Николай Аникин - Наркомэр
Михалыч вынул дешифратор сигнала — он же пульт дистанционного управления — и подал сигнал, направив окно излучателя в сторону стены. Кирпичная кладка вздрогнула и покатилась вбок, исчезая за бетонной стеной. За ней действительно оказалось помещение.
— Стой, кто идет?! — раздался из помещения испуганный голос. И вновь: — Стой, стрелять буду!
Помещение не имело окон. Оно находилось в толще земли. Оказавшись в абсолютной темноте, охранник крутил головой из стороны в сторону и ничего не видел. На поясе у него висела кобура с пистолетом. Он мог достать его и приготовиться к стрельбе. Вместо этого он рылся в столе в поисках электрического фонаря.
Михалыч быстро приблизился к нему и прижал глушитель к голове:
— Сидеть и не шевелиться.
Леонидов вынул у него из кобуры пистолет и быстро обыскал. Кроме складного ножа, в карманах у него ничего не оказалось.
Охранник не сопротивлялся. Он лежал грудью на столе. И невидимые пальцы стягивали запястья рук. Раз не пришибли сразу, значит, нужен пока живой.
— Будешь хорошо себя вести, останешься жив, — проговорил невидимый человек.
— Мужики, я не виноват! — кричал в испуге охранник. — Я все расскажу! Что вас интересует?!
Его голос метался по подземелью.
— Для начала замолчи. Теперь встань и разведи ноги.
Оказывается, его поставили лицом к стенке: лоб почувствовал холодный бетон.
— Мужики, вы чо надумали? Почему вы молчите?
Он хотел, чтобы его спрашивали, а он при этом с удовольствием отвечал бы. Он много знает, но его не спрашивают. Он торопил события, потому что хотел жить. Темнота облепила со всех сторон и готова была его раздавить.
— Ты можешь успокоиться? Тогда отвечай: чем ты здесь занимаешься?
— Я охранник. Меня закрывают, чтобы отвечать за сохранность имущества. Здесь собственность ЗАО «Овощплодторг». Две линии… Розлива и фасовки… товара…
— Какого товара?
— Женьшеневый напиток. На спирту… Сорок пять градусов. Для аптек поставляют. И порошок какой-то…
— Стиральный, что ли?
Охранник задумался: те, кто вошел, возможно, не в курсах. Может, промолчать. Однако глушитель еще сильнее впился в висок.
— Что-то ты замолчал. Может, ничего не знаешь и мы напрасно теряем время?
— Наркота. Точно, она. Смена ушла два часа назад. Двое работают на фасовке и двое на розливе. И один слесарь-ремонтник. И еще один охранник. И еще химик-лаборант.
— Хорошо устроились… А теперь пойдем с нами…
— Куда?! Не пойду я с вами!
— Ты много верещишь. Разинь-ка рот… Не бойся! Это всего лишь кляп. — Невидимая рука проворно всунула в рот пучок колючего, шершавого.
Глава 23
Шура Хромовый взял слово. Ему только что сделали массаж. Прекрасное чувство: словно летишь по волнам, лежа на спине. Народ перестал галдеть и уставился на своего героя.
— Я чо хотел сказать… — Он собирался с мыслями. — Вроде никакого повода не было для сбора… Вроде так себе. Никакого предлога особого, чтобы встречаться. А мы все равно пришли. Потому что знаем! — Он повысил голос. — Мне лично известно! Я специально вам про это говорю! Чтобы и вы знали тоже! У нас жизнь только началась!
Вот это новость сообщил! Голос у мэра сделался заговорщицким.
— Она недавно у нас возникла. — Он продолжал: — И я хочу, чтобы она больше никогда не прекращалась. Поняли вы меня?! Понял, Тюменцев ты мой?! Больше всего я хочу, чтобы ты получил генерала, и мы тебя будем парить в бане. Прямо в лампасах. А потом будем звездочки делать. — Он икнул. — Ой, не делать! Мы будем их обмывать! Вот… Обмывают генералы звездочки?!
— Погоны… — подсказал Тюменцев. — Там же звездочки вышитые.
— В таком случае — погоны. Какая разница?! Я хочу обмывать здесь погоны… Но у меня все равно звание выше. Помни об этом…
Тюменцев и не думал забывать. Он прислонил руку к сердцу и кивнул в полупоклоне. Ну конечно, он помнит. Какие могут быть упреки! Ведь их теперь столько связывает. Учись, майор Шилов.
Опер сидит рядом. Шелушит сушеную рыбу и сосет пиво. К утру, обещали, Шура Хромовый должен прийти в изнеможение. До тех пор следовало терпеть и не падать духом. Закалка потому что такая у Шуры. Но больше всего удивляло Шилова то обстоятельство, что никто и словом не обмолвился о подпольном бизнесе Коня Рыжего. Может быть, потому, что рядом сновали массажистки. Шура, кажись, уже бабахнул одну. Получил новый импульс — и на трибуну. Голос прорезался.
Мужики сидят на открытой веранде. Стол у них изрядно поистощал: закуски убавились, бутылки опустели. На северо-востоке угадывается заря. С добрым утром, господа.
Со стороны громадного овощехранилища — умели раньше делать бомбоубежища — появился всадник. Экзотическая фигура на коне и с золотистыми лампасами. «Сибирское казачье войско» — так раньше называлось. А нынче — всего лишь Ушайская казачья станица.
— Ребята, у нас гости! Не спится дурачку.
Конь Рыжий блестел вставленным зубом.
— Может, мы его разбудили?
— И точно. Казак.
Шура Хромовый ощерил фарфоровые челюсти.
— Может, ему налить?
— Не пьет… И вообще он завтра уходит. Сегодня то есть…
А казак тем временем приблизился вплотную к ограде, повернул коня к гостевому дому и перед решетчатыми резными воротами остановился, хмурясь из-под широкого козырька, будто он Иосиф Виссарионович. Мужички за столом притихли. Интересно, что скажет им пришелец с другой планеты.
— Я буду вам делать немножко больно, — произнес казак отчетливым голосом. — Маленький укольчик… Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное.
— Чо ты говоришь?!
— Это не я говорю. Это господь говорит…
— Чо он гонит?!.
Шура Хромовый ерзал за столом. Он задницей чувствовал (в который уже раз за свою жизнь): дело пахнет керосином. Неспроста приехал дебил. Кажется, крыша поехала и надо вызвать бригаду из психбольницы.
Конь Рыжий вскочил из-за стола, словно патриций на заседании в римском сенате — весь в белом, как и все рядом сидящие.
Казак дернул поводья, и конь послушно раздвинул грудью незапертые воротца. Точно, с крышей у человека не все в порядке.
— Резидент, ты видишь этих людей? Не кажется ли тебе, что они заболели?
Конь дернул головой, грызя удила.
Оперативник Шилов тянулся рукой к кобуре. Она лежала на скамье, прикрытая полотенцем. Секунда, и оружие окажется в руках. Пальцы торопятся. «Макаров» застрял в узком пространстве: поводок «выброса» вдруг оборвался. Надо было захватить «оперативку». Из той пистолет извлекается всего лишь двумя фалангами.
Опер не успел домыслить: казак выхватил шашку и плашмя ударил по голове.
Шилов упал лицом в рыбью шелуху и больше не шевелился. Бабы в простынях визжали, разбегаясь в разные стороны.
Всадник дотянулся блестящим клинком до кобуры и подхватил ее.
— Думаю, оружие вам больше не понадобится…
— Ты, ты… — Тюменцев заикался. — Что ты себе позволяешь?!
Он поднимался. В раздевалке у него остался дамский пистолет. Тюменцев его вместо зажигалки в кармане носил. Кажется, самое время проявить героизм, чтобы потом не сделалось больно… За бесцельно прожитые годы. Если рвануть за дверь, то мужик со своей лошадью едва ли за ним поспеет. И оттуда вести огонь. Потом схоронить его тут же. В ванне с серной кислотой.
— Да ладно. Смеюсь я, — проговорил мужик и дернул повод. Лошадь взяла резко в сторону, задев задней ногой стол. Посуда подпрыгнула и посыпалась на пол. Зазвенело разбитое стекло.
— Счас ты пошутишь! Посмеешься, мерзавец! Негодяй! Подлец! Я тебя посажу! Сгниешь рядом с парашей! — грезил вслух Тюменцев, торопясь со всех ног в раздевалку. Простыня с него слетела. Между ног трепыхался чахлый отросток.
Мужик пришпорил коня, но вскоре остановился и продолжал:
— Я умный, а вы не верили! Ну и дураки же вы! Бе-бе-бе! Бе-бе-бе! — дразнил он издалека, высунув язык. — Сами вы дураки! Бе-бе-бе-бе! — и покрутил пальцами сразу у обоих висков.
— Догнать немедленно! — зашипел Шура Хромовый. Прошипел так, что услышали даже массажистки в доме.
Тюменцев с игрушечным пистолетом в медвежьих лапах сел в машину. Остальные скакнули следом.
— Взять его живым! Я его сам убью!!! — орал позади Шура.
В этот момент никто не сомневался в искренности его намерений. Точно, убьет. И будет прав как никогда. Подобного не прощают даже дураку.
Машина взревела и дернулась с места, оставив на асфальте клочья резины. Мэр сидел в гордом одиночестве. Девицы осторожно выглядывали из-за дверей. Весь спектакль, гад, испортил…
Мужик рванул асфальтовой дорожкой. Скорость у него не настолько велика, чтобы уйти от машины. Сейчас его прижмут, и мандец мужику. Он доскакал до поворота и скрылся из вида. У мэра чесались кулаки: раскопал где-то шашку и машет перед носом. Сейчас он ему намашет. Враз излечит от шизофрении.
