Джеймс Чейз - С/С том 7. Почему выбрали меня? Мэллори. Когда обрывается лента.
— Иди сюда, Жанна!
Но она не слушала его. С длинным свистком поезд прошел мимо маленькой станции, освещенной газовыми фонарями. Грязной, пустынной, мокрой от дождя и мазутных пятен.
— Он не остановился! — исступленно закричала Жанна. — Он прошел мимо! Это же Шантильи!
Было мгновение, когда он думал, что она выбросится из поезда. Жанна высунулась из дверного проема, с трудом сохраняя равновесие, с волосами, развевающимися по ветру, стараясь в последний раз увидеть станцию — в то время как поезд набирал ход и тряска усиливалась.
— Это был Шантильи! — повторила она. — Что подумает Пьер! Что же нам теперь делать?
— Иди сюда! Сядь! — прикрикнул он, убедившись, что Жанна окончательно потеряла рассудок. Он знал, что после пыток в гестапо и потрясения от гибели Пьера ее нервная система была основательно подорвана. Эти нервные припадки, взрывы беспричинного гнева, периоды полного молчания и странное выражение ее глаз давали основание предполагать, что она не совсем нормальна. И вот теперь, когда он больше всего нуждается в ее помощи, тонкая нить, которая еще держала разум на грани нормальности, порвалась…
— Только и время мне сейчас садиться, — сердито проговорила она. — Поезд идет в Париж. Надо что-то предпринять.
— Я совсем ни на что не способен, — возразил он. — И здорово болен. Ты разве не помнишь? Рука!
Шатаясь от толчков вагона, она подошла и села рядом.
— Тебя ранили? Почему ты мне раньше не сказал? Когда это произошло?
Огонек безумия пылал в ее глазах.
— Тебе нездоровится, Жанна, — сказал он, беря ее руку в свою. — Ты так нужна мне. Послушай, Пьер давно мертв. Это Мэллори предал его, а мы находимся в Англии. Поезд идет в Шотландию, мы ищем Мэллори. Ты что, не можешь вспомнить все это?
Она долгое время оставалась безмолвной, стоя подле него на коленях. Он чувствовал, как дрожит ее рука. Наконец она проговорила:
— Да-да, я припоминаю. А только что все это казалось мне бредом… Я думала, мы возвращаемся во Францию и нас там встретит Пьер. Но ты прав — он действительно умер…
«Удалось ли мне привести ее в себя, — думал Жан. — А если удалось, сумею ли я уговорить ее помогать мне? Нет, скорее всего из этого ничего не выйдет…»
— Не надо волноваться, — успокаивающе сказал он и, чтобы отвлечь ее, спросил: — Где мы сейчас? Мы уже довольно долго едем в этом поезде.
— Я ничего не знаю, — хриплым голосом ответила она. — У меня так болит голова… Не задавай мне вопросов.
Она встала и снова, как бы против воли, подошла к двери, принялась молча смотреть вдаль.
«Она безнадежна, — с отчаянием думал Жан. — Что же теперь с нами будет? Смогу ли я один найти Мэллори?»
Его решимость значительно ослабла. Обессиленный, он не мог больше продолжать поиски и готов был сложить оружие и признать свое поражение. Едва только он принял такое решение, как почувствовал приближение очередного обморока. Даже боль в руке не казалась теперь такой сильной, и через некоторое время он погрузился в горячечный сон, настолько крепкий, что даже пронзительный гудок паровоза, прогрохотавшего через стрелку и взявшего направление на север, не разбудил его.
Корридон быстро шел по вагону, когда высокий, крепкий мужчина вышел из купе первого класса и загородил ему дорогу.
— Только без глупостей, старина, — проговорил он с широкой улыбкой. Корридон узнал инспектора Роулинга. — Сзади вас Гудсон, это неплохой флик, так что не пытайтесь применить силу.
Корридон почувствовал, как его сердце сделало судорожный скачок и замерло. Бросив взгляд через плечо, он увидел внушительную фигуру Гудсона, который отрезал ему путь назад. Повернувшись к Роулингу, Корридон сказал с нарочитой небрежностью:
— Как дела, Роулинг? Вот уж не рассчитывал встретить вас здесь! Получили мою телефонограмму?
Они стояли совсем рядом с тамбуром, но поезд шел так быстро, что прыгать было равносильно самоубийству.
— Порядок, — Роулинг снова улыбнулся.
Весельчак!.. Иначе не скажешь про этого большого краснолицего парня. У него всегда был такой вид, словно он только что вернулся с морской прогулки или уикэнда, полный энергии и желания работать. Корридон знал, что это храбрый полисмен, честный и прямодушный. Загородить дорогу перед типом, которого разыскивает полиция, весьма небезопасно, и он почувствовал невольное уважение к инспектору.
— Вы причинили себе лишние хлопоты, сэр, — все так же приветливо сказал Роулинг. — Ваше послание не было для нас откровением. Однако спасибо. Вы не возражаете, если Гудсон немного обыщет вас. Револьвер, конечно, при вас?
— Конечно, при мне! — ответил Корридон с насмешливой улыбкой. — Действуйте, Гудсон. Первый карман направо.
Гудсон с каменным выражением лица сунул руку в карман Корридона и вытащил автоматический пистолет калибра 7,62.
— Вы, однако, забавляетесь детскими игрушками, — заметил Роулинг, довольно потирая руки. — Ожидал увидеть что-либо посолиднее. Разрешение на ношение этой игрушки у вас, разумеется, есть?
— О чем речь, старина. Оно у меня в бумажнике. Желаете посмотреть?
— Не к спеху! Не хотите давать повод задерживать себя, а?
— А ведь вы и не надеялись задержать меня, инспектор? — Корридон вопросительно поднял брови. — Так что вы мне предъявите?
— О, теперь вы заговорили как новичок! — с сияющим видом сказал Роулинг. — Я удивлен, Корридон. Деградируете, честное слово. Входите сюда, старина. На вашем месте я бы гордился, что мы бегаем за вами так долго, — продолжал инспектор, подталкивая Корридона к купе, из которого сам только что вышел. Там сидел еще один инспектор, бросивший на Корридона неприязненный взгляд.
— Нам пришлось потеснить пассажиров, чтобы занять это купе, — пояснил Роулинг. — Но в Дурбане ожидает машина. Так что никаких проблем, мы отвезем вас в Лондон. Вы понимаете всю важность первых показаний?
— Понимаю, — ответил Корридон. — Но это не меняет дела. Я не поеду в Лондон.
— Очень сожалею, старина. Но парни там, в Дурбане, просто жаждут поболтать с вами. — Роулинг достал сигареты. — Обычное следствие. Вы же знаете, таков порядок.
Корридон достал сигарету и прикурил от зажигалки Роулинга.
— Ну, — со смехом сказал он, — в таком случае у меня нет выбора. Ему очень важно было знать, заметил ли Роулинг Энн рядом с ним. — Кстати, — продолжал он, — откуда вы взялись?
Роулинг сел возле двери.
— Сели в поезд в Бервике. Заметили ваше прекрасное личико в окошке и скользнули в вагон. Просто не хотели беспокоить вас раньше времени, ведь так, Гудсон?
Гудсон, сидевший рядом с Корридоном, что-то проворчал.
— Наши парни заметили вас еще на вокзале Кингс-кросс, — продолжал Роулинг. — Позвонили по телефону в Питерсборо, в полицию. Инспектор Стюард сел в поезд. Я в это время был в Карлайле — счастливый случай! — по одному делу, которое к вам не имеет отношения. Никакого труда не составляло перехватить поезд в Бервике. Видите ли, Стюард не был уверен, что это действительно вы, и наш шеф решил выяснить это наверняка. Небольшая поездка в машине — и вот я здесь.
«Он не имеет представления об Энн», — Корридон почувствовал облегчение.
— У вас есть против меня конкретные обвинения?
— Нет… Никаких… По крайней мере пока вы сами не дадите нам их, — с лучезарной улыбкой заверил Роулинг. — На вашем месте я бы держался спокойно. Не стоит осложнять наши отношения. Я предпочитаю обращаться к вашей доброй воле. Совершенно очевидно, что, если вы окажете сопротивление, я буду вынужден арестовать вас. Так что ваша судьба — в ваших же руках.
— И все-таки, что вы имеете против меня?
Роулинг подмигнул.
— Вы, конечно, уверены, что я блефую и не имею убедительного предлога задержать вас. От вас требуются некоторые сведения о том поляке. Когда он попадет в наши руки, может кое-что и появится.
— Другими словами, у вас нет конкретных фактов, — возразил Корридон. — Но вы всегда можете состряпать их, как я понимаю.
Роулинг затянулся сигаретой.
— Признаюсь, не был бы особенно огорчен, если бы некоторое время мог продержать вас в тени, а потом, если постараться, накинуть веревку на вашу шею… Все время вспоминаю историю с тем проклятым посольством, секретаря которого вы облапошили во время войны. То дельце до сих пор волнует меня… Я что-то тогда проворонил, а в таких случаях я не могу спать спокойно, пока не приведу дело к благополучному концу.
— Какой еще секретарь посольства?!.. — в голосе Корридона сквозило почти искреннее недоумение.
— Ладно-ладно, не будем ворошить прошлое… А эта маленькая блондинка, — неожиданно прибавил Роулинг. — Как она вам понравилась? Ничего, а?
— Честное слово, вы говорите загадками. — Корридон несколько сбавил тон. — Секретарь посольства, блондинка… Что все это значит?
