Питер Устинов - Крамнэгел
– Постараюсь, – улыбнулся Крамнэгел. – Спасибо вам большое.
Он долго звонил в дверь Арни. Наконец дверь открыла прислуга-негритянка.
– Резиденция доктора Браггера.
– Он дома?
– Вы его пациент?
– Пока еще нет.
– Он в больнице, вернется поздно.
– Поздно? Как поздно?
– Часа через два.
– Я подожду.
– Но не в доме. Не велено.
– Я подожду здесь.
Негритянка хлопнула дверью и завозилась с дверной цепочкой. Проснулся Крамнэгел оттого, что услышал, как Арни Браггер пытается потихоньку открыть собственную дверь.
– Привет, Арни.
– Кто здесь? – испуганно обернулся Арни Браггер.
– Барт Крамнэгел.
– Господи, да что с вами, Барт?
– Помяли меня.
– Помяли? Вы попали в аварию?
– Нет, сам.
– Сам?
– Я сам нарвался, чтоб меня помяли. Мне нужно с вами поговорить, Арни.
– Только не сейчас, Барт.
– Сейчас, Арни. Мне нужно потолковать с вами сейчас.
– Я должен ехать на ужин.
– Отмените его.
– Не могу, Барт, право же, не могу.
– Предупредите, что задерживаетесь.
– Поверьте мне, Барт…
Крамнэгел сгреб Арни за лацканы здоровой рукой. Вид, наверное, был устрашающий, потому что Арни сразу съежился; зародыш улыбки застыл на его помертвелых губах.
– Вы помните, что мне как-то раз сказали, Арни? – спросил Крамнэгел.
– Надо же, я-то ведь все помню слово в слово. «... Я помогу вам только в том случае, если из общества выпадете вы», – тихо произнес Крамнэгел, как бы читая слова самой священной из литаний, а затем, улыбаясь жестокой улыбкой хозяина положения, снова вперил в Арни взгляд.
– Именно так вы тогда сказали. Именно этими словами.
– Я не помню, Барт, право же, не помню.
Рука, державшая Арни за лацканы, сжалась в кулак.
– Ну-ка, скажи мне еще раз, что не помнишь. Скажи только хоть раз, ты, бесчестный сукин сын...
– Я помню, что вы приходили ко мне... Вот что, Барт... Нет смысла беседовать здесь. Пойдемте в гостиную, там удобнее...
– Вы это честно? Без дураков? Потому как предупреждаю вас, Арни: если вы решились воспользоваться тем, что я еле хожу, то я убью вас!
– Что сделаете? – рассмеялся Арни, он не мог даже вообразить себе, чтоб такие вещи говорились всерьез.
– Я убью вас, – очень просто повторил Крамнэгел. – Вы что, не расслышали? Я ведь ездил в Англию на практику и теперь... Ну, знаете, как и всякое другое занятие, теперь это превратилось в привычку.
Арни глубоко заглянул в его блуждающие глаза.
– Заходите, – сказал он, открывая дверь осторожным жестом человека, преисполненного решимости доказать сумасшедшему, что его не заманивают в ловушку.
Они прошли через холл в гостиную. Арни затворил за собой входную дверь, но запирать ее на засов на всякий случай не стал.
– Ладно, Барт, выкладывайте, что у вас, но только пожалуйста, побыстрее. Сегодня научная Ассоциация психиатров дает свой ежегодный ужин, это очень важное событие, и я должен выступить с речью, которую будут транслировать по каналу, передающему образовательные телепрограммы по всей стране...
– Можете взять меня с собой в качестве подопытного кролика. Ей-богу, я ведь из них самый большой.
– Прошу вас, Барт.
– Ну ладно, – неожиданно покладисто сказал Крамнэгел. – Я вам не помешаю ехать на ваш ужин. В конце концов, мне нужно совсем немного времени, чтобы испортить вам вечер.
– Что у вас на уме, Барт? – Арни сел на край кресла, сложив руки на груди и пытаясь держаться непринужденно.
– Что у меня на уме? – мрачно переспросил Крамнэгел, и Арни не сумел скрыть беспокойства, вызванного таким тоном. – Это, знаете ли, хороший вопрос. На уме. Я ведь раньше никогда не задумывался над тем, что эти слова значат, просто произносил их, и все, но если задуматься, то смысл в них большой.
– Да... да, безусловно, – сказал Арни, тоже как будто одобряя эти слова. Крамнэгел ласково посмотрел на него:
– «Я помогу вам, если из общества выпадете вы». Теперь вспомнили?
– Конечно. Да, теперь я вспоминаю, – коротко ответил Арни.
– Я так и думал.
– Но, знаете, Барт, я ведь всегда помог бы человеку в беде, даже если бы и не вспомнил, просто такой уж у меня характер.
– Ага, это я знаю. Ваш сын позаботился о том, чтобы именно таким вы и были, – повернул Крамнэгел нож в ране, Арни вздрогнул и посмотрел на часы.
– Ну вот, – медленно продолжал Крамнэгел, – так получилось, что я выпал из общества. И не по собственному, как вы понимаете, желанию. Меня просто, так сказать, вытолкнули, спихнули с края обрыва. И теперь мне нужна ваша помощь, Арни.
– Почему же вы не пришли ко мне в клинику...
– Потому что мне некогда, Арни, вот почему, – несколько повысил голос Крамнэгел. – Вы ведь знаете: я убил человека.
– Да, я читал об этом, – вздохнул Арни.
– Что ж, это был глупый поступок, верно?
– Да, раз вы сами так говорите, раз все так повернулось…
Крамнэгел наклонился вперед, чтобы больше походить на заговорщика.
– Да, это было глупо. Но вы знаете – почему?
– Разумеется.
– Скажите мне – почему.
– Но... но это всегда глупо – убивать людей. – Арни не нравились подобные разговоры.
– Э, нет, – отвечал Крамнэгел тоном профессора, разочарованного ответом своего любимого ученика. – Убивать людей само по себе не глупо, глупо убивать людей без причины. У этих, значит, строительных рабочих и у этих паршивцев-ветеранов была причина убивать того буддиста – ненависть, обыкновенная ненависть. А у меня такой причины не было. И приговор мне дали заслуженный, потому как был я просто обормот и кретин. Убил человека, которого даже и знать не знал. А сейчас я выяснил кое-что еще. За убийство того буддиста никого даже и не собираются арестовывать. Это раз. А убивала его целая толпа. Это два. Вот толковое убийство, Арни. Но у меня таких преимуществ нет. Я – один, сам по себе. Поэтому не приходится рассчитывать на помощь. У меня ведь нет ничего, кроме ненависти. Ненависти, которой я научился прямо здесь, в моем родном Городе.
Побледневший Арни больше уже не смотрел на часы.
– Барт, – сказал он, – еще не родился такой человек, которому рано или поздно не требуется помощь. Психиатрия медленно проникает в потемки человеческого разума...
– Весь этот треп я от вас уже слышал раньше, – грубо перебил его Крамнэгел, – вы мне даже говорили тогда, что я, видно, болен, потому как не хочу лететь тринадцатого числа. Так вот что я вам скажу: потемки человеческого разума меня не касаются и не интересуют, меня интересуют активные действия, таким уж я всегда был, таким и помру – но только не в газовой камере, а в открытом бою с оружием в руках. Только... – Он помолчал. – Только я пока не собираюсь помирать, мне еще кое-кого нужно самому сперва убить. А потом и пожить немножко.
– Убить? – безучастно спросил Арни.
– Убить. Завтра вечером. На открытии стадиона. Там ведь все будут, верно? И Эди, и Ал.
– Вы хотите убить Эди?
– С чего вы взяли, что я хочу убить Эди? Эту жалкую глупую сучонку? Я не намерен убивать людей, чтобы избавлять их от их собственных несчастий. Если они такие жалкие и несчастные, то, наверное, того и заслуживают, и кто я такой, чтобы класть их несчастьям конец? Что же до Карбайда, то мелкие счеты я так не свожу. С меня хватит того, что он схлопочет по первое число за плохую организацию охраны. Нет, сэр, если уж Крамнэгел берется убивать, то впредь он будет убивать людей на самом верху.
– На самом верху?
– Вот именно. Я не желаю тратить пули на всякую сволочь вроде Реда Лейфсона. Когда-нибудь он захлебнется собственным ядом и утонет в нем. Я не стану охотиться даже на такое жулье, как мэр Калогеро, – рано или поздно его прикончит либо Шиллигер, либо Роттердам, либо Тортони, либо какой-нибудь из подпольных синдикатов. Матч начинается ровно в восемь, так? Губернатор штата Дарвуд Макалпин пожмет руки игрокам обеих команд и откроет памятную доску. Так вот, позвольте вам сообщить, что на свое место он уже не вернется. И матча ему не видать, потому как он умрет.
– О боже! – в ужасе вскричал Арни. – Но что он сделал вам плохого? Ал Карбайд – еще могу понять...
– Этот сукин сын вручил мне билеты для кругосветного путешествия, так ведь? – устрашающе напряженным голосом перебил его Крамнэгел.
Ход мыслей Крамнэгела внезапно открылся Арни, как вдруг открывается исследователю мир, никому доселе не известный. Он лежал перед ним, ярко освещенный и четко видимый, и хотя в нем было слишком много деталей, чтобы усвоить их все сразу, в общих очертаниях не могло быть никаких сомнений, а остальное легко угадывалось.
– Вы вините во всем его...
– А где он? Сидит в своем кабинете или скорее всего потягивает коктейли у своего домашнего бассейна, пока в Городе убивают не тех, кого нужно, и не на тех, на кого нужно, сваливают вину. Я пристрелю этого мерзавца. Арни, а. затем объявлю о временном помрачении ума. Вот здесь-то вы мне и понадобитесь.
