Джеймс Мэйо - Персидская гробница. Не трогай спящих
В отеле его поджидало сообщение от Граффа.
«Надеюсь встретиться немного позже. Мисс Лейк мне сообщила, что сегодня вечером она будет в доме 1960 В по улице Каллино, и надеется сообщить вам кое-какие новости. Будьте осторожны и отправляйтесь туда в сумерки, так, чтобы вас не заметили. АГ.»
Мисс Лейк? (lake (англ.) — озеро — прим. пер.) На мгновение Худ задумался, потом сообразил: ну, конечно же — Маларен! И она была его союзником.
Из номера Худ позвонил Граффу. Тот ещё не вернулся. Худ выругался и стал ждать. Потом позвонил официанту и заказал двойное виски «чивас регал» с «перрье». Предупреждать, что лед не нужен, было излишним — у Джулио виски никогда не подавали со льдом.
Эпизод в Лидо продолжал его беспокоить. Томило какое-то странное предчувствие. Но оставалось только ждать, потягивая виски. Когда он снова позвонил Граффу и узнал, что Артур до сих пор не вернулся, терпение Худа лопнуло и он занялся проверкой свежекупленного испанского пистолета «старфайр».
Худ не любил автоматические пистолеты, но курковый «старфайр» весил всего четырнадцать с половиной унций вместе с обоймой на шесть патронов калибра 0. 38. Ничего лучшего достать не удалось. Альтернативой могла стать «беретта — пума», но та была массивнее, хотя не обладала такой пробивной силой, как тяжелые немецкие пистолеты.
Спустившись вниз, он задержался в холле, изучая карту города в поисках улицы Каллино. Та оказалась неподалеку от Нового Гетто в северной части города. Быстрее всего туда добираться на катере по Большому каналу, но Худ решил не пользоваться этим маршрутом, — уж слишком он была на виду. Если Загора организовал слежку, его обнаружат раньше, чем он доберется до моста Риальто.
Переулками Худ добрался до Понте делла Статионе и повернул на железнодорожную станцию. На третьей платформе стоял поезд до Турина. Худ прошел в голову состава и вошел в вагон. Поезд отправлялся только через тридцать пять минут и был почти пуст.
Он постоял немного, наблюдая за перроном, затем медленно пошел назад по коридору. От дальнего тамбура навстречу ему двигался какой-то толстяк, и Худ едва успел втиснуться в купе. Когда мужчина прошел, Худа просто передернуло при мысли, что тот мог сделать, имей нож. Господи, каким он стал несобранным, невнимательным и раздражительным!
Покинув вагон через другой тамбур, Худ зашагал прочь. Теперь он был почти уверен, что за ним не следят.
Миновав Листа ди Спанья, он перешел небольшой мост возле церкви святого Иеремии. В какой-то момент Худ задал сам себе вопрос, как Маларен догадалась послать ему сообщение через Граффа. Она могла получить информацию только от Тиары. Это обстоятельство и слова «мисс Лейк» свидетельствовали, что звонила настоящая Маларен. И более того, это указывало, что Загора в Венеции.
На Рио Терра Сан Леонардо толпилось множество народу. В магазинах стали зажигать свет. Повсюду с лотков торговали фруктами, сосисками и сыром. Продавцы наперебой расхваливали свежие яйца. Это была совсем другая часть города, и Худ любил здесь бывать. Он повернул налево на узкую улочку де Раббиа, которая вела к гетто на острове, своей восьмиугольной формой напоминавшему крепость. У гетто до сих пор сохранились трое ворот, которые в прошлом запирались на ночь, а в окружающих каналах располагались в лодках христианские стражники.
Воду покрывал слой отбросов. Худ посмотрел на высокие кирпичные стены. По специальному закону все окна закрывались и гетто поворачивалось к городу глухими стенами до тех пор, пока утром не начинал звонить колокол церкви Марангоны на площади святого Марка и ворота не распахивались вновь.
Он перешел по деревянному мосту, прошел под аркой и оказался на площади Кампо дель Гетто Нуово. Вокруг стояли облупленные шестиэтажные средневековые постройки красного кирпича с длинными рядами окон, закрытых кованными решетками.
Худ постоял, наблюдая за прохожими на мосту. Никого из них он прежде не встречал. Он прошел вдоль широкого канала и повернул налево. Улица Каллино оказалась узким пустынным закоулком, застроенным бедными домишками; некоторые уже почти развалились и белели слепыми окнами. Дом 1960 В находился в дальнем конце улицы — небольшой, запущенный, двухэтажный, с облупленным фасадом, обвалившимся балконом и арочными окнами с пилястрами. Большую часть окон закрывали ставни, на остальных висели грязные кружевные занавески. Вид его Худу не понравился, но другого ожидать не стоило.
Он позвонил в колокольчик на входной двери. Ответа не последовало. Дверь была заперта, железная решеточка на ней изнутри закрыта бумагой. Худ попытался заглянуть сквозь щель в тускло освещенную прихожую. Тут он заметил цепочку, болтавшуюся за решеткой, потянул за неё и обнаружил на конце ключ от двери.
Внутри он вытащил пистолет и остановился, прислушиваясь. Сверху донесся тихий шорох: крысы. Позади на улице сгущались сумерки.
Дверь в комнату слева от входа оказалась заперта. Худ двинулся дальше. В конце коридора оказались две грязноватые комнаты, в одной — ломаные стулья с высокими спинками, пыльное зеркало и книжный шкаф со стеклянными дверцами, другой оказалась бедно обставленная кухня с линолеумом на полу. Худ огляделся в поисках письма или записки, но ничего не обнаружил.
Башмаки Худа слабо поскрипывали по изразцовому полу, пока он шел обратно к лестнице. Место казалось совершенно нежилым. Он остановился у лестницы, держа пистолет наготове, и посмотрел вверх. Шорох повторился.
Как можно осторожнее Худ поднялся наверх. На лестнице было куда темнее, чем в коридоре. На лестничной площадке он затаил дыхание, пока глаза постепенно привыкали к темноте. В полумраке выделялись две выкрашенных темной краской двери с белыми фарфоровыми ручками. Он подошел к одной из них, повернул ручку и распахнул дверь.
Комната оказалась пуста.
Худ вернулся на лестничную площадку, чтобы осмотреть другую комнату, и ненароком бросил взгляд вниз, в коридор, ведущий в заднюю часть дома. В конце его пробивался слабый свет. Нервы Худа напряглись при виде шевелящейся в дальней комнате фигуры, отбрасывавшей тени на стены и потолок.
Он пригнулся, готовый стрелять. Фигура издала какой-то сдавленный звук, словно пытаясь закричать. К тяжелому креслу с высокой спинкой была привязана девушка. Худ шагнул вперед и увидел, что это Маларен, рот которой заткнут кляпом.
При виде Худа она попыталась освободиться, умоляюще глядя на него.
Худ остановился, пораженный, что её напугало его появление.
— Все в порядке, Маларен, это я, ничего не бойся, — заговорил он, в то же время начиная что-то подозревать.
Лицо девушки исказила отчаянная гримаса. Худ увидел, что ей стало плохо, бросился вперед — и лишь в последнюю секунду заметил — или скорее ощутил предельно напряженными инстинктами — тонкую линию на своем пути, проволоку от ловушки. Он нырнул вниз и извернулся, стараясь миновать её, но не успел, и три почти одновременных выстрела гулко отдались в пустой комнате.
Некоторое время Худ лежал неподвижно с пистолетом наготове, настороженно прислушиваясь. Он чувствовал, как по коже бегают мурашки, как бывает это, когда ждешь удара пули. Потом осторожно поднялся, Маларен корчилась в кресле, комната была полна порохового дыма. Он понял, что девушка ранена в грудь. Ловушка могла покончить и с ним, не спаси его в последнее мгновение бросок на пол.
Худ огляделся, направляя пистолет поочередно на пустые стены. На полу чадила керосиновая лампа, больше в комнате ничего не было. Он повернулся к Маларен, приподнял её подбородок и вытащил тряпку, которой той заткнули рот. Девушка потеряла сознание.
Развязывая веревки, которыми её прикрутили к креслу, он думал: — Боже мой, это же я во всем виноват, я отвечаю за все. Я с самого начала зря втянул в свои дела этого ребенка. И только из-за меня она теперь при смерти.
Худ ещё раз осмотрел комнату в поисках оружия — ловушки, но не смог найти места, где его разместили.
Маларен была безжалостно связана мокрой веревкой, которая глубоко врезалась в руки и ноги. Ему с трудом удалось её освободить. Взял девушку на руки, он шагнул к двери. Но она пришла в себя и прошептала:
— Нет, позвольте мне остаться с вами.
Худ остановился в нерешительности. Рана, судя по всему, была тяжелой, и девушка нуждалась в срочной помощи.
— Пожалуйста…Не оставляйте меня.
— Я вас отвезу в больницу, — сказал он.
— Не надо. Это ничего не даст.
— Хорошо, я останусь с вами, — он осторожно опустился на колени, осторожно покачивая её на руках.
Маларен прошептала:
— Я попыталась вас предупредить…
— Да, знаю… — Худ чувствовал, как у него разрывается сердце. — Вы сможете простить меня, Маларен? Ведь это я зацепился за чертову проволоку, хотя ни за что на свете не хотел причинить вам вреда. Вы понимаете?
