Неизвестен Автор - Преступления могло не быть !
- В корень смотрите, гражданин лейтенант. Считаю, что политика ваша правильная. Оттуда все и началось. Вам приходилось когда-нибудь ненавидеть? - неожиданно спросил он воспитателя.
- А как же! Все приходилось...
- Так вот слушайте, коль желание имеете.
Это было в годы войны. Одна непутевая женщина связалась с гитлеровцем и от него родила сына. За это люди, односельчане, возненавидели ее лютой ненавистью. Они даже советовали ей задушить своего ублюдка... Но шло время, мальчишка вырос и пошел в школу. Тогда-то он все и узнал о своем происхождении. Ребятишки в классе шептались: "Смотрите, он и вправду на фрица похож... "
Придя из школы, мальчик спросил свою мать, почему его зовут "фрицем". Мать не ответила, слезы ее душили.
Вскоре случилось самое страшное и непоправимое. Как-то, прибежав с улицы, мальчишка увидел в сенцах свою мать в страшной позе. Сбежались люди, но было уже поздно: мать повесилась два часа назад.
С того дня все и началось. Мальчишка тот понял, что нет правды на земле, нет на ней и добрых людей.
Коханенко замолчал и отвернулся. Наступило молчание. Лейтенант поднялся, прошелся от стола к двери. Потом он спросил:
- И ты веришь в эту злую клевету на свою родную мать, Володя?
Коханенко поднял на него глаза:
- А вам откуда известно, что это была моя мать?
- Земля слухом полнится, - неопределенно ответил лейтенант. - Василину Коханенко оклеветали злые люди. На, почитай, здесь о ней все написано, - и лейтенант подал Коханенко газету, которую прислала ему старая учительница.
* * *
Мы ознакомили читателей с судьбами людей, ставших на скользкий путь преступлений в силу некоторых обстоятельств. При этом мы вовсе не собираемся оправдывать их, придерживаясь принципа "понять - значит простить". Никакое умышленное, сознательное преступление не может быть оправдано даже исключительными обстоятельствами. Преступление есть преступление и должно караться по закону с учетом отягчающих и смягчающих вину признаков.
Мы хотели на конкретных примерах лишь подтвердить тот, впрочем, общеизвестный тезис, что нельзя все условия, способствующие правонарушениям, укладывать в прокрустово ложе раз и навсегда определенных закономерностей, ибо жизнь гораздо шире и многообразнее.
Вот, к примеру, некий Генка Федоренко, молодой паренек. Отец его - вор, переходил из колонии в колонию, мать скончалась, когда Генке исполнилось три года. Хорошие люди усыновили сироту. Все шло нормально. А потом нашлась "сердобольная" соседка и поведала ему, что он вроде подкидыш. И с тех пор пошло и пошло, не стало с ним сладу...
Как видим, только слабые духом, плохо закаленные и невоспитанные люди могут плыть бездумно по течению жизни. Упорно преодолевать любые невзгоды и случайности - удел мужественных. А таких подавляющее большинство в нашей стране, где люди знают радость творческого труда, любят жизнь и где ликвидированы социальные условия, порождающие преступность.
В.КОПЕЛИОВИЧ,
майор милиции,
Н.ШАПЧЕНКО
НЕПРЕДУСМОТРЕННЫЙ ВАРИАНТ
На стук открыли сразу, словно кого-то ждали в этот поздний полуночный час. Хозяин квартиры, едва различив в темном коридоре людей в милицейских шинелях, испуганно отпрянул в глубь комнаты, судорожно схватился за сердце.
- Извините, плохо себя чувствую, - невнятно проговорил он, обдав вошедших водочным перегаром. Потом попятился к дивану, пытаясь прикрыть полой пиджака табурет с опорожненной бутылкой водки и банкой икры.
- Вы Степан Иванович Молоков? - уточнил сержант и, поймав взглядом утвердительный кивок хозяина, без обиняков перешел к делу:
- Должны вас огорчить. Два часа назад ограблен ваш склад. Предъявите ключи от его замков.
Степан Иванович зашатался под бременем невесть откуда налетевшего несчастья, заморгал пьяными глазками и стал судорожно шарить в карманах. Потом долго перекидывал на столе газеты и бумаги, перевернул все вверх дном, но ключи, как сквозь землю провалились.
- Что-то нет их... Потерял или украли, может... Не знаю... - Он тер ладонью лоб, будто силился припомнить, где и когда в последний раз видел связку тяжелых складских ключей.
- Придется вам пройти с нами, - сказал сержант, и Молоков стал одеваться.
Уже на пороге, застегивая пальто, крикнул перепуганной жене: - Не забудь термос приготовить, Клавдия. Сегодня я дома не обедаю: работы пропасть. Скоро вернусь, схожу вот с товарищами...
Но заведующий складом не вернулся к исполнению своих служебных обязанностей ни в этот день, ни на другой, ни позже.
На станционной окраине Алма-Аты, среди множества погрузочно-разгрузочных площадок, различных складов и всякого рода хранилищ, находилась торгово-закупочная база урса одной из дальних строек республики. Функции ее немногочисленного персонала сводились к заключению договоров с поставщиками о закупке всевозможных товаров и отгрузке их по назначению. Одним из складов этой базы и заведовал Молоков. Дело свое он знал, ни с кем из сослуживцев особенно не дружил, но и не чуждался людей, поговорить мог с человеком, а при случае - и в гости пригласить. Не отказывался обычно Степан Иванович и от предложений "пропустить по стаканчику", а иногда даже сам приглашал грузчиков или кого из начальства в привокзальное кафе "Эльфа". Но только после работы, а так ни-ни: не положено материально-ответственному лицу выпивать в рабочее время.
Но случилось, что Молоков нарушил это правило. День, видно, был чересчур морозный, декабрьский. Открыл он на минутку дверь своего склада (в уголке, подальше от товара, топилась железная печка), увидел грузчика Лешку Корзухина, здоровенного парня, и крикнул ему, чтобы зашел погреться.
Леша не отказался. Он подсел к печке и принялся растирать озябшие руки, а Степан Иванович подмигнул хитро-весело и достал из ящика банку маринованных огурцов, батон и бутылку водки.
Потом, когда хмель ударил в голову, заведующий складом разоткровенничался.
- Ты мне как сын, Лешка! Ей богу, как сын! Уважаю я тебя. - Степан Иванович хлопал парня по плечу и пьяненько улыбался. - Хоть ты и "зэк" бывший и отбыл свое, а все равно уважаю. Кто другой, может, тебе и руку дать брезгует, а я тебе друг. Друг Молоков тебе, понял?!
Из дальнейших объяснений выяснилось, что завскладом уважает также и Лешиного товарища Ертая Мырзахметова, складского рабочего, поступившего на базу в конце лета после освобождения из заключения.
- Чуть чего, ты ко мне прямо с Ертайкой заходи. Всегда рад буду встретить. Выпьем. А можно и в ресторанчик. Ты как насчет ресторанчика, не против? - угодливо Приговаривал Молоков, не спуская с гостя хмельных масляных глаз.
После этого разговора Леша, а с ним и Ертай стали все чаще и чаще наведываться на склад. Здесь их всегда ждало неизменное гостеприимство. Едва завидев парней, Степан Иванович бросал любую работу, какой бы срочной она ни была, и на столе появлялась неизменная бутылка "московской". Хватив по стакану водки, парни хрустели огурцами, млели возле дышащей жаром печки. В эти минуты каждого тянуло на откровенность.
- А ты слышал, Ертай, Лешка-то наш жениться задумал. Как это тебе нравится - жениться? Вот сукин кот, куда хватил - жениться! - пьяненько шутил Степан Иванович. Ертай смущенно улыбался, не понимая, хвалить или хаять Лешку собирается хлебосольный хозяин за его отчаянное увлечение крановщицей с контейнерной площадки. Но Степан Иванович не скрывал своего отношения к предполагаемому союзу.
- И на кой дьявол она тебе понадобилась, эта Нинка, - говорил он. Парень ты молодой, видный... гулять бы тебе да гулять. А то - жена, дети. Тьфу! Пропадешь ни за грош!
- Чего это я пропаду, Степан Иванович? - недоумевал Лешка. - Девка она хорошая, работящая. А чего мне еще надо? Сами понимаете, живу в общежитии, то дружок, то товарищ. Сегодня пьян, завтра - с похмелья. Кончать с этим пора. Надоело все.
- Надоело, надоело... Несешь какую-то ахинею. Протрезвеешь - сам испугаешься, - не унимался Степан Иванович. - Денег не хватает, так и скажи. При наших-то возможностях тут на базе озолотиться можно...
- Озолотиться?
Степан Иванович будто не расслышал вопроса, говорил уже о другом. Теперь он распространялся о своем уважении к наукам, к ученым людям вообще и восхищался Ертаем, заканчивающим весной вечернюю школу. Польщенный Ертай делился своими планами об институте и сетовал на пропавшие по-глупому годы. Степан Иванович сокрушенно качал головой, убирал с ящика стаканы и куски хлеба.
Парни с сожалением покидали гостеприимный склад, а Молоков, вооружившись очками, садился за прерванную отчетность.
Нередко они появлялись в ресторане. Обычно деньги были у всех, но получалось как-то так, что расплачивался всегда один Степан Иванович, На правах старшего, он щедро заказывал водку и пиво, в перерывах между рюмками нес всякий вздор и негодовал, что его никто не хочет понять. Парни тоже толком не могли разобраться в туманных словоизлияниях своего "шефа", но чувствовали, что все это неспроста, что Молокову они нужны, а зачем спрашивать не хотелось.
