Анна Малышева - Никогда не заговаривайте с неизвестными
— Слишком многим приходится жертвовать!
Понимаешь ты, что на него это дело станут вешать?
— Почему на него?
— А на кого еще? Не знаешь, как эти дела шьются? И конечно, ты останешься чиста!
— Я? — изумилась и рассердилась Дана. — А что ты предлагаешь? Пойти в тюрьму ради этого парня? Так он даже не был моим любовником! Вот ты бы пошла? Пошла бы за него в тюрягу? Раз не убивал — пусть докажет.
— Тебя могли видеть!
Дана кивнула:
— Конечно, могли. И наверное, видели. А я вот не могла контролировать обстановку. Никогда в жизни не совершила бы такой дурацкий поступок, если бы не ты, дорогая. Так что проблемы могут быть не у него, а у меня.
— Дай-то бог! — воскликнула Муха. — Неужели ты тоже наконец попадешься?!
— Я один раз попалась, — напомнила ей Дана. — И больше такого не желаю. Что ты из себя строишь? Тюрьмы испугалась? Да чего тебе бояться с такими деньгами?! Ты там будешь жить не хуже, чем Толгат в Америке!
Муха вздрогнула:
— Кстати… Он не собирается возвращаться?
Ты ничего об этом не слышала?
Дана вместо ответа встала и поманила Муху за собой:
— Пойдем.
— Куда это?
— Надо сделать один звонок. Ты же мне не доверяешь? Тогда будешь присутствовать.
— Кому ты будешь звонить? — вскочила Муха. — Ментам?!
— Да ты что? Какая же это будет добровольная явка с повинной? А тебе ведь нужна именно добровольная. Так получится, что я их на тебя наведу. В жизни такими делами не занималась! Я позвоню адвокату Жумагалиева. Он все устроит, приедет за тобой, привезет тебе деньги. Можно открыть две кредитные карточки — на имя Алии и на имя… На чье имя?
— На имя моего отца, — обреченно ответила Муха. — Лучше он…
— Хорошо, на имя отца. Дай мне его полные данные.
— Боссарт Виктор Артурович.
Дана повторила вслух его имя и взяла Муху под руку:
— Как только он откроет эти два счета, карточки будут привезены тебе. Потом, если ты нам не веришь, можно поехать к любому банкомату или в банк и проверить, сколько на них денег. Ты убедишься, что тебя никто не обманул. Сто на одной, сто на другой. А потом ты пойдешь сдаваться. Сама!
— Даже без адвоката?
— Исключено. С ума сошла? Мы тебя довезем, куда надо, но пойдешь сама. У них как раз уже начался рабочий день.
— А мне как раз так хочется жить, — вздохнула Муха. — Ладно, пошли.
Телефон оказался в коридоре. С первого взгляда, войдя в квартиру, Муха его даже не заметила — такой он был невзрачный. Дана ощупала аппарат, сняла трубку и, ловко пересчитывая пальцем ячейки, набрала номер.
— Яков Семенович? — заговорила она, дождавшись ответа. — Это Дания. Яков Семенович, в общем-то можно открывать счета. Да, да. Она тут.
Она все выслушала и согласна.
Дана отвела трубку от уха и приказала:
— Муха, представься и скажи, что согласна явиться с повинной.
Муха брезгливо поднесла трубку к уху и севшим голосом проговорила:
— Меня зовут Мухаббат, Боссарт Мухаббат Викторовна. Я согласна дать показания, что меня нанимал господин Жумагалиев.
— Очень хорошо, — услышала она низкий, неожиданно приятный голос. — Условия вам передали?
— Да. Деньги…
— Я сейчас этим займусь.
Муха оглянулась на Дану. Та стояла рядом и ждала. Муха спросила адвоката:
— Что будет с моей сестрой? Вы об этом уже подумали?
— Конечно. Ее немедленно отвезут в лучшую наркологическую клинику. Американские специалисты, новейшие методики лечения, внимательный персонал. Ей там будет хорошо.
— Как я могу это проверить?
— Послушайте, госпожа Боссарт, — внушительно ответил адвокат. — Вы ведь не с кем попало связались. Мы вам даем полную гарантию, что все условия будут выполнены.
— Какую же это гарантию? — недоверчиво переспросила Муха.
— Мы вызовем в Москву ваших родителей.
Встречаться с ними в период следствия вы не сможете, но я отвечаю за то, что письмо от них вы прочтете. Родителям вы поверите?
— Может быть. Не знаю. Вы можете их заставить говорить то, что вам нужно. Они все напишут, если вы их припугнете.
— Как с вами нелегко! В таком случае, не знаю, как вы можете в этом убедиться.
— Я должна быть уверена, что с моей сестрой ничего не случится! — с надрывом произнесла Муха. — Я хочу это видеть своими глазами!
— Ну, а что бы вы хотели видеть? То, как ее примут в клинику?
Муха заколебалась, потом ответила:
— Хотя бы.
— Ну, ладно. — В его голосе зазвучало раздражение. — Времени на такие процедуры у нас нет, но если вы нам настолько не доверяете, то поедем туда вместе. Я вообще не собирался ее везти лично. Надо дать машину, найти сопровождающего, оформить документы. Послушайте, вы понимаете, что вас ждет, если милиция вас узнает в той машине? Или в клинике? Ведь там тоже есть внутренняя охрана. Вы представляете, как отнесутся к сестре, если вас прихватят вместе с ней — в одной машине? Только этого не хватало? ©на и так измучена.
Этот довод убедил Муху. Она набралась храбрости и довольно твердо сказала:
— — Ну, ладно. Пусть она едет туда без меня. Но деньги я должна проверить.
— Я сейчас займусь этим и привезу вам документы. Передайте трубку Дане.
Дана сказала еще несколько слов о том, что надо торопиться, и положила трубку. Она была бледнее обычного, если такое вообще возможно.
Даже желтизна ее лица казалась не такой яркой.
— — А теперь надо ждать, — сказала она. — Он приедет сюда, вы поедете в банк.
— А ты?
— Я останусь.
— И мы с тобой уже не увидимся? Ты даже свидетельских показаний не будешь давать?
— Да, насчет показаний, — сказала Дана. — Забыла тебе сказать. Упаси боже там заявить, что это я передавала тебе распоряжения Жумагалиева и его деньги.
— Что же я должна говорить?
— Что виделась с ним лично.
— Это же вранье…
— Все на свете вранье, — пояснила Дана невозмутимым тоном. — Скажешь, что тебе велят.
Так нужно Жумагалиеву, я тут ни при чем. Если меня впутают — будет хуже.
— Как тебе это удается? — спросила Муха, разглядывая Дану в свете наступившего утра.
— Что?
— Не понимаешь? Всегда оставаться в стороне, а других топить.
Дана ничего не ответила. Она медленно прошла в ту комнату, где стояла постель Алии, нашла в углу стул, села на него и, казалось, уснула, положив голову на скрещенные руки.
Муха присела к постели сестры и долго смотрела на нее. Та, казалось, спала. Этот сон был какой-то странный, мертвый, хотя слышалось ее дыхание. Муха никогда не видела у Алии такого выражения лица — в нем было что-то животное.
"Ради кого я это делаю? — вдруг подумала она. — Ради нее? А что от нее осталось? А если она навсегда останется вот такой? Ей будет все равно, есть у нее деньги или нет… А если ради матери, отца… Так это тоже глупости. Им для счастья хватило бы восьми тысяч, которые у меня при себе.
Хватило бы надолго. Так зачем? Семьи больше нет.
А мне пропадать. Это бессмысленно".
— Когда же он приедет? — сказала Муха, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Скоро, — раздался ответ из того угла, где дремала Дана. Она ответила немедленно, значит, все же не позволяла себе расслабиться.
— Скорей бы…
— Тебе так не терпится? — удивленно спросила Дана. — Успеешь.
— Представь себе, не терпится!
— Не психуй.
— Заткнись! Лучше бы все кончилось побыстрее.
— А ты теперь не нервничай, — посоветовала Дана. — Что толку? Когда все кончено, нервничать бесполезно. Все равно ситуацию не изменишь. Знаешь, когда мне врачи сказали, что зрение не вернется, я тоже сперва занервничала.
Да что там — занервничала! Это мягко сказано! Я бы на любую тюрьму согласилась, только бы видеть, человеком быть… Ты и представить себе не можешь, что я тогда чувствовала. Я искала специалистов, Толеген помогал, как только мог… Но все доктора говорили одно и то же — зрение потеряно навсегда. И когда мне это преподнесли как последнюю истину, я сразу успокоилась. Абсолютно! И знаешь, даже сожалеть об этом перестала. Если все кончено — что уж теперь. Надо жить, как Бог дал. Главное — жить.
— Какая ты умная… — раздраженно ответила Муха. — Я уеду, а ты ляжешь спать. Тебе-то что нервничать? Убила девчонку, подставила парня, отправила меня в тюрягу. Совесть у тебя чиста.
Дана не отреагировала. Несколько минут все молчали. Алия дышала все так же — тяжело, медленно, как будто на груди у нее лежал тяжелый груз. Вдруг она повернулась в постели и закашлялась.
— Второй раз! — обеспокоенно наклонилась к ней Муха. — Алия! Ты меня слышишь?
Алия слегка приподняла веки и дико на нее взглянула.
— Это я. — Муха наклонилась еще ниже. — Ну, ты же меня узнала?
Алия равнодушно закрыла глаза. Кашель ее отпустил, и теперь она дышала немного легче.
— Может, у нее туберкулез? — спросила Муха.
— В больнице выяснят. Это не повод для расстройства. Туберкулез лечится. Да ее от всего вылечат. — Дана поежилась на своем стуле, снова уложила голову на колени.
