Николай Аникин - Наркомэр
— Уходит. Надо удержать! — крикнул Михалыч и кинулся вниз.
Иванов стоял уже у ворот.
— Догоняй. Я к реке, — проговорил на ходу Кожемякин.
Он вскочил на коня и, громко вскрикивая, отпустил поводья. Резидент пошел из подземелья, словно Змей Горыныч. Он хотел на свободу. Подземные казематы ему надоели. В них плохо дышалось. И стреляют в них без разбору.
Копыта били в бетонную дорогу. Минут через десять Резидент вынес Михалыча к пустынному берегу. Ни лодки, ни человека. Лишь за рекой у противоположного берега еще гремит надсадно мотор. Но и он затих. В наступившем рассвете видно, как Рябоконь, спрыгнув с сиденья, карабкается на береговой откос. Он надеется первым прийти к своему особняку. Ему нужен гараж, в котором стояла заправленная иномарка, а также лежал «дипломат» с баксами на первый случай. Всего миллион. И документы на чужое имя. Только бы успеть.
Иванов остановился на служебных «Жигулях».
— Обходи по мосту! — крикнул Михалыч и направил Резидента к реке. У воды вскочил сапогами коню на спину.
— Но, милый! Не бойся! — проговорил, шевеля поводьями. — Я с тобой. Пошел…
Конь, всхрапнув, с неохотой вошел в воду, фырча и раздувая ноздри. Спина перестала дрожать — конь пошел вплавь.
Не так широка река Томь. Вот и противоположный берег. Михалыч сухой. Лишь сапоги наполовину снаружи намокли.
В километре от берега, оглядываясь, спешит фигурка человека. Михалыч опустился в седло и пришпорил коня.
— Давай, Резидентушка! Ты же видишь! Уходит гадина из-под самых ног!
Конь выбрался через топкое место вверх и пошел слабой рысью по асфальту. Устал. Не спортсмен. Да и годы не те.
Через минуту, однако, перешел на обычный бег: хвост откинут, ноги выбрасывает далеко вперед. Настоящий редкомах.
Вот и фигура Коня Рыжего. Мотается в кустах перед глазами.
Михалыч не переживал более. Минутой раньше или минутой позже он достигнет его.
Рябоконь для чего-то присел в кустах. Лицом развернулся к Михалычу. Да он же целится из пистолета. Руку вначале обожгло, и почти сразу же долетел звук выстрела. Точно бьет, курва. Потому и присел, чтобы рука не тряслась. Знает, больше не предвидится у него в жизни случая.
Михалыч пустил коня вправо, затем влево. Звуки выстрелов перемешались с конским топотом. Сколько же их уже? Кажется, все. Рябоконь согнулся, выдернул из ручки пустую обойму и сует в нее вторую. Где только патроны берут для таких! Пистолетик маленький. Наверно, дамский. Еще миг, чуть влево, и словно плетью по лысому черепу. Даже рука заныла. Оглянулся назад, осаживая коня. Конь Рыжий валялся в тальнике, двигая ногами. Половинка черепа лежала сбоку.
Только после этого Михалыч вдруг вспомнил: позади висит на спине с полным магазином израильский «узи». Как можно было о нем забыть?!
Отъехав метров на сто по направлению к мосту, он спешился. Из раны в левой руке сочилась кровь. Кость была цела. Иначе он не смог бы управлять лошадью. Спасибо Резиденту.
Михалыч встал впереди коня и принялся его осматривать. Сразу же заметил: из груди слабой струйкой сочилась кровь. Пуля на излете не причинила большого вреда. Скорее всего она не задела кости. Но требовался ветеринар, чтобы извлечь пулю, зашить кожу. Конь тоже страдал.
Иванов подъехал через полчаса.
— Еле нашел тебя. Где Рябоконь?
Михалыч глазами показал в кусты.
Иванов подъехал и взглянул на безжизненное тело. Судить некого. Вынул сотовый телефон и связался с оперативной группой.
— Понятно… — повторял он. — Пошлите человека. Поднимите резервную группу, судебных медиков и на осмотр трупа. — И назвал адрес: — С правой стороны от Пригородного. Не доходя, упретесь…
Михалыч сидел в траве на обочине. Иванов приблизился и встал в ногах. У Михалыча набухла от крови гимнастерка на рукаве.
— Дай посмотрю…
Но полковник лишь махнул рукой: конь тоже нуждается в помощи, а ждать уже некогда. Пора уходить, иначе операция приобретет для Учреждения совершенно другой смысл. Она станет явной, а это недопустимо. Главное, что необходимо сделать, — это зафиксировать следы преступления. На подпольном предприятии сейчас вовсю трудятся эксперты. Следователь вместе с оперативными работниками заносят в протоколы показания задержанных лиц, изымают при понятых вещественные доказательства. Так и должно быть. А Кожемякин с Леонидовым должны уйти. Следствие и суд не должны о них знать.
— Эти, что на складе сидели… Развязались!
— Ушли?
— Если бы просто ушли. Напились. Там же коробка с коньяком стояла. В общем, развязали одного, по-видимому, зубами. А он потом других. Вдребезги уходились. И сидят вдоль полок — песни поют: «Черный ворон, черный ворон, ты не вейся, я не твой…» Прокурор вначале услышал звук из-за двери. «У вас что там, — говорит, — хор имени Пятницкого?» Дверь открыли, он и давай хохотать. «Никогда, — говорит, — подобного не встречал…»
Михалыч слушал, склонив голову. В кармане у него пропищал мобильник.
— Слушаю, Кожемякин… Понял. Лежит в кустах. Иванов рядом. Он доведет дело до конца. Согласен, пора. По отдельности… Из дамского пистолета стрелял. Изымут сейчас. Я ничего не трогал. Передай Бутылочкину, чтобы уходил и что я свяжусь с ним. Спасибо и пока…
Он встал и подошел к Резиденту. Наверняка в Пригородном есть ветеринар.
— Прощай, Лешка… Удастся ли вновь свидеться…
Иванов стоял в растерянности. На его плечи ложилась большая ответственность.
— Дальше все должно идти официально. Терпи. Не поддавайся соблазнам. И будь счастлив, Леша. В справке будет отражено твое участие. Из тебя вышел бы хороший начальник…
— Но я и так начальник…
— Управления внутренних дел, — добавил Михалыч. — И не тоскуй. Как-нибудь встретимся… На шашлыках, может быть. Не обращай на меня внимания, если я вдруг тебя не узнаю. Договорились? Тогда прощай… И за этим посмотри, чтобы звери не растащили.
Они обнялись. Михалыч взял за повод коня и повел в сторону Пригородного.
«Зачем ему туда надо? — подумал Иванов. — Может, еще какие-то дела? Ветеринары и в городе имеются…»
Михалыч наконец поднялся в гору и сел в седло. Иванов все смотрел ему вслед. Вовремя пришел Иванов из отпуска — как раз в крутую разборку попал.
Рядом скрипнула тормозами оперативная машина его же отдела.
— Вызывали, товарищ подполковник?
— Да. Пришлось самому выезжать. Граждане сообщили: «Труп лежит в кустах. И пистолет в руках». Подъехал, а у него… Сами видите. Топором, наверно. И, главное, никто не знает, кто его мог…
— Да это же Рябоконь. Тот самый, который из овощехранилища удрал. За ним еще этот… на коне рванул. А потом вы следом за ними…
— Да? Неужели тот самый? Нисколько не походит… Никогда бы не подумал… Он же на мотоцикле на водном уехал!
— Он самый…
— Оформляйте тогда. А я на базу…
Он хлопнул дверью и уехал.
Жирные коты, долгое время стоявшие у власти, сидели теперь в закрытых помещениях. Иванов не сомневался, что дело будет доведено до конца. Ведь изъято большое количество наркотиков. По существу, обнаружен подпольный завод по производству «дури», а также сомнительных «аптечных лекарств». Данный факт получит общественную огласку. В его расследовании примет участие не только прокуратура, но и ФСБ. Главное сделано. Дело за малым.
Полковник Кожемякин приехал в Пригородный и с огромным трудом разыскал ветеринара. Тот жил на противоположном краю поселка. Еще большего труда стоило поднять его на ноги: труженик накануне сделал подряд несколько операций «владельцам скота» и был невменяем. Кажется, он пил больше, чем ветеринар из поселка Матросовка. Тот тоже не просыхал.
— Не могу, — куражился ветеринар. — Видишь, руки трясутся.
— Я уплачу…
— Не в этом дело! Как вы не понимаете?! — начинал огрызаться специалист. — Дело даже не в деньгах. Не могу!
Последнюю фразу он выкрикнул и потянул на себя дверь.
— А вот это ты видел? — Михалыч терял терпение. — Я пришибу тебя… ввиду крайней необходимости. Бери инструмент и выползай…
Кожемякин потянул из-за спины ствол «израильтянина». Холодное оружие он привязал к седлу, обвязав брезентом, чтобы не бросалось в глаза, а погоны с фуражкой положил в вещмешок.
Ветеринар только теперь заметил ствол глушителя. Весомый аргумент. Так бы сразу и сказали.
Оглядываясь на Михалыча, взял коробку и поспешил к выходу. Домашние у ветеринара вовсю спали.
— Где он у тебя? — спросил врач. — Ох он какой. Красавец. И что мы у него имеем?
— Пулевое ранение…
Врач приблизился к Резиденту.
— Придется завести в станок. Чтобы не лягнул…
Врач взял в руки поводья и, заведя лошадь в узкий деревянный проход из толстых жердей, задвинул позади толстой доской.
— Плесни-ка, — он протянул Михалычу бутылек и подставил руки. — Все равно его пить нельзя — только руки обрабатывать… — И обтер пальцы ватой.
