Фридрих Незнанский - Убей, укради, предай
Реддвей угрюмо почесал в затылке:
– Ты уже по кругу пошел… Но я тоже думаю, что ловить Кулинича уже бессмысленно. Его надо убивать.
– Убивать – это не по нашей части, – заявил Грязнов.
– Ты не совсем правильно выразился, – поправил Турецкий, – нужно так: «Замочить гада должен не какой-нибудь коммандос, а мы – русские». Но для начала надо попробовать его взять.
– Ну-ну…
– Ты мне обещал, что воры в законе нам помогут. Ну и где они, твои воры?
– Один мой старый знакомый как раз едет завтра в Варшаву.
– Почему – как раз?
– А ты угадай.
– Титан действительно в Варшаве?!
– Точно. Его хотят пригласить на сходняк.
– Этот твой знакомый вор или бандит?
– А это имеет значение? Вор. Погоняло – Крученый – уже пенсионер, некоторое время назад отошел от дел, но пользуется уважением и работает парламентером как раз в таких вот щекотливых ситуациях. Я его могу уговорить поработать в команде. Только ты не обольщайся: у него свои интересы, у нас свои. И если что-то пойдет не так, он скорее поддержит Титана, чем тебя.
29 сентября, 11.00
Крученого Грязнов действительно уговорил. По крайней мере, сообщить Турецкому, когда и где он будет встречаться с Титаном. И вот Турецкий с Реддвеем и верным и терпеливым бит-боем уже три дня торчали в Варшаве. Естественно, подальше от Крученого, в другой гостинице, в другом конце города, связь поддерживали только по телефону. Польские власти против их присутствия ничего не имели, но и только. Никакого содействия им никто не обещал, даже скорее наоборот. Видимо, Титан походя прикупил еще и всю Польшу с потрохами.
Где искать Кулинича, Крученый не знал точно так же, как и Турецкий с Реддвеем. Он жил себе в гостинице, гулял по городу и ждал, пока Кулинич сам его заметит и позовет поговорить.
Наконец утром четвертого дня Крученый сообщил, что контакт установлен:
– Титан прислал приглашение.
– Где, когда?
– Сегодня ночью, в лесу за Нивицей, сейчас сижу над картой, разбираюсь, как туда добраться. Копию его записки найдете в туалете ресторана «Ядвига» в самой левой кабинке за бачком.
– Нужно обсудить план действий.
– Без меня, за мной ходит его человек. Я сделаю все, как он предлагает, а остальное – ваша забота.
Через час Реддвей с Турецким рассматривали копию записки, переданной Крученому: «Сегодня в 23.30 по местному. Приходи один. Встань у костра так, чтобы я тебя видел. За неудобства я возмещу. Титан».
Далее следовал вполне профессионально вычерченный план местности, крестиками были обозначены места, где Крученый должен оставить машину и где будет ждать его Титан. Реддвей вооружился картами Зеленогурского воеводства и сосредоточенно изучал топографию места встречи.
– И что будем делать? – уныло поинтересовался Турецкий. Операция по поимке Кулинича представлялась ему все более невыполнимой.
– Ты будешь спать, – отрезал Реддвей. – Но до того сходи купи себе хорошие кроссовки.
– А ты? И вообще, что за новости, ты что, все-таки собираешься шляться ночью по болотам? Может, еще раз попробуем договориться с местной полицией, можно связаться с Костей, он нам организует все на высшем уровне…
– Болот там нет. – Реддвей натянул плащ и, больше ничего не объясняя, пошагал к двери. – Я вернусь к восьми, и не забудь про кроссовки.
Его прервал его же телефон. Звонившего он выслушал молча. Достал весьма объемистую фляжку и сделал три больших глотка. И хорошенько врезал бит-бою.
– Директор ЦРУ подал в отставку, – наконец сообщил Питер. – А новый требует наиподробнейший отчет. Да пошли они все!!! – И он еще раз заехал бит-бою.
– А как думаешь, твой новый шеф достанет Титана? – справился Турецкий, восстанавливая справедливость и отбирая фляжку.
Нет, но я, кажется, тебе поверил насчет старого.
Раздался свист. Турецкий удивленно повернулся. Бит-бой медленно сдувался. Он не выдержал реддвеевского удара. Было 12.40 по местному.
Турецкий смог проспать минут сорок. Еще часа полтора занял поход за кроссовками. То есть их можно было купить прямо в холле гостиницы, но он честно убивал время, осматривая по очереди все отделы спортивной обуви во всех центральных магазинах. Еще долго колебался, какой цвет предпочесть, об этом Реддвей ничего не сказал, но по причине отсутствия снега от белых Турецкий отказался. Альтернатива: черные или зеленые – мучила его еще некоторое время. В результате купил черные с зеленой отделкой.
В половине третьего он снова честно залег в постель, но ни зашторивание окон, ни подсчет баранов, ни даже чтение Библии на польском не помогли ему заснуть. Провалявшись до четырех, Турецкий бросил себя насиловать и до появления Реддвея хлестал кофе и смотрел телевизор.
В восемь Реддвей не вернулся. В половине девятого он позвонил и попросил Турецкого выехать из Варшавы по Познанскому шоссе и добраться до въезда в Кутно.
– Не забудь кроссовки и проверь, нет ли «хвоста», – попросил Питер.
– А бутербродов тебе не взять?! – взорвался Турецкий, возмущенный непомерной конспирацией, но Реддвей уже бросил трубку.
«Хвоста» не было.
Турецкий перепроверился не один раз и в городе, и на трассе. Кулинич его игнорировал. Или до сих пор не знал о том, что он в Польше.
Реддвей ждал у обочины, сел в машину и попросил заехать в жидкую березовую рощицу у самой дороги. В рощице расположились трое широкоплечих молодых людей с обветренными, суровыми лицами и большими бесформенными сумками типа тех, в которых Шварценеггер обычно таскает автоматы и разобранные ракетные установки.
– «Первый», «второй», «третий», – как бы представил молодых людей Реддвей. – Мои курсанты, добровольцы. – Он разложил на земле мелкомасштабную карту. – Мы сможем быть на месте к одиннадцати часам. Место встречи на западной окраине Нивицы внутри лесного массива. Дорога здесь одна, машину оставим не менее чем за три километра до точки, дальше пересекаем поле, это необработанная земля, нейтрализуем охрану, ждем появления объекта и берем его. За дело, джентльмены.
«Второй» извлек из недр своей сумки камуфляж для Турецкого и Реддвея.
– Ты что, в Гармиш слетал? – Турецкий был поражен.
– Не слетал, а съездил, – буркнул Реддвей. – Переодевайся.
Они ползли через поле, заросшее высокой травой, ее колючие стебли неприятно задевали лицо и шею. Турецкий практически не видел, что происходило вокруг него, только огромные ботинки Реддвея были все время перед глазами.
Такой вот ковыль или камыш, как объяснил Реддвей, самый опасный участок: если Кулинич выставил заранее своих «быков» вокруг места встречи, то у кромки поля часовой будет торчать обязательно. Поскольку когда кто-то пробирается через подобную преграду, камыш начинает совершать волнообразные колебания, нарушая равномерность травяного ковра и указывая таким образом место вторжения. Поэтому движение по такому пространству должно совпадать с порывами ветра, которые смазывают всю картину. В то, что боевики Кулинича знакомы с подобными тонкостями, Турецкий не очень верил, но изо всех сил старался двигаться синхронно с Реддвеем, который, в отличие от него, эти самые порывы этого самого ветра как-то отслеживал.
И сидел бы себе в родном кабинете, корил себя «важняк», пописывал бы бумажки в местные органы, пусть бы они и ловили Кулинича. Нет! На подвиги потянуло. Ладно бы еще в городе, а то чисто поле, марафон на брюхе, так и радикулит заработать недолго. Хорошо хоть сухо, если б в болото пришлось лезть, точно бы послал все к чертям.
Турецкий уже видел впереди начало леса и был готов подняться наконец на ноги, как вдруг Реддвей предостерегающе поднял руку. Прямо перед ними, чуть вправо, стоял человек, в руках у которого был автомат. Он всматривался в пространство, покрытое травой и освещаемое лунным светом. Но он сконцентрировал все внимание прямо перед собой и практически не следил за флангами.
«Первый» бесшумной тенью вырос слева от него. В панике часовой инстинктивно взмахнул автоматом, видимо забыв, как им пользоваться, и стараясь нанести удар прикладом по нападающему. «Первый», ухватив оружие за ствол, вывернул его через голову часового и нанес ему удар по голове, добавляя резкий выброс колена в солнечное сплетение.
Связанного «быка» оттащили в траву, путь к лесу был свободен. Где-то невдалеке сзади остановилась машина, Крученый приехал точно в назначенное время.
Реддвей осматривал опушку из-за высокого, поросшего мхом валуна.
– Сигареты! – прошептал он, указывая рукой направление. – Прямо впереди и чуть влево от дороги. В самом начале леса.
Турецкий всматривался в темноту, но по-прежнему ничего не видел.
– И не увидишь, – хрюкнул Реддвей. – Через листву почти незаметно, мерцание очень слабое, только при порывах ветра прорывается. Иногда мне кажется, что русские любят сигареты больше, чем женщин.
Господи, опять ветер, выругался про себя Турецкий, для полного кайфа еще надо было часы в гостинице оставить и компас – можно же по звездам ориентироваться, по мхам и форме муравейников. Цивилизованные же люди, неужели не могли где-нибудь в ресторанчике встретиться, посидеть с комфортом – нет, в индейцев поиграть захотелось!
