Андрей Быстров - Странники в ночи
Телевизионщики теперь осаждали важного спонсора, жаждущего репутации покровителя искусств, а Игорь беседовал с художницей Людмилой Пашковой, недавно выставлявшейся в Праге. Они приближались к Андрею, и он услышал окончание их разговора. Речь шла об истории с братьями. Игорь не делал из этой истории большого секрета, но и не слишком рекламировал (Андрей вообще помалкивал), поэтому полностью в курсе дела были немногие, а прочие питались смутными слухами. Вот и Пашкова, снедаемая любопытством, пожелала узнать подробности.
- Но пусть завещание и сохранилось, - говорила она, искательно заглядывая в глаза Игорю, - они ведь и потом могли что-то предпринять против вас...
- Вы имеете в виду что-нибудь вроде рэкета, угроз? - Игорь засмеялся. - Ну, нет. Они же все-таки мои братья. Позже я сам и рассказал им обо всем. Сначала они были шокированы, злились, но после даже восхищались Андреем. Они нормальные люди, Людмила Николаевна. Уверен, что они ощутили облегчение, когда все так обернулось. И они немало помогли мне с организацией центра... Кстати, они приедут сюда. Понимаете, они не какие-то негодяи. Просто они хотели купить дом, что здесь преступного? Ну, а тогда, на даче, они действовали под влиянием минуты...
Не минуты, подумал Андрей. Это было ДРУГОЕ влияние.
Увидев Андрея, с которым он, разумеется, уже успел поговорить в начале вечера, Игорь поспешил отделаться от назойливой художницы.
- Писатель изучает жизни суету! - возгласил он с улыбкой. - Изучай, смотри... Все это благодаря тебе.
- Без меня не обошлось, - рассеянно согласился Андрей. - Но далеко не в том нехитром смысле, какой ты подразумеваешь.
- Что это значит? - растерялся Игорь.
- Пустяки, забудь... Я домой поеду.
Андрею не хотелось встречаться с Антоном и Сергеем, несмотря на то, что такая встреча означала теперь всего лишь дружелюбный обмен репликами.
- Как? Уже уходишь? - Игорь заметно огорчился. - Веселье все впереди...
- Одет я неподходяще, - уцепился Андрей за первый попавшийся резон.
- Подходяще, по-летнему... Думаешь, если я напялил смокинг, все обязаны иметь такой же дурацкий вид?
- Да нет, Игорь, и чувствую я себя не очень... Прости, поеду. Мы с тобой вдвоем попозже отметим событие, посидим за бутылочкой.
- И правда... Тут и не пообщаешься толком. Светские обязанности, черт бы их побрал!
- Привыкай, - улыбнулся Андрей.
- Я провожу тебя к машине.
Они вышли на улицу, когда на часах было четверть восьмого.
- Игорь, - серьезно спросил Андрей, - ты больше не сталкивался с привидениями в этом доме?
- С привидениями? - Филатов остановился.
- Ну, ты как-то намекал мне на привидения.
- Слушай, я не говорил тебе, что лично сталкивался с привидениями. Я говорил, что...
- Ладно, ладно. Я помню, что ты говорил.
- Знаешь... - Филатов задумался. - С тех пор, как... После случая на даче Сергея...
- Никаких привидений, правда?
- Да.
- Спасибо, - сказал Андрей. - Именно это я и хотел узнать.
Пожав руку недоумевающему Игорю, он сел в машину. Когда он разворачивался на приспособленной под стоянку площадке, из сокровенных уголков его памяти ужасающе четко всплыл тревожащий образ... НЕЧТО в зеркальной комнате, тянущее руки с угрозой и мольбой.
На углу Андрей оглянулся на особняк Вознесенской. До наступления сумерек было ещё очень далеко, но в просторном бальном зале не хватало солнечного света, и там плескалось веселое море электрических огней, а над входом переливались цветные гирлянды.
Огни, вы горели ярко...
14
Мотор чихал и надсадно кашлял, будто подхватил грипп. Андрей прислушивался к этим звукам, пытаясь угадать, что же конкретно приключилось. Угадать он не успел: возле кафе "Галактика" машина обиженно фыркнула и застыла. Повороты ключа зажигания не дали результатов, если не считать ворчания стартера. Андрею пришлось выйти из машины и поднять капот.
Все выглядело прилично, и неисправность, скорее всего, пряталась в электросистеме. Андрей проверил надежность соединения проводов, вывинтил и ввинтил свечи. С одним проводом, клемма которого вызвала у него сомнения, он разобрался особенно тщательно. Ювелирная операция в полусогнутом положении причиняла боль напряженным мышцам спины, и Андрей выпрямился, чтобы чуть отдохнуть.
Он смотрел сквозь чистое, прозрачное стекло, отделявшее зал кафе "Галактика" от улицы. Прямо перед ним сидела за столиком молодая женщина с красивыми волосами цвета темной меди. Глаза её были, как ему показалось, серо-зелеными, а взгляд направлен на Андрея.
В эту минуту что-то произошло. Вспоминая её впоследствии, Андрей при всей писательской изобретательности не мог подобрать слов, описывающих отличие этой минуты от других. Мир не изменился, не стал иным, не прибавилось ясности в звуках и не пролился новый яркий свет, не вздрогнуло сердце и не пробежал вдоль позвоночника холодок. Только где-то в вышине пронзительно крикнула невидимая птица, будто предостерегая двух людей.
Векторы взглядов на середине встретились, и в точке их столкновения с тишайшим звоном родилась волна в воздухе. Неощутимая, она расширяла круг и уносилась далеко, затопляя всю Вселенную своим присутствием, легким и утонченным, ускользающим, не могущим быть свободно обнаруженным, но уже неотступным. Она была теперь в координатах мироздания, и никто никогда ничего не смог бы с этим поделать.
Боковым зрением Андрей видел и спутника женщины. У него создалось впечатление, что этот спутник его разглядывает, но на лицо мужчины за столиком падала невесть откуда какая-то тень. Глухая и непроницаемая, она укутывала его черты тьмой, словно лицо было закрыто черной эбонитовой маской.
Если Андрей и думал что-то об этой женщине, его мысли не укладывались в рамки стереотипов вроде "неплохо бы с ней познакомиться". Да, между ними существовала некая связь, но Андрею хотелось не знакомиться или, допустим, следить за ней, чтобы узнать, где она живет, а совсем наоборот. Он испытывал непреодолимое желание поскорее уехать. Почему? Чувствовал ли он опасность, исходящую от нее? Нет, безусловно нет. Его сознание неслось по странным бесконечным коридорам, а если они все-таки где-то заканчивались, там, в самом конце, была она. Он мог уехать, но не мог УЙТИ, теперь уже нет.
Андрей заставил себя вспомнить о проводе, о клемме. Он снова склонился над двигателем. Несложная, но требующая ловкости пальцев и утомительная работа в основном была сделана, Андрей быстро завершил её и сел за руль.
Мотор запустился сразу, отзывчиво и признательно. Машина покатилась прочь от кафе, покачиваясь в звенящих магнитных полях нежной волны. Лицо женщины оставалось в памяти Андрея, чтобы никогда не померкнуть, и в то же время непостижимым образом он НЕ ПОМНИЛ её, не смог бы описать в книге, не смог бы нарисовать её портрет, даже обладая даром художника (а он им не обладал). В компьютерах бывают так называемые резидентные программы. Их работа незаметна для оператора, но однажды запущенные, они есть. Такая резидентная программа поселилась в Андрее. Смутные призраки будущего бесшумно метались перед его внутренним взором, пугающие и дразнящие. Они обещали ложь и обман, они обещали зеркальные лабиринты, они летели над страной печальных иллюзий и могли погубить. Они уводили ту женщину, обманывая и её тоже... Призраки, фантомы, химеры, колдовской карнавал. Как найти среди миллионов лукаво смеющихся огней слабый путеводный огонек?
15
ИСПАНИЯ, ТОЛЕДО
Таксист уже более получаса возил Айсмана по улицам главного города Кастилии-Ла-Манча. Улыбчивый, невосприимчивый к мрачному антиобаянию пассажира испанский парень накручивал счетчик, показывая город-музей. Таксист ни слова не знал по-немецки и по-русски, Айсман не говорил по-испански и с большим трудом объяснил, садясь в машину, куда ему нужно. В конце концов молодой испанец его понял, сверкнул полоской белых зубов. По кратчайшему пути они добрались бы до цели поездки минут за десять, но как упустить возможность познакомить туриста с красотами и достопримечательностями Толедо и подзаработать? Вот он и вез Айсмана мимо музея Лерма и дома-музея Эль Греко, мимо колоритных мастерских, где производились атрибуты корриды, мимо церкви Санто-Доминго эль Антигуо... Поминутно оборачиваясь к пассажиру, парень жестами и возгласами выражал восторг и восхищение родным городом, приглашая Айсмана присоединиться, но тот оставался глух и нем. Жаркое солнце напекало сквозь открытое окно бритый череп пассажира толедского такси, нагревало прикрывающий левую глазную впадину кожаный кружок, держащийся на полоске такой же черной кожи. Айсман был одет слишком тепло для этого летнего дня - брюки из плотной ткани, застегнутая на все пуговицы рубашка, не пропускающая воздуха куртка - все черного цвета. Ему это, видимо, не причиняло неудобств или он не обращал на них внимания, а мнение таксиста было таким: хоть в шубе летом ходи, только плати.
