинет. — Ты сейчас повестку свидетелю отнесешь. А бумаги — они подождут. Потом подошьешь.
— Хорошо, — с готовностью кивнула девушка. Она все еще чувствовала себя виноватой, и ей было почему-то стыдно. Настолько, что она предпочла бы больше никогда не встречаться с Артуром. Но поскольку это было невозможно, приходилось смиряться с обстоятельствами.
Цветной бульвар, куда ей нужно было идти, даже осенью полностью оправдывал свое название: утопал в цветах. Оленька родилась на севере, и большую часть своей короткой жизни прожила там же, поэтому буйная зелень и отсутствие холодной зимы все еще приводили ее в восторг. Как и все неофиты, ну или почти все, она сразу стала истовым фанатом Сочи. На коренных горожан, с кислой миной выслушивавших ее восторги, смотрела с изумлением. Как можно мечтать уехать из этого райского уголка в Москву или Питер? Собеседники же смотрели на нее снисходительно, обидно посмеиваясь, разве что не крутя у виска.
— Видишь ли, в чем дело, деточка, — пояснил ей пожилой доктор, к которому она пришла на прием с жалобами на свой сезонный ринит. — Кавказ — не слишком хорошее место для аллергиков. Сочи изначально был выстроен на болотах, и земли здесь специально осушали…
— Да, я знаю, эвкалипты сажали по всему городу, дренировали тем самым почву. Я на экскурсии была, нам рассказывали.
— Правильно. Кстати, эвкалиптов сейчас почти не осталось, а жаль. А что здесь было раньше, до того как земли осушили, знаешь?
— Кажется, нет, — ответила Оля, старательно пытаясь выкопать из глубин памяти то, чего там, скорее всего, никогда не было.
— Каторга здесь была.
— Не верю, не может быть!
— Может. При царе сюда пригоняли каторжан и русских староверов из Сибири на постоянное жительство. Никто не хотел добром на гиблых землях жить. Малярия, стопроцентная влажность и зимой и летом — непригодная для проживания климатическая зона. Дворяне же отдыхать ездили не на Кавказ, а в Крым, на его Южный берег. Вот где действительно целебный климат! Опять-таки Ниццу, Монако любили… По мере того как земля высыхала, климат в Сочи менялся, и город становился все более пригоден для жизни. Вот так и возник сочинский курорт, которому сейчас чуть больше ста лет.
— Городу Сочи?
— Нет, именно курорту. Городу в тридцать восьмом двести лет стукнет. Да, так я отвлекся. Несмотря на то что земли осушили, экосистема болот все равно сохранилась со всеми своими грибками, комарами и прочими прелестями. Так что опрометчиво было бы считать, будто после дренирования земель Сочинское побережье по целебности сравнилось с курортами Крыма. Но бальнеологическая база — лечебные и питьевые воды — надо отдать должное, в Сочи очень хороша.
— А мне все здесь нравится!
— Да кто ж спорит — наслаждайтесь.
Он выписал ей лекарства, и Ольга удалилась. Сейчас почему-то вспомнился тот давний разговор. Наверное, оттого, что из-за цветущих растений у Оленьки в три ручья потекло из носа, и вдобавок она начала сильно чихать.
Пришлось ей сначала идти в аптеку и брать назальный спрей, а потом уже разыскивать указанный в повестке адрес.
Типичный сочинский дворик — лавочки, пальмы, бельевые веревки, отгороженные всяким хламом участки земли. Правда, сейчас, в преддверии Олимпиады, загородки заставили убрать, но все-таки во многих дворах они еще сохранились. Оля посчитала подъезды, соображая, в какой из них нужно зайти, и тут же сбилась. Таблички от времени проржавели, цифры на них были еле-еле видны. Тут вдруг во двор вошла пожилая женщина с ребенком.
— Не хочу, не пойду! — истошно орал толстенький, крепко сбитый карапуз.
— Пойдем домой, Николенька, уже кушать пора. Потом немножко поспишь, а вечером еще раз выйдем.
Бабушка, пыхтя, тащила упирающегося и брыкающегося внука по черному новому асфальту.
— Не хочу спать! Ты плохая, плохая! — орал Николенька, норовя вырваться и убежать в густые заросли кустарника, опоясывающего по периметру двор.
Оля едва сдержалась, чтобы не вмешаться. Недавно, увидев похожую сцену, она быстренько привела в чувство ребенка. Но в «благодарность» получила такую отповедь от его мамы, что зареклась кому-либо еще помогать. Дождавшись, когда женщина поравняется с ней, Оленька улучила паузу в непрерывном вое Николеньки и быстро произнесла:
— Извините, вы не подскажете мне, в каком подъезде расположена квартира тридцать восемь?
— За мной иди, девочка, я тоже в этом подъезде живу. Только мне на четвертый, а тебе на третий этаж.
Они вместе вошли в подъезд и начали подниматься по ступеням. Бабушка с внуком, который продолжал ныть, но все тише и тише, шли впереди, а Ольга следом за ними.
— Тебе сюда, — махнула рукой в сторону нужной Ольге квартиры Николенькина бабушка и так же меланхолично потянула скулящего внука дальше.
Оля надавила кнопку синего квадратного звонка. Зазвучала новогодняя песенка, показавшаяся страшно неуместной в теплом солнечном октябре.
