Александра Маринина - Жизнь после жизни
Чай у Надежды Андреевны был невкусным, дешевым, но Настя мужественно отпивала из чашки небольшие глоточки, чтобы поддерживать атмосферу уютной доверительной беседы. Ушакова внезапно прислушалась и улыбнулась:
— Полинка идет.
И точно, через мгновение щелкнул замок входной двери.
— Тетя Надя, я пришла! — раздался веселый голосок.
И на пороге возникло солнечное существо с рыжими, густыми, в крупный завиток, волосами, очень белой кожей, усыпанной яркими веснушками, и зелеными глазами. Для своих тринадцати лет Полина Солодко была маловата росточком, зато крепенькая, коренастая. Она одарила Настю открытой радостной улыбкой.
— Здравствуйте.
— Здравствуй, Полина, — ласково проговорила Настя.
— Поленька, это тетя из Москвы, она журналистка, пишет статью про твою бабушку Аиду, — вступила Ушакова. — Давай я тебя покормлю, а потом вы поговорите.
— Нет, сначала поговорим, — очень серьезно ответила девочка. — Про бабушку Аиду — это важнее. Я потом покушаю.
Полина рассказала, что очень любила свою бабушку Шуру, Александру Кирилловну, тосковала по ней, когда та умерла, а когда ей было 12 лет, она обнаружила в Интернете сайт «Мои родные» и стала изучать анкеты пенсионеров и целенаправленно искать кого-нибудь, кто был бы похож на бабушку.
— А что, Аида Борисовна была похожа на нее? — спросила Настя с интересом.
Полина снова улыбнулась.
— Нет, что вы, совсем не похожа. Но мне стало интересно, я всегда любила читать про преступления, а она ведь была следователем. Она столько всего интересного знала, и вообще она сама такая интересная! Я с ней долго переписывалась, а потом мы встретились и подружились.
— Откуда же ты писала ей письма? — удивилась Настя. — Разве у тебя есть компьютер?
Судя по обстановке, в этой семье компьютера отродясь не бывало. Неужели Надежда Андреевна давала Полине деньги на интернет-кафе? Но у Ушаковой, похоже, лишней копейки в бюджете нет. Продавщица в магазине, трое детей…
— А я к подружкам ходила, — объяснила девочка. — Конечно, компы есть не у всех, а некоторые, у кого есть, не дают пользоваться. Но есть такие, которые разрешают. Вот от них я и писала бабушке Аиде.
А вот это уже интересно. Значит, переписка между Полиной и Аидой Борисовной все-таки была. Ну, и где она? Почему ее нет в домашнем компьютере Аиды? Кто-то уничтожил? Или Аида переписывалась с девочкой не из дома и пользовалась другим компьютером? Но почему?
Настя задала Полине все те же вопросы о Павловой: не получала ли она каких-нибудь непонятных или неожиданных писем, записок, телефонных звонков, не приходили ли странные или пугающие люди, не была ли Аида Борисовна расстроена, озабочена или напугана. И получила все те же ответы: нет, нет и нет. Ничего такого не было.
— А хотите, сходим на кладбище? — неожиданно предложила девочка. — Я вам покажу, где бабушку Аиду похоронили. Вам, наверное, интересно, если вы про нее писать будете.
Вообще-то Насте вовсе не было интересно смотреть на могилу Павловой, но девочка так глядела на нее своими невозможно зелеными глазищами, что она не смогла отказаться.
— Тебе нужно еще пообедать, — осторожно заметила Настя. — А потом уроки сделать.
— Ерунда! Я все успею. И вообще, я не голодная, вот сходим с вами на кладбище, а потом я покушаю.
— А тетя Надя не будет ругаться?
— Не будет.
Ушакова действительно вполне равнодушно отнеслась к тому, что Полина пообедает позже.
— Сходите, сходите, — покивала она, — а я пока со стиркой закончу.
— Кладбище далеко отсюда, — говорила Полина, пока они спускались по лестнице вниз, — надо на автобусе ехать, но это ничего, он часто ходит.
— Мы поедем на машине, — улыбнулась Настя.
— На машине?! — Девочка чуть не задохнулась от восторга. — Правда?
— Честное слово.
Машина произвела на Полину сильное впечатление, было понятно, что она и на отечественных-то машинах нечасто ездила, а тут целая настоящая иномарка, отмытая до блеска, да еще с водителем.
Всю дорогу до кладбища Полина ерзала на сиденье, ей хотелось одновременно и смотреть по сторонам, и разговаривать с Настей, которую она буквально забросала вопросами о том, кто же убил бабушку Аиду, за что и когда его наконец поймают.
— А вы напишете в своей газете, какие интересные сказки сочиняла бабушка Аида? А про то, что она шила куклы для своих сказок? А про меня напишете? А моя фотография будет? А можно я девчонкам в школе расскажу, что вы из самой Москвы приезжали, чтобы про бабушку Аиду статью написать?
Подъехать к самым воротам кладбища им не удалось, все было занесено снегом, который высился громоздкими непроходимыми сугробами. Настя и Полина вышли из машины и с трудом нашли протоптанную кемто узкую тропинку, по которой им удалось добраться до входа. Видно, в городе Томилине, как и всюду, не принято зимой посещать могилы, здесь люди появляются только в случае похорон. Наверное, за два предыдущих дня, когда обильно падал пушистый густой снег, никого не хоронили.
Полина уверенно вела Настю между могилами, загребая снег сапожками, а Настя привычно смотрела на надгробия, автоматически высчитывая срок жизни усопших. Она всегда так делала и тихо радовалась, когда этот срок получался большим, это означало, что человек прожил долгую жизнь и, наверное, успел порадоваться и внукам, и даже правнукам, и грустила, если срок оказывался маленьким. А в последние годы пугалась, если покойный оказывался моложе ее самой.
Одно из надгробий привлекло ее внимание детским портретом: на вделанной в плиту большой цветной фотографии улыбалась девочка с рыжими кудрями, зелеными глазами и веселыми конопушками, удивительно похожая на Полину Солодко. Настя вздрогнула и бросила тревожный взгляд на Полину, ей не хотелось, чтобы та заметила фотографию. Почему-то Настя была уверена, что девочка испугается и расплачется, а если и нет, то в любом случае ей будет неприятно и страшно. Но Полина, как ни в чем не бывало, целеустремленно шла вперед, к могиле Аиды Борисовны, и по сторонам не смотрела. Настя снова перевела взгляд на надгробие и успела прочитать имя умершей: Алиса Ярцева. 12 лет. Это что же, дочь Аллы Ивановны Ярцевой? Та самая, которая утонула? В голове моментально закрутились мысли, одни чуднее и затейливее других. Настя даже не заметила, как они подошли к месту захоронения Павловой.
— Вот, — торжественно и печально объявила Полина, — здесь у нас бабушка Аида. Видите, как все хорошо сделали? Это еще пока памятника нет, тетя Надя сказала, что пока рано, нужно, чтобы прошел год, чтобы земля осела, а потом уже памятник ставить. Вы будете фотографировать?
Делать снимки Настя не собиралась, но для поддержания легенды ей пришлось достать камеру и несколько раз щелкнуть. Надо бы как-то исхитриться и запечатлеть могилу Алисы Ярцевой, но это невозможно сделать в присутствии Полины, если Настя не хочет, чтобы девочка увидела надгробие и обратила внимание на фотографию. Ладно, в другой раз. Она постарается запомнить месторасположение могилы и, если будет нужно, придет сюда без Полины.
Девочка между тем что-то бормотала, глядя на фотографию Аиды Борисовны, укрепленную на простом деревянном кресте. Настя не могла разобрать ни одного слова, да и не особо старалась, больше озабоченная собственными размышлениями. Она тоже смотрела на серьезное тонкое лицо Павловой в красивых дорогих очках и снова и снова вызывала в памяти обстановку в ее квартире, содержимое памяти компьютера, книги, диски, мебель, репродукции на стенах. Что-то крутилось в голове, как назойливая муха, и не давало себя поймать. Книги, диски, репродукции… Книги, диски… Диски…
«Аида». Несколько дисков с разными записями этой оперы Джузеппе Верди. «Аида», третий акт, сцена у реки? Вот оно! В третьем акте Аида по наущению своего отца пытается уговорить Радамеса предать свою родину, фараона, Египет и бежать с ней в Эфиопию. Или нет? Настя не была уверена в том, что помнит правильно. И в любом случае, надо внимательно прослушать весь третий акт, чтобы понять, какие именно слова имела в виду Аида Борисовна Павлова, когда, взволнованная, выбежала из кабинета Аллы Ивановны Ярцевой. И между прочим, совсем не факт, что Аида Борисовна думала в тот момент именно об опере, она вполне могла иметь в виду любую пьесу из необозримого мирового репертуара. Правда, не в каждой пьесе есть третий акт, и если он есть, то не каждый третий акт подразумевает сцену у реки, но наверняка таких пьес наберется не один десяток. С другой стороны, Аида должна была эту пьесу хорошо знать и любить, и, значит, у нее дома сие литературное произведение наверняка есть. Не может не быть. Так что если с «Аидой» не получится, нужно будет еще раз посетить квартиру Павловой и на этот раз уже пристально изучить всю библиотеку и найти нужную пьесу.
