Николай Аникин - Наркомэр
— Бошки на стол! — прошипел казак. — Рубить будем…
Остальные стояли молча. Наверно, казак был старшим. Вот тебе и дурак!
— Хотите без голов остаться? — спросил вновь.
Охранники дружно замычали.
— То-то же. Вернусь — точно отрублю! — вновь зашипел полковник. — Если орать вдруг начнете.
Охранников подвели к складу со стальной дверью. Михалыч держал в руках коробку с ключами, взятую из помещения охраны. Который из них подходит к двери, попробуй узнай. Охранник мычал.
— Этот, что ли?
Тот быстро кивал.
— Если вдруг напьетесь с горя, возражать не буду. Вообще-то какое у вас горе, если второй раз на свет родились. — И захлопнул за ними дверь.
В помещении ни окон, ни люков. Свет горит, да продукты в коробках. Складское помещение создано для таких вот попоек, как сегодня хозяин организовал. Охранники всю жизнь мечтали сюда попасть. Руки бы вот только развязать. А про то, чтобы вылезти, забыть надо. Вжик — и покатится головушка, глядя на живое еще тело. Лучше молчать. Наверняка там пост снаружи.
На проходной в кресле старшего над нарядами сидел охранник. Его глаза едва двигались по мониторам. Сон — плохая штука. Он подбирается неожиданно. Уже несколько раз клевал носом охранник, но вновь поднимал голову. Второй спит. Хорошо тем, кто время проводит в гостевом домике.
Дверь скрипнула, и в проходной оказался охранник. Он должен заступать лишь завтра. Значит, дремота помешала увидеть его раньше. Но что он здесь забыл? Ему же только утром на работу. И эти, что проверяли, приказали ворота держать открытыми, чтобы начальство могло проехать, не останавливаясь.
— Здорово…
— Привет…
— Дежуришь?
— Дежурю.
— Выползай. Отдежурил…
Рядом стоит еще один. Тот самый, что в казачьей форме мотался до этого по территории. Траву кругом всю выкосил за три дня. Из-под ладони у него черным глазом смотрит большой глушитель. Даже не верится, что бывают такие.
— Мы сами оружие возьмем. Ручки, пожалуйста. И без шевелений.
Обоим резко завели назад руки, уронив туловищем на стол. Перед глазами у охранников ремни сыромятные. Специально показывают. Видели? Не пытайтесь порвать или перетереть… О кирпичную стену, например.
Язык уперся в шершавый кляп. Рот наполнился слюной. Так же задохнуться можно, если насморк у человека, например. Охранник заверещал, бледнея на глазах.
— Что с тобой? Без очереди просишься? — Казак потянул из ножен шашку.
— Дышать нечем. Гайморит у меня…
— Хорошо, — смилостивился казак и тут же развил свою мысль. — Но имей в виду, я позади. Вякнешь хотя бы раз — прощайся со своим гайморитом.
Охранник согласился. На лицо ему накинули грязное полотенце, висевшее тут же на гвозде, и повели обоих в сторону складов. Завели в тоннель. Принимайте пополнение.
— Зря ты его пожалел, — сказал Леонидов. — Паршивая овца может испортить всю отару.
«Испортить стадо может не только овца, но и пастух. Особенно неопытный…» — подумал Кожемякин. Он не хотел брать грех на душу.
Группа по одному вышла из тоннеля и в полный рост, уже не скрываясь за вентиляционными трубами, пошла вдоль складов и завернула за угол. На проходной находился Бутылочкин. Иванов остался на первом этаже в конторе. Он вырубит при необходимости свет по всей территории. С Михалычем шли Леонидов и Коркин. Впереди их ожидал еще один пост. Вышка. Точка, имеющая повышенную огневую мощь.
Резидент прятался за копной. Михалыч взял его за поводок и повел за собой, чтобы не бегать потом в его поисках.
Михалыч приблизился к концу здания и нажал кнопку вызова рации. Иванов ответил.
— Как обстановка?
— Тишина. Но мне кажется, они развязались там. Этот, который без кляпа был…
— Оставайся на связи. Находись рядом с ними. Но смотри, чтобы дверь не защелкнулась… в конторе. Подопри кирпичом… Будут орать — припугни. Мы не дадим им больше возможности на этот раз… до связи.
Гостевой домик стоял как на ладони. Он сиял изнутри многочисленными огнями. Свет горел на веранде. Вдоль асфальтовой дорожки блистали белые стеклянные шары. Лишь вдоль бетонного забора собралась кромешная тьма. Там тянулись полоса кустов вдоль стен и асфальтовая дорога. Туда еще не добрались руки хозяина. Зато там стоят телекамеры. Осталось лишь протянуть электрический кабель, чтобы подключить освещение.
Кустами, вдоль ограждения они подошли вплотную к вышке. Это и не вышка даже, а, возможно, приличных размеров «голубятня». Разворотить бы ее из гранатомета, но нельзя. Шум раньше времени поднимется. Народ из парной вывалит. Голый. В пене и соплях пьяных. Попробуй таких удержи, скользких. Рукавицами если ловить, сшитыми из наждачной шкурки.
Двое наверху молчали. Там любовались ночной природой — гостевым домом, болотом за бетонным забором, бесконечным каналом и багровой луной. В гостевом доме ничем посторонним не любовались. Там любовались только собой. Каждый из присутствующих видел теперь только себя. Да еще, может быть, иногда Шуру Хромового.
Окна в «голубятне» распахнуты. Жарко, несмотря на прошедший вчера дождь. В кустах раздалось отчетливое фырканье. Затем отвратительный кошачий голос вдруг заявил о себе. Голос страдал. Он звал к себе друга. Или подругу. Голос настойчивый. Душу выворачивает наизнанку.
— Брысь, зараза! — выглядывает из окна охранник.
— Дай я ее из рогатки.
— Не видно там ни хрена. Из пистолета разве…
— Да ты чо, охренел?! Эти щас сбегутся! Возьми вон половинку да шибани.
Охранник поднял из-под электрического «козла» половинку кирпича и вышел на площадку перед дверью. Прицелился и запустил камень в кусты. Там раздалось недовольное фырчанье. И в ту же секунду с другой стороны раздался более мерзкий голос. Они словно сговорились. На нервах решили играть.
— Бери дубинку. Пошли вниз. Заманали эти коты. Да оставь ты автомат! Кто его там утащит!
И охранники пошли вниз. Стальная вышка на железных ногах колыхалась под их шагами. Пригнувшись, они полезли по кустам к забору. Занесли над собой дубинки и обомлели. Среди листвы, рядом почти стоят сразу несколько человек. Обиднее всего, что стволы их пушек смотрят прямо в лицо.
— Не двигаться, — приказал человек в форме.
Но они и не думают шевелиться.
— Руки на стену, ноги шире плеч…
Им с силой раздвинули ноги. Быстрые руки побежали по телу — от спины до задницы и еще ниже. Щупают ботинки. Выворачивают наизнанку карманы. Пусто. Там и не должно ничего быть. Оружие осталось наверху. Слава богу. Живых, может, не было бы уже.
— Руки. Пасть…
Носоглотка учуяла запах и привкус травы. Сеном, суки, заткнули…
— Вперед!
Охранников повели в сторону от вышки, кустами, пока не достигли хранилища. Там перешли на другую сторону и вскоре оказались у стальной двери. Открыли склад: «военнопленные» сидели по углам, отворачивая физиономии.
— Повернулись все сюда. Кто вынул кляпы?
Молчат. Известно кто. Тот, у кого рот оказался свободный.
— Может, вы хотите совершить геройский поступок? Не советую. Пока что к вам нет претензий. Так что сидите и помалкивайте. Договорились? Согласны?
Конечно, они согласны. Жить всем хочется. Но при удобном случае компания либо уйдет, либо подаст сигнал. Все зависит от успеха другой стороны.
— Еще раз предупреждаю, — строжится полковник. — Пуля дура, а жизнь у вас одна.
И дверь вновь закрылась.
Охранники разговаривают между собой. За дверью слышен их сдержанный говор. Вопросов у них, конечно, много. Самый главный вопрос, волнующий до глубины души, — не убьют ли их в самый последний момент? Пока что их вроде не тронули. Кто вообще эти люди? Сбежать бы, никаких долларов не надо. Устроили им помывку в будний день.
Иванов за дверью громко кашляет. Пленники не должны расслабляться и мечтать на вольные темы.
— Начальник, тут водка. Можно мы по сто граммов пропустим?
— Я за нее не отвечаю…
Развязались, наверно, паразиты. Зря того, с гайморитом, пожалели. Зубами развязал остальных. Только бы полковник нашел здесь то, что ищет. И чтобы весь этот концерт не обернулся всего лишь прелюдией к другому концерту. Несдобровать Иванову, если выяснится, что напрасными оказались труды, что он тоже участвовал в операции. Погоны точно полетят с плеч. Но он не мог отказать Кожемякину. Иванов понимает, во что влез. Он готов нести ответственность. Но перед этим он готов также вступить в бой. Он тоже не лыком шит.
Леонидов с Кожемякиным приблизились к тупику. Кожемякин нажал на кнопку вызова рации.
— Леша, руби свет в тоннеле…
— Понял…
Через минуту свет погас. Леонидов и Кожемякин включили приборы ночного видения. Перед ними высилась кирпичная стена. Именно за ней пропали тогда работники. Они словно в воздухе рассосались.
Михалыч вынул дешифратор сигнала — он же пульт дистанционного управления — и подал сигнал, направив окно излучателя в сторону стены. Кирпичная кладка вздрогнула и покатилась вбок, исчезая за бетонной стеной. За ней действительно оказалось помещение.
